1000 Причин стать убийцей - Художник спонтанных действий
Он всегда появлялся внезапно. В разных местах города: на улице, в офисе, в метро. Он носил кепку с вилкой, странные пиджаки и штаны с лампасами. В руках у него была книга без страниц, в вырезанных дырах которой он хранил мертвых бабочек и маринованные персики.
Он говорил о себе в третьем лице:
— Господин Овертон сегодня спас кота.
— Господин Овертон больше не вдыхает в лифтах.
Никто не знал его настоящего имени. Он менял его каждые два месяца: «шляпник с Мадагаскара», «дитя урагана», «единственный, кто поцеловал смерть». Люди делали с ним селфи, блогеры снимали видео. Один человек даже женился на нём в Вегасе — через два дня пропал. Эксцентричность всё объясняла.
Он говорил о себе в третьем лице:
— Господин Овертон сегодня спас кота.
— Господин Овертон больше не вдыхает в лифтах.
Никто не знал его настоящего имени. Он менял его каждые два месяца: «шляпник с Мадагаскара», «дитя урагана», «единственный, кто поцеловал смерть». Люди делали с ним селфи, блогеры снимали видео. Один человек даже женился на нём в Вегасе — через два дня пропал. Эксцентричность всё объясняла.
Он работал только по средам. В остальное время называл себя «художником спонтанных действий». Рисовал мелом на коже пассажиров в метро, предсказывал погоду по отражению в витрине, шептал людям, что их никто не запомнит.
У него был «Список тех, кто не умеет играть». Туда он вносил тех, кто смеялся не вовремя, слишком громко ел или носил разные носки. Подходил к человеку, смотрел в список — и качал головой:
— У вас есть три шанса, — говорил он. — Осторожно с тенью.
Соседка снизу жаловалась на странный звук — будто кто-то варит чайник из костей. Полиция пришла, но он сидел в ванной, полной чая каркаде, в венке из одуванчиков.
— Я вывариваю себя из личности, — спокойно объяснил он.
Позже соседка уехала, а квартира опустела.
Он считал: «Эксцентричность — это знать правду и не объяснять её глупцам». Люди цитировали его.
На одной выставке все экспонаты были завернуты в фольгу и кричали женскими голосами. Гости исчезали, выставку закрыли как «неудачный перформанс».
В интервью он сказал:
— Убийство — самый честный жанр перформанса. Если актёр гибнет — драма, если зритель — искусство.
Журналисты смеялись. Он тоже.
Когда полиция пришла за ним с ордером, он спокойно сидел среди плюшевых жуков и портретов пропавших людей. Вырезал лица из газет и вклеивал их в альбом:
— Они никогда не играли. Быть нормальным — худшая форма убийства.
Он позволил надеть наручники и шёл, декламируя:
— Господин Овертон уходит. Завтра среда — мой выходной.
В тюрьме он провёл мастер-класс по «абсурдотерапии». Несколько охранников ушли на больничный, один пропал. Камера опустела, остались только ложка и книга без страниц.
Через неделю он снова появился в городе в новом пиджаке и под именем «Понтий Петрович».
— Я ваш новый сосед, — сказал он. — Я готовлю скрипку из канцелярских папок.
И люди опять смеялись. Ведь никто не верит эксцентрикам. Особенно когда они начинают убивать.
***
Странные люди делают мир интереснее, они думают иначе, смеются не тогда, когда все. В этом нет ничего плохого. Наоборот — именно такие люди часто приносят что-то новое: идеи, ощущения, неожиданные взгляды на обычные вещи. Они ломают шаблоны, вытаскивают нас из рутины. С ними может быть неловко, странно, даже тяжело — но без них всё было бы скучно и одинаково.
Быть не как все — не слабость, а способ видеть больше.
Не стесняйся. Самовыражайся.
У него был «Список тех, кто не умеет играть». Туда он вносил тех, кто смеялся не вовремя, слишком громко ел или носил разные носки. Подходил к человеку, смотрел в список — и качал головой:
— У вас есть три шанса, — говорил он. — Осторожно с тенью.
Соседка снизу жаловалась на странный звук — будто кто-то варит чайник из костей. Полиция пришла, но он сидел в ванной, полной чая каркаде, в венке из одуванчиков.
— Я вывариваю себя из личности, — спокойно объяснил он.
Позже соседка уехала, а квартира опустела.
Он считал: «Эксцентричность — это знать правду и не объяснять её глупцам». Люди цитировали его.
На одной выставке все экспонаты были завернуты в фольгу и кричали женскими голосами. Гости исчезали, выставку закрыли как «неудачный перформанс».
В интервью он сказал:
— Убийство — самый честный жанр перформанса. Если актёр гибнет — драма, если зритель — искусство.
Журналисты смеялись. Он тоже.
Когда полиция пришла за ним с ордером, он спокойно сидел среди плюшевых жуков и портретов пропавших людей. Вырезал лица из газет и вклеивал их в альбом:
— Они никогда не играли. Быть нормальным — худшая форма убийства.
Он позволил надеть наручники и шёл, декламируя:
— Господин Овертон уходит. Завтра среда — мой выходной.
В тюрьме он провёл мастер-класс по «абсурдотерапии». Несколько охранников ушли на больничный, один пропал. Камера опустела, остались только ложка и книга без страниц.
Через неделю он снова появился в городе в новом пиджаке и под именем «Понтий Петрович».
— Я ваш новый сосед, — сказал он. — Я готовлю скрипку из канцелярских папок.
И люди опять смеялись. Ведь никто не верит эксцентрикам. Особенно когда они начинают убивать.
***
Странные люди делают мир интереснее, они думают иначе, смеются не тогда, когда все. В этом нет ничего плохого. Наоборот — именно такие люди часто приносят что-то новое: идеи, ощущения, неожиданные взгляды на обычные вещи. Они ломают шаблоны, вытаскивают нас из рутины. С ними может быть неловко, странно, даже тяжело — но без них всё было бы скучно и одинаково.
Быть не как все — не слабость, а способ видеть больше.
Не стесняйся. Самовыражайся.
(голосов: 2)
Категория: Страшные рассказы
Шиза правит миром!
Заикой остаться можно.
Мне нужны сильные и умные слуги.