- В вашем лесу живет какое-то дикое чудовище, - обронил художник Каннингхэм по дороге на вокзал. Это была его единственная реплика за всю поездку, но поскольку все это время непрестанно говорил Ван Хееле, молчание художника было незаметно.
- Приблудившаяся пара лис или несколько местных ласок. Ничего более грозного, - сказал на это Ван Хееле. Его попутчик не ответил.
- Что вы имели в виду под диким чудовищем? - спросил Ван Хееле позже, когда они были уже на платформе.
- Так, ничего. Плод моего воображения. А вот и поезд, - ответил Каннингхэм.
В тот же день Ван Хееле отправился, как обычно, на прогулку по своим лесным владениям. Он был напичкан всевозможной научной всячиной, знал названия многих диких цветов, так что у его тетушки, возможно, были основания говорить о нем как о великом натуралисте. Во всяком случае, побродить Ван Хееле любил. У него вошло в привычку замечать все, что бы он ни увидел во время прогулок, не столько с целью обогатить современную науку, сколько для того, чтобы потом было о чем поговорить. Когда расцвели колокольчики, он считал своим долгом проинформировать всех об этом событии, и хотя его слушатели догадывались о том, что в это время года они и должны были появиться, все понимали, что делает он это совершенно искренне.
Однако то, что Ван Хееле увидел в тот день, выходило за пределы его жизненного опыта.
- Приблудившаяся пара лис или несколько местных ласок. Ничего более грозного, - сказал на это Ван Хееле. Его попутчик не ответил.
- Что вы имели в виду под диким чудовищем? - спросил Ван Хееле позже, когда они были уже на платформе.
- Так, ничего. Плод моего воображения. А вот и поезд, - ответил Каннингхэм.
В тот же день Ван Хееле отправился, как обычно, на прогулку по своим лесным владениям. Он был напичкан всевозможной научной всячиной, знал названия многих диких цветов, так что у его тетушки, возможно, были основания говорить о нем как о великом натуралисте. Во всяком случае, побродить Ван Хееле любил. У него вошло в привычку замечать все, что бы он ни увидел во время прогулок, не столько с целью обогатить современную науку, сколько для того, чтобы потом было о чем поговорить. Когда расцвели колокольчики, он считал своим долгом проинформировать всех об этом событии, и хотя его слушатели догадывались о том, что в это время года они и должны были появиться, все понимали, что делает он это совершенно искренне.
Однако то, что Ван Хееле увидел в тот день, выходило за пределы его жизненного опыта.