Страшилка

Рассказ буду вести со слов героя.
Один раз ночью я и мои друзья решили прогуляться ночью по улице. Среди моих друзей была девчонка, нет, ну правда девчонка лет пятнадцать, короче, она начала нас отговаривать, ну и получила моральных люлей. Мол, трусиха и так далее.

Пошли по домам и пришли на указанное место в 21:22. С собой взяли: фонарики, кто-то даже IPad и газировку 5 банок. Тронулись в путь, ну и всё дальше, и началось всё самое страшное, так как никто не посмотрел, работают ли фонарики или нет, короче, кабздец полный. Пришли к заброшенному зданию, которого просто нет на карте, проверили, точно не обман зрения или просто тень от деревьев, ну, по своей структуре напоминает древесину, мы с друзьями зашли вовнутрь здания.

Это оказалось церковь. Мы не на шутку испугались, когда вошли на второй этаж. На втором этаже было три трупа и человек, но у него были зашиты глаза и рот, самое страшное и мерзкое было то, что это существо пропорциями было похоже на человека, а строение скелета - нет, и то, что это существо ело этих парней и женщину.

Вскоре показались башенки церкви. На похороны миссис Хилл, казалось бы, собрался весь Сентфор. Где-то в углу играли на фортепиано, таком же старом, как и все в ее антикварной лавке. Играли церковные песни, от которых стало слегка не по себе. Вспомнился вчерашний сон, и даже тот священник был здесь, словно напоминание. Он стоял около гроба старушки, разговаривая с каждым, кто к нему подходил.
- Понимаю, но теперь она в лучшем мире. - Почти каждому отвечал он.
Повсюду разложили цветы. От их приторного запаха было нечем дышать, а от гула толпы у меня разболелась голова, просто хотелось сбежать. Меня даже удивлял тот факт, что я бросив все, прилетела на похороны к старушке, которую едва знала.
- И что я здесь делаю? - Подумала я.
Пока все не началось, я решила незаметно уйти.
- Простите, Миссис Хилл, но я не могу остаться. Я сделала все, что могла, на большее меня не хватает.
Стоило мне двинуться к выходу, как в дверях я столкнулась с мамой.
- Привет, крошка. - Едва с улыбкой поприветствовала меня мама.
- Мама! Я как раз тебя искала... Привет.

- Солнышко, ты опять привела меня в церковь? - С волнением спросила мама.
- О чем ты?
- Сейчас начнется, не стой в проходе.
Кто-то коснулся моего плеча. Это был священник. Мужчина стоял в ожидании, когда я сяду, чтобы сесть самому.
- Извините. - Промолвила я.
Началась месса, и шум голосов потихоньку стихал. Чтобы не мешать, я не долго думая села тоже. Священник начал свой разговор, но я и понятия не имела о чем он.
- Пути господни неисповедимы, как часто мы слышим эту фразу, верно? Кто-нибудь знает, что она значит?
Послышался мужской голос из толпы.
- Это значит, что мы не властны над своей судьбой!
- Это значит, дети мои, что мы не можем предугадать свою судьбу. И не можем понять причинно-следственные связи. Но время придет и вы все поймёте.
Я обернулась на громкий звон колоколов, когда я повернулась, то священник куда-то исчез, как и вся остальная толпа, пришедшая получить мессу.
- Мама? - Крикнула я, в то время как колокола звучали все громче.

Пошел просто прогуляться, подышать воздухом. Было где-то часов семь вечера, уже темно. Прогулка подходила к концу, шел по тихой улочке, справа от меня ряд частных домов, слева - пустырь и нитка газопровода. А впереди, минутах в пяти ходьбы, маленькая церквушка (мерзейшее, надо сказать, место). На улице темно и холодно, ветер в лицо, и капюшон на голове застегнутый. Улица не освещена в принципе, но около церквушки есть пара прожекторов, один на территории самой церкви (попы жируют), другой за соседним забором (там территория какая-то производственная). Это все для того, чтобы суть понятна была, теперь история.

Иду, никого не трогаю, бить не собираюсь, вообще в хорошем расположении духа. Слышу впереди какой-то шум, сначала просто свист (типичный такой, гопник гопника когда окликает), а потом какой-то разговор, слышу с трудом, слов не понимаю. Повторюсь, на голове шапка и капюшон, в морду лица дует ветер, так что, чтобы я слышал, орать нужно не слабо. Оглядываюсь, пытаюсь понять источник шума. Вижу - впереди около церквушки двое парней в черных куртках. Одного вижу хорошо, второго смутно, загораживает арка из трубы газопровода. Они как бы и не идут, и не стоят, т.е. двигаются, но с места не уходят. Меня это тогда не удивило, там тропинки, я думал, они петарды взрывать собираются. Иду дальше, парни в поле зрения. Внезапно порыв ветра, на секунду моргаю глазами, возвращаю взгляд и офигеваю. Никого нет!! Там, где только что стояли два парня - пустота. Огромный белый пустырь – там за пять минут из поля видимости не скроешься, не то что за секунду. Как сквозь землю провалились.

Раз ночью шёл мимо церкви школьный учитель и попался навстречу двенадцати разбойникам.
- Знаешь ли ты, - спросили разбойники, - где лежит та богатая пани, что с неделю назад померла в вашем местечке?
- Знаю; её похоронили в церковном склепе.

Разбойники пригрозили ему острым ножом и принудили идти с собою. Пришли к церковному склепу, выломали из окна железную решётку и спустили туда на кушаках школьного учителя.
- Открой, - говорят ему, - гробницу, сними у пани семь золотых перстней с драгоценными камнями и подай сюда.

Учитель открыл гробовую крышку и стал снимать с рук покойницы золотые перстни, шесть легко снял, а седьмого не может: пани сжала палец и не даёт кольца. Сказал он про то разбойникам, они кинули ему нож и приказывают:
- Отруби-ка ей палец!

- Молодой человек, пристегните, пожалуйста, ремень безопасности! - послышался рядом голос стюардессы.
Айзек молча подчинился, пристегнул ремень и приготовился к полёту. Ему особенно плохо было переносить этот момент - момент, когда самолёт только взлетает, каждую секунду Айзеку казалось, что он вот-вот рухнет вниз и не выживет никто. "Если помирать, то ближе к земле" - говорил он всегда сам себе, но сейчас отдельный случай: начальник выслал по работе в другой город, куда не добраться ни на машине, ни на поезде, поэтому пришлось лететь на ненавистном воздушном судне. Единственное, что хоть как-то утешает - полёт не должен занять много времени.
Наконец, когда самолёт оторвался от взлётно-посадочной полосы и взлетел, Айзек крепко вцепился в ручку кресла, зажмурился и начал вспоминать как всего несколько дней назад с друзьями отдыхал в баре - сейчас это помогало немного отвлечься и хотя бы не думать об авиакатастрофах.
Через несколько минут, когда самолёт поднялся достаточно высоко, Айзек немного расслабился и отпустил ручку кресла. Мысли о падении и о смерти всё ещё мелькали в его голове, и чтобы отвлечься от них полностью, Айзек устроился поудобнее, закрыл глаза и начал засыпать...

В один январьский вечер я шёл домой с тренировки. Спотыкнувшись об что-то, я обернулся посмотреть и упал лицом вниз, не чувствуя тела потерял сознание.

Очнулся я от того, что меня тащили за руки и за ноги в какое-то здание, как я понял позже, это была церковь, но зайдя внутрь это была совсем не церква, внутри висели люди на петлях, около двухсот человек, а на стенах была надписи что-то вроде: "Его нет, это выдумки"; "Он отрёкся от нас"; "Мы ему больше не нужны".

Я понял, что эти надписи говорят о боге, но через пару минут отключился, очнулся я в дряхлой одежде, прикованный к столу, на котором была куча крови и кости людей, я в панике дёргался и выворачивался, ко мне подошёл человек в капюшоне и промолвил: "Не бойся, я лишь спасу тебя" и открыл мои кандалы.

С детства Демьян не любил ходить в церковь. Ему там было скучно и невесело. Сиди себе на скамейке да слушай непонятные речи дьячка, выступающего перед благочестивой публикой. А потом разевай рот вместе с остальными детишками и подпевай псалмы и так - каждый вечер. Ну, какое это веселье? Демьяна силой и под угрозами наказания приводили в молитвенный дом, а если он препирался, то строгий отец хлестал его розгами по спине и ниже. Шло время, и Демьян вырос...

Никакому ремеслу толком он не обучился, на музыкальных инструментах играть не мог, работать не хотел. Ему больше всего нравилось прогуливаться в уединении поодаль от родного дома на окраине селения. Здесь он проводил много времени, прислушиваясь к окружающим звукам. Порою казалось ему, что деревья, размахивая от ветра ветвями, словно когтистыми лапами чудовищ, пытаются заговорить с ним и донести какое-то знание, о котором никто, кроме него, не догадывается. А однажды, после ссоры с отцом, он решил не ходить домой и разжёг костёр на вершине холма, чтобы заночевать под открытым небом Тот холм пользовался дурной славой и назывался – Бугор Астарот. В былые времена здесь возвышалась виселица, на которой были приговорены к смерти богоотступники. И Демьяну казалось той ночью, что он слышит чьи-то голоса и проклятия, доносившиеся из-под земли на том самом холме.

Эту историю мне рассказала бабушка. Родилась она в 1933 году в Челябинской области. Ее мать (мою прабабку) в 30-е годы посадили в тюрьму из-за того, что она ходила в церковь и пела на клиросе, и освободили уже после войны. Бабушку вместе со старшим братом забрала к себе их тетя. И так до конца войны они жили вместе. Далее со слов бабушки.

Жили мы в деревне, все друг друга знали, все со всеми здоровались, в гости ходили. Я была еще маленькая и не понимала до конца всех тех ужасов, которые творились в стране: сталинские репрессии, расстрелы, публичные судебные процессы. Да и не касалось нас это, слава Богу, мы жили в глухомани, возможно, это нас и спасло. Наша деревня была как бы главной, а к ней прилегали еще три маленьких села. Оттуда ходили к нам за покупками, дети - в школу. Работы почти не было, каждый жил в основном плодами своих садов и огородов. И была у нас церковь, чудом уцелевшая и действующая. Пока я была совсем крохой, тетя водила меня на службы, особенно мне запомнились вечера Чистого четверга, когда вся деревня шла домой с огоньками. Но когда я пошла в школу, нашу церковь все-таки закрыли - приехали Оттуда, Откуда Надо (так бабушка называет сотрудников НКВД), устроили погром, батюшку арестовали, колокола посбивали, иконы порубили, даже фрески на стенах - и те отскребли.

Жил давненько в нашей деревне мужик. Все звали его Макар Иваныч. Внешностью ничем не примечательный, обыкновенный северянин. Электриком работал, но это не так важно. В деревне поговаривали, будто он с нечистой силой знается. Колдовством грешит. Я слухи, сплетни серьёзно никогда не воспринимаю. Людям в деревне мало веселья, вот они и развлекаются. Но случилось так, что по осени умер Макар Иваныч. Горевала, наверно, только жена его. Остальные сочувствовали, а мне он хоть и земляк был, но чужой человек, поэтому его смерть меня не особо тронула.

Возвращалась я с фермы домой, поздновато, часу в десятом. У нас корова тогда заболела. Осенью темнает рано, до дома шесть километров, да еще небо затянуло. А потом вообще ливень пошёл. Я решила забежать под какую-нибудь крышу, чтоб переждать непогоду. Поблизости наша церковь оказалась. Дернула за дверь - открыто. Ну и зашла. А там пусто, только гроб с Макаром Иванычем стоял в полумраке тающих свечей. Я взяла новую свечу из коробки и поставила за упокой, раз уж случай с покойником свёл. Специально не зашла бы. Стояла в тишине перед святыми образами, только дождь барабанил снаружи.

С чего-то захотелось мне к покойному подойти. Просто посмотреть. Странное какое-то любопытство. Глянула на бледное лицо и о чем-то своем задумалась. И вдруг он сел. Я человек крепкий и склонный больше к рациональным объяснениям реальности, поэтому в первую очередь подумала, что жив Макар Иваныч, ошибка какая-то вышла. Хотела было помочь ему да людей позвать, но когда увидела его глаза... Они принадлежали кому угодно, только не живому человеку. Белесые, стеклянные с еле заметными точками вместо зрачков. Я испугалась, но не могла оторваться.