Я тогда беременной была вторым ребенком, муж работал, а мне дома было совершенно нечего делать, и я, пока позволяли срок и погода, каждый день каталась вместе со свёкром на пасеку. Пасека наша располагалась высоко в горах, и количество ульев в ней было немаленькое: целых сто восемьдесят штук. Мёд был практически основным средством нашего дохода.
Те, у кого есть пасека или кто сталкивался с этим ремеслом, знают, какой это адский труд. Свёкор там практически жил все весенне-летнее время. Мужик был уже в приличных годах, и здоровье, естественно, оставляло желать лучшего. Но надо отдать ему должное, держался он молодцом и болезнь свою скрывал ото всех до последнего. Во время таких вот поездок я не раз замечала, что свёкор порой хватался за сердце. На мои вопросы отмахивался и говорил, что все в порядке, такое иногда бывает, что возраст уже, ну, и прочую успокаивающую ерунду. Я, как медик, понимала, что дело серьезное, но сделать с ним ничего не могла: упрямый старик ни в какую не хотел обращаться к врачам.
Те, у кого есть пасека или кто сталкивался с этим ремеслом, знают, какой это адский труд. Свёкор там практически жил все весенне-летнее время. Мужик был уже в приличных годах, и здоровье, естественно, оставляло желать лучшего. Но надо отдать ему должное, держался он молодцом и болезнь свою скрывал ото всех до последнего. Во время таких вот поездок я не раз замечала, что свёкор порой хватался за сердце. На мои вопросы отмахивался и говорил, что все в порядке, такое иногда бывает, что возраст уже, ну, и прочую успокаивающую ерунду. Я, как медик, понимала, что дело серьезное, но сделать с ним ничего не могла: упрямый старик ни в какую не хотел обращаться к врачам.