Зависимость
Кухня, некогда уютное сердце их совместной жизни, теперь превратилась в студию. Яркий, неестественный свет кольцевой лампы, установленной прямо над большим столом с подставками, заливал пространство холодным, почти клиническим сиянием. Часто включающие в себя дополнительные полки и ящики для хранения посуды и кухонных принадлежностей, находясь под рукой. Отдельный модуль, который был расположен в центре кухне, предлагал дополнительное пространство для готовки. Со временем трапезная наполнялась смешанным амбре из кардамона, розового и белого перца, гвоздики с лимоном, мускатного ореха, и сплетающегося базилика с шафраном. Наташа, его Наташа, которую он знал и любил, теперь была не просто девушкой, а ведущей кулинарного стрима. Каждодневное мельтешение взад-вперёд, насыщенный цвет ингредиентов и бесконечный монолог с мерцающим экраном смартфона. Как же она много говорит со вшивыми анонимами и ноунеймыми. Пролетающий чат из комментариев, летящие поверху эмодзи со смеющимися рожицами и сердцами с часовыми прямыми трансляциями. Они что-то пишут, спрашивают, и она нескончаемым потоком отвечает и говорит, говорит, говорит. Без остановки. Каждый Божий день. Все эти движения и речи были направлены не на него, а на камеру, на невидимую, но вездесущую аудиторию. Она готовила, и каждый её жест, очередное отыгранное театральное слово, улыбка с шутками для разогрева были частью тщательно срежиссированного представления.
Артём, как верный, но теперь уже отстранённый зритель, сервировал стол. Но стол оставался пустым, потому что каждый вечер, как по расписанию, Наташа готовила спагетти. И каждый вечер это были одни и те же спагетти, с тем же странным, тягучим соусом, который вызывал у Артёма лишь отвращение. Он пытался говорить, пытался донести, что ему не нравится, что он скучает по их прежним ужинам, по настоящей еде, приготовленной для них двоих, а не для тысяч незнакомцев. Но его слова тонули в потоке её болтовни с подписчиками, в её увлечённом объяснении каждого шага.
В тот вечер напряжение достигло предела. Воздух на кухне, казалось, загустел от невысказанных обид и разочарования. Артём не выдержал. Он высказал ей всё, что накопилось за эти месяцы.
— Еда невкусная. Мне надоели твои спагетти с этим отвратным соусом. Ты зависима от этих стримов, от этой готовки перед чужими людьми. Как одержимая гонишься за лайками, за подписчиками, и это ненормально! — Слова вылетали из него, как осколки стекла, острые и безжалостные.
Наташа замерла, её лицо исказилось. Слёзы хлынули из глаз, обводя чёрные стрелки подводки. Она умоляла его остаться, её голос дрожал, полный отчаяния.
— Артём, пожалуйста, не уходи!
Но это был не тот крик души, который он привык слышать. Это была отчаянная попытка удержать свою аудиторию, свою новую реальность. И этот хитрый, жалкий манёвр не сработал. Решение созрело мгновенно. Он должен уйти. Уйти из этого дома, из этой жизни, где он стал лишь фоном для её интернет-шоу. Он повернулся, направляясь к двери, но прежде чем успел сделать шаг, почувствовал резкий, ослепляющий удар по затылку. Мир померк.
Он очнулся в сыром, затхлом подвале. Единственным источником света была тусклая жёлтая лампочка, свисающая с потолка на почти что голом проводе, изредка мигая в пыльном плафоне. Холодный бетонный пол под ним казался бесконечным. Его левая нога была прикована к стене массивной цепью, замок на которой выглядел неприступным, выкованным из стали и безысходности — не взломать, не вскрыть. Далеко было не уйти, шаги на средней дистанции.
Спуск по скрипучей деревянной лестнице возвестил о её появлении. Наташа спускалась медленно, в одной руке держа нож, в другой — тарелку. На тарелке, как всегда, были спагетти с тем самым отвратительным соусом. Её лицо было непроницаемым, глаза горели странным холодным огнём.
— Ты должен есть. — Её голос был суров, лишён всякой прежней нежности, словно высечен из камня. В нём звучала сталь, а не мольба.
Артём, ощущая пульсирующую боль в затылке и леденящий страх, сковавший его изнутри, лишь испуганно кивнул, быстро покачивая головой в знак согласия. Он не смел поднять взгляд на её лицо, боясь увидеть там что-то ещё более ужасное, чем этот нож и эта тарелка. Он чувствовал себя загнанным зверем, пойманным в ловушку, и единственное, что ему оставалось — это подчиниться.
Когда Наташа, бросив на него последний, оценивающий взгляд, поднялась обратно по лестнице, оставив его в полумраке подвала, Артём, дрожащими руками, вывалил содержимое тарелки на холодный, грязный пол. Снова спагетти. Снова этот приторный, вызывающий тошноту соус. Неужели она хочет его откормить? Или это просто изощрённая форма мести? Мысль о яде пронзила его сознание, заставив сердце забиться ещё быстрее. Он чувствовал, как холодный пот стекает по его спине. Спагетти могли быть отравлены. Собрав последние силы, он поднял пустую тарелку. В его глазах вспыхнул отчаянный огонёк. Он прицелился, и с силой, на которую был способен, метнул её в единственную, тускло мерцающую лампочку.
Раздался резкий хлопок, и мир на мгновение озарился вспышкой синих искр. Лампочка лопнула, как перезревший помидор, оставив после себя лишь осколки стекла, разлетевшиеся по полу, и кромешную тьму. В наступившей тишине, нарушаемой лишь его собственным прерывистым дыханием, Артём ощупал пол. Его пальцы наткнулись на что-то твёрдое. Стеллаж слева от него. И на нижней полке — звонок. Подушечки пальцев ощутили гладкую поверхность. Сердце его забилось с новой надеждой. Он позвонил. Звонок пронзил тишину подвала, эхом отражаясь от стен. Он позвонил снова и снова, надеясь, что этот звук достигнет её, что она придёт. Звонок нужен был для дозированной порции, которую она ему приносила. Подношение в виде очередной порции ужаснейшего спагетти с неизвестным соусом. Только позвони несколько раз — и она принесёт добавки.
Прошло двенадцать мучительных минут, каждая из которых казалась вечностью. Затем скрипнула лестница. Наташа спускалась снова, но на этот раз без тарелки. Её взгляд был направлен вверх, на потолок.
— Лампочка перегорела? — Её голос звучал отстранённо, словно она говорила с кем-то другим. Она встала на узкую по длине, шаткую скамейку, пытаясь дотянуться до места, где раньше висела лампочка.
В этот момент, когда её внимание было отвлечено, Артём увидел свой шанс. Он рванулся, подбирая с пола второй острый осколок разбитой тарелки. С криком боли Наташа отшатнулась, но было поздно. Осколок вонзился в её руку. Она взвизгнула, и в глазах вспыхнула ярость. Нож в её руке взметнулся, и между ними началась отчаянная, смертельная схватка. Каждый удар с последующим криком, звук нарастающей борьбы — всё это было пропитано ужасом и отчаянием.
Поздней ночью, когда лунный свет едва пробивался сквозь маленькое, затянутое паутиной окошко подвала, Наташа стояла у плиты на своей уже излюбленной кухне. Из кастрюли, в которой булькал и кипел её новый соус, торчала сломанная, неестественно вывернутая рука её молодого человека. Кожа на ней сморщилась и побелела от кипятка. Субстанция в кастрюле плескалась, выбрасывая в стороны пузыри крови и жира. Запах стоял тошнотворный, смесь гнили и специй. Наташа, с безумным блеском в глазах, помешивала варево деревянным половником. На её лице играла странная, блаженная улыбка. Она была похожа на одержимую, на ведьму, колдующую над своим зельем.
— Это блюдо точно понравится моим подписчикам. — Прошептала она, голос был тихим, но в нём звучала маниакальная уверенность. — Это будет настоящий кулинарный шедевр.
Она помешивала соус, не обращая внимания на брызги, обжигающие кожу. Она представляла, как её подписчики будут в восторге от её нового рецепта, от смелости и продуманной ей оригинальности. Она видела лайки, комментарии, восхищённые отзывы. Она снова чувствовала себя звездой, центром внимания. В её голове не было места для сожалений или раскаяния. Артём был лишь препятствием, помехой на её пути к славе. Он не понимал её, не поддерживал, за все эти месяцы не смел нахваливаться, не говоря и слова доброго. Он пытался её остановить. И теперь он стал частью её кулинарного шедевра. Она продолжала помешивать соус, пока он не приобрёл однородную, зловещую консистенцию. Затем она выключила плиту и, с трудом подняв тяжёлую кастрюлю, перенесла её на столешницу. Настало время для нового блюда.
Идея и сюжет: Alonso, автор: Alonso.
Комментарии отключены.
Причина: неадекватная реакция автора, хамство и истерики.
В тот вечер напряжение достигло предела. Воздух на кухне, казалось, загустел от невысказанных обид и разочарования. Артём не выдержал. Он высказал ей всё, что накопилось за эти месяцы.
— Еда невкусная. Мне надоели твои спагетти с этим отвратным соусом. Ты зависима от этих стримов, от этой готовки перед чужими людьми. Как одержимая гонишься за лайками, за подписчиками, и это ненормально! — Слова вылетали из него, как осколки стекла, острые и безжалостные.
Наташа замерла, её лицо исказилось. Слёзы хлынули из глаз, обводя чёрные стрелки подводки. Она умоляла его остаться, её голос дрожал, полный отчаяния.
— Артём, пожалуйста, не уходи!
Но это был не тот крик души, который он привык слышать. Это была отчаянная попытка удержать свою аудиторию, свою новую реальность. И этот хитрый, жалкий манёвр не сработал. Решение созрело мгновенно. Он должен уйти. Уйти из этого дома, из этой жизни, где он стал лишь фоном для её интернет-шоу. Он повернулся, направляясь к двери, но прежде чем успел сделать шаг, почувствовал резкий, ослепляющий удар по затылку. Мир померк.
Он очнулся в сыром, затхлом подвале. Единственным источником света была тусклая жёлтая лампочка, свисающая с потолка на почти что голом проводе, изредка мигая в пыльном плафоне. Холодный бетонный пол под ним казался бесконечным. Его левая нога была прикована к стене массивной цепью, замок на которой выглядел неприступным, выкованным из стали и безысходности — не взломать, не вскрыть. Далеко было не уйти, шаги на средней дистанции.
Спуск по скрипучей деревянной лестнице возвестил о её появлении. Наташа спускалась медленно, в одной руке держа нож, в другой — тарелку. На тарелке, как всегда, были спагетти с тем самым отвратительным соусом. Её лицо было непроницаемым, глаза горели странным холодным огнём.
— Ты должен есть. — Её голос был суров, лишён всякой прежней нежности, словно высечен из камня. В нём звучала сталь, а не мольба.
Артём, ощущая пульсирующую боль в затылке и леденящий страх, сковавший его изнутри, лишь испуганно кивнул, быстро покачивая головой в знак согласия. Он не смел поднять взгляд на её лицо, боясь увидеть там что-то ещё более ужасное, чем этот нож и эта тарелка. Он чувствовал себя загнанным зверем, пойманным в ловушку, и единственное, что ему оставалось — это подчиниться.
Когда Наташа, бросив на него последний, оценивающий взгляд, поднялась обратно по лестнице, оставив его в полумраке подвала, Артём, дрожащими руками, вывалил содержимое тарелки на холодный, грязный пол. Снова спагетти. Снова этот приторный, вызывающий тошноту соус. Неужели она хочет его откормить? Или это просто изощрённая форма мести? Мысль о яде пронзила его сознание, заставив сердце забиться ещё быстрее. Он чувствовал, как холодный пот стекает по его спине. Спагетти могли быть отравлены. Собрав последние силы, он поднял пустую тарелку. В его глазах вспыхнул отчаянный огонёк. Он прицелился, и с силой, на которую был способен, метнул её в единственную, тускло мерцающую лампочку.
Раздался резкий хлопок, и мир на мгновение озарился вспышкой синих искр. Лампочка лопнула, как перезревший помидор, оставив после себя лишь осколки стекла, разлетевшиеся по полу, и кромешную тьму. В наступившей тишине, нарушаемой лишь его собственным прерывистым дыханием, Артём ощупал пол. Его пальцы наткнулись на что-то твёрдое. Стеллаж слева от него. И на нижней полке — звонок. Подушечки пальцев ощутили гладкую поверхность. Сердце его забилось с новой надеждой. Он позвонил. Звонок пронзил тишину подвала, эхом отражаясь от стен. Он позвонил снова и снова, надеясь, что этот звук достигнет её, что она придёт. Звонок нужен был для дозированной порции, которую она ему приносила. Подношение в виде очередной порции ужаснейшего спагетти с неизвестным соусом. Только позвони несколько раз — и она принесёт добавки.
Прошло двенадцать мучительных минут, каждая из которых казалась вечностью. Затем скрипнула лестница. Наташа спускалась снова, но на этот раз без тарелки. Её взгляд был направлен вверх, на потолок.
— Лампочка перегорела? — Её голос звучал отстранённо, словно она говорила с кем-то другим. Она встала на узкую по длине, шаткую скамейку, пытаясь дотянуться до места, где раньше висела лампочка.
В этот момент, когда её внимание было отвлечено, Артём увидел свой шанс. Он рванулся, подбирая с пола второй острый осколок разбитой тарелки. С криком боли Наташа отшатнулась, но было поздно. Осколок вонзился в её руку. Она взвизгнула, и в глазах вспыхнула ярость. Нож в её руке взметнулся, и между ними началась отчаянная, смертельная схватка. Каждый удар с последующим криком, звук нарастающей борьбы — всё это было пропитано ужасом и отчаянием.
Поздней ночью, когда лунный свет едва пробивался сквозь маленькое, затянутое паутиной окошко подвала, Наташа стояла у плиты на своей уже излюбленной кухне. Из кастрюли, в которой булькал и кипел её новый соус, торчала сломанная, неестественно вывернутая рука её молодого человека. Кожа на ней сморщилась и побелела от кипятка. Субстанция в кастрюле плескалась, выбрасывая в стороны пузыри крови и жира. Запах стоял тошнотворный, смесь гнили и специй. Наташа, с безумным блеском в глазах, помешивала варево деревянным половником. На её лице играла странная, блаженная улыбка. Она была похожа на одержимую, на ведьму, колдующую над своим зельем.
— Это блюдо точно понравится моим подписчикам. — Прошептала она, голос был тихим, но в нём звучала маниакальная уверенность. — Это будет настоящий кулинарный шедевр.
Она помешивала соус, не обращая внимания на брызги, обжигающие кожу. Она представляла, как её подписчики будут в восторге от её нового рецепта, от смелости и продуманной ей оригинальности. Она видела лайки, комментарии, восхищённые отзывы. Она снова чувствовала себя звездой, центром внимания. В её голове не было места для сожалений или раскаяния. Артём был лишь препятствием, помехой на её пути к славе. Он не понимал её, не поддерживал, за все эти месяцы не смел нахваливаться, не говоря и слова доброго. Он пытался её остановить. И теперь он стал частью её кулинарного шедевра. Она продолжала помешивать соус, пока он не приобрёл однородную, зловещую консистенцию. Затем она выключила плиту и, с трудом подняв тяжёлую кастрюлю, перенесла её на столешницу. Настало время для нового блюда.
Идея и сюжет: Alonso, автор: Alonso.
Комментарии отключены.
Причина: неадекватная реакция автора, хамство и истерики.
(голосов: 5)
Категория: Ужасные истории
