1000 Причин стать убийцей - Стекл как трезвышко
Он не пил уже три года.
Не потому, что боялся сдохнуть от цирроза или унижаться перед детьми с дрожащими руками. Нет, он просто однажды понял: алкоголь делает убийцу медленным. Пьяный убийца — это как тупой нож. Он режет, но мнёт ткань. Лишний шум, лишние ошибки.
Он решил быть острым.
Трезвость давала ему скорость. Чёткую линию мысли, прямую, как лезвие бритвы. Когда он смотрел на людей в супермаркете, видел не просто покупателей, а возможные угрозы и слабые места. Улыбки кассирш он разрезал в уме на сегменты фальши. Запах чужих тел он делил на категории — больные, усталые, пьяные, опасные. В голове у него работала система, которую он сам себе выстроил, и для её идеальной работы ему нужно было одно: быть стеклом. Чистым. Прозрачным.
Он держал этот режим как военную дисциплину.
Пробежка на рассвете. Лёгкая растяжка. Завтрак в одно и то же время. Вечером — шахматные задачи, чтобы тренировать мышление. Он не испытывал удовольствия от всего этого. Но удовольствие он оставил тем, кто любит жить. Он предпочитал быть готовым.
Не потому, что боялся сдохнуть от цирроза или унижаться перед детьми с дрожащими руками. Нет, он просто однажды понял: алкоголь делает убийцу медленным. Пьяный убийца — это как тупой нож. Он режет, но мнёт ткань. Лишний шум, лишние ошибки.
Он решил быть острым.
Трезвость давала ему скорость. Чёткую линию мысли, прямую, как лезвие бритвы. Когда он смотрел на людей в супермаркете, видел не просто покупателей, а возможные угрозы и слабые места. Улыбки кассирш он разрезал в уме на сегменты фальши. Запах чужих тел он делил на категории — больные, усталые, пьяные, опасные. В голове у него работала система, которую он сам себе выстроил, и для её идеальной работы ему нужно было одно: быть стеклом. Чистым. Прозрачным.
Он держал этот режим как военную дисциплину.
Пробежка на рассвете. Лёгкая растяжка. Завтрак в одно и то же время. Вечером — шахматные задачи, чтобы тренировать мышление. Он не испытывал удовольствия от всего этого. Но удовольствие он оставил тем, кто любит жить. Он предпочитал быть готовым.
Его список целей лежал в старой чёрной тетради.
Не по принципу мести или эмоционального накала — эмоции он считал помехой. Каждый человек в этом списке попадал туда по конкретным параметрам: мешает делу, слишком много знает, способен создать угрозу. И каждый пункт был расписан как операция.
Он любил это чувство — когда голова кристально чиста, ни одной лишней мысли. Как будто ты находишься внутри идеально вычищенной комнаты, где даже эхо не за что зацепиться.
Первые месяцы трезвости были странными. Всё вокруг выглядело размытым, как будто мир состоит из людей, чуть-чуть поддатых, с замедленным восприятием. В автобусах он видел, как люди разговаривают и смеются, заплетая слова, и ему казалось, что он среди слабых. Он не чувствовал себя лучше них. Он чувствовал себя отдельным.
Эту отдельность он полюбил.
Он начал тренировать не только тело, но и глаза. Он смотрел, как люди держат чашки, как нажимают кнопки лифтов, как прячут телефоны в карманы. Каждый жест он фиксировал. Он начал замечать мелочи, которые раньше упускал. Например, что мужчина с сединой, которого он наблюдал на парковке, всегда нервно оглядывается, когда вставляет ключ в замок. Это мелочи, но именно из мелочей складывается план.
Его план был готов.
Жертва — без имени, потому что имена мешают. В списке он значился как «Точка-7». Мужчина лет пятидесяти, с определённой информацией, которая могла мешать его делу.
Он выбрал для него идеальный день — вторник, 19:40, на узком участке парковой дорожки.
Он проверил всё:
камеру в парке давно не обслуживали;
фонарь над скамейкой погас ещё весной;
сам мужчина никогда не ходил с охраной.
Ему нравилась эта простота.
Вторник.
Он пришёл в парк на двадцать минут раньше. Сел на дальнюю скамейку и закрыл глаза. Дышал медленно. Ни волнения, ни азарта. Всё так, как он и хотел: чисто, холодно, пусто.
Когда «Точка-7» появился на дорожке, он встал. Медленно, как будто просто идёт мимо.
Ни одной лишней детали. Он заранее рассчитал угол подхода, количество шагов и расстояние до ближайшего куста, за которым можно скрыться.
Удар был точным. Одним движением. Без выкриков, без драки. Мужчина ещё пару секунд шёл, потом будто споткнулся, прислонился к дереву и замер.
Он не стал смотреть. Это не было финалом. Это был процесс.
Он шёл дальше по парку, не торопясь. Его дыхание оставалось ровным. Ни один мускул не дрогнул. В голове не было мыслей о том, что он сделал. Потому что он этого не «делал». Он просто выполнил пункт из списка.
Дома он пил воду. Чистую, как он сам.
Вечером снова были шахматы, растяжка и лёгкий ужин. Он проверил тетрадь, вычеркнул «Точку-7». В списке было ещё восемь.
Он лёг спать, как всегда, в одно и то же время.
Он не считал себя убийцей.
Он считал себя системой.
А система не пьёт.
Не по принципу мести или эмоционального накала — эмоции он считал помехой. Каждый человек в этом списке попадал туда по конкретным параметрам: мешает делу, слишком много знает, способен создать угрозу. И каждый пункт был расписан как операция.
Он любил это чувство — когда голова кристально чиста, ни одной лишней мысли. Как будто ты находишься внутри идеально вычищенной комнаты, где даже эхо не за что зацепиться.
Первые месяцы трезвости были странными. Всё вокруг выглядело размытым, как будто мир состоит из людей, чуть-чуть поддатых, с замедленным восприятием. В автобусах он видел, как люди разговаривают и смеются, заплетая слова, и ему казалось, что он среди слабых. Он не чувствовал себя лучше них. Он чувствовал себя отдельным.
Эту отдельность он полюбил.
Он начал тренировать не только тело, но и глаза. Он смотрел, как люди держат чашки, как нажимают кнопки лифтов, как прячут телефоны в карманы. Каждый жест он фиксировал. Он начал замечать мелочи, которые раньше упускал. Например, что мужчина с сединой, которого он наблюдал на парковке, всегда нервно оглядывается, когда вставляет ключ в замок. Это мелочи, но именно из мелочей складывается план.
Его план был готов.
Жертва — без имени, потому что имена мешают. В списке он значился как «Точка-7». Мужчина лет пятидесяти, с определённой информацией, которая могла мешать его делу.
Он выбрал для него идеальный день — вторник, 19:40, на узком участке парковой дорожки.
Он проверил всё:
камеру в парке давно не обслуживали;
фонарь над скамейкой погас ещё весной;
сам мужчина никогда не ходил с охраной.
Ему нравилась эта простота.
Вторник.
Он пришёл в парк на двадцать минут раньше. Сел на дальнюю скамейку и закрыл глаза. Дышал медленно. Ни волнения, ни азарта. Всё так, как он и хотел: чисто, холодно, пусто.
Когда «Точка-7» появился на дорожке, он встал. Медленно, как будто просто идёт мимо.
Ни одной лишней детали. Он заранее рассчитал угол подхода, количество шагов и расстояние до ближайшего куста, за которым можно скрыться.
Удар был точным. Одним движением. Без выкриков, без драки. Мужчина ещё пару секунд шёл, потом будто споткнулся, прислонился к дереву и замер.
Он не стал смотреть. Это не было финалом. Это был процесс.
Он шёл дальше по парку, не торопясь. Его дыхание оставалось ровным. Ни один мускул не дрогнул. В голове не было мыслей о том, что он сделал. Потому что он этого не «делал». Он просто выполнил пункт из списка.
Дома он пил воду. Чистую, как он сам.
Вечером снова были шахматы, растяжка и лёгкий ужин. Он проверил тетрадь, вычеркнул «Точку-7». В списке было ещё восемь.
Он лёг спать, как всегда, в одно и то же время.
Он не считал себя убийцей.
Он считал себя системой.
А система не пьёт.
(голосов: 3)
Категория: Страшные рассказы
Шиза правит миром!
Заикой остаться можно.
Мне нужны сильные и умные слуги.