Похищение

Её взгляд упал на щель в полу второго этажа, видневшуюся сквозь пролом в потолке. В глубине щели тускло поблескивал металл — ключ. Чем и как его достать? В подвале, среди обломков и паутины, она нашла старый, покосившийся стул. С трудом, превозмогая боль, Эмили подтащила его к стеллажу. Забравшись на шаткую конструкцию, она вытянула руку, но шкатулка была вне досягаемости.

С дрожащими от напряжения пальцами она взяла шкатулку. Это было не просто небольшое хранилище для безделушек, а хитроумная головоломка, состоящая из множества вращающихся дисков с непонятными символами. Часы шли, а отчаяние нарастало. Наконец, после долгих, мучительных попыток, диски встали в нужном порядке. Щелчок — и крышка откинулась, открывая содержимое: предохранитель, кучу старого хлама и моток верёвки.

С верёвкой и предохранителем Эмили снова поднялась на второй этаж. В одной из комнат стоял грузный комод, но все его ящики были пусты. Где же ручка? После долгих поисков, она нашла её, заваленную обломками в углу комнаты. Вставив ручку в комод, она открыла ящик, полный старых вещей. Среди них, к её удивлению, лежал магнит.

Верёвка, магнит, предохранитель. Цель была ясна: достать ключ из щели. Привязав магнит к верёвке, Эмили осторожно опустила его в щель. Металл примагнитился, и она, медленно, но верно, вытянула ключ от шкафа.

Шкаф стоял в другой комнате, массивный и тяжёлый. За ним, как она надеялась, скрывалась новая подсказка. Но шкаф был заперт. Ключ, который она добыла, идеально подошёл к замку. Скрипнув петлями, дверца отворилась, открывая взору Эмили второй предохранитель, спрятанный среди старой одежды и пыльных книг.

Теперь ей предстояло найти способ открыть потайную дверь. В одной из комнат, вторичная насмешливость над её отчаянием, стоял аквариум. Его мутная вода скрывала нечто зловещее — стайку пираний, чьи глаза горели хищным огнём. Эмили вспомнила, что в подвале видела пакет с кормом для рыб. Вернувшись туда, она нашла его, полупустой и покрытый всё тем же слоем пыли. Собравшись с мыслями, она насыпала корм в левую часть аквариума. Пираньи, словно по команде, ринулись к пище, освободив центр. Эмили, затаив дыхание, опустила магнит на верёвке в воду. Секунды пролетали незаметно, но вот, магнит притянулся к чему-то твёрдому. Это был второй ключ, спрятанный на дне аквариума.

Второй ключ открыл дверь в комнату с игровым автоматом на втором этаже. Экран мерцал, приглашая сыграть. Игра требовала молниеносной реакции и скорости. Эмили, собрав последние силы, приняла вызов. Пальцы бегло проходились по кнопкам, подушечками попадая по разноцветным округлостям, переливающиеся от янтарно-малинового оттенка в зелёно-фиолетовый. Глаза следили за мелькающими на экране образами. Спустя несколько минут она выиграла. На экране появилась надпись: «Ваш приз: взглянуть в выдвижной отсек внизу автомата. Желаем не погибнуть вам в дальнейшем».
От этой надписи перехватило дыхание. Стало не по себе. Пазл с цифрой «5» выпал из автомата, и Эмили, сжимая его в руке, почувствовала прилив надежды.

Последняя комната оказалась самой сложной. Средний по высоте шкаф, прислонённый к стене, скрывал потайную дверь. Но шкаф был слишком тяжёлым, чтобы отодвинуть его в одиночку. Эмили огляделась, ища решение. Её взгляд упал на верёвку, которую она принесла из подвала. Она вспомнила, как в детстве отец учил её делать простые механизмы. Используя обрывки ткани и найденные в комоде гвозди, она соорудила примитивную систему рычагов. Привязав верёвку к шкафу и закрепив её за прочный выступ в стене, она потянула. С натиском, пошатнувшись в сторону шкаф, с грохотом рухнул, открывая за собой узкий проход.

За ним оказалась потайная дверь, ведущая в лабиринт. С каждым шагом по тёмным коридорам, Эмили чувствовала, как её преследует чьё-то незримое присутствие. В конце лабиринта, в каменном постаменте, из высеченного ромбообразного углубления виднелась цифра «8». Теперь у неё были две карт-фишки с цифрами: «5» и «8». Оставалось лишь понять, как их использовать. В её голове начали складываться обрывки воспоминаний, как будто сам дом нашёптывал ей ответы.

Глава II: Ключ к пазлу

Мрак подвала обволакивал её, как влажная, холодная ткань. Дальнейший шаг по скрипучим доскам отдавался эхом, множась в сырой тишине. Она знала, что под половицами что-то есть. Неясное предчувствие, зудящее где-то на периферии сознания, не давало покоя. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом плесени, забивающийся в пазухах носа.

Ей нужен был инструмент. Монтировка или гвоздодёр. Что-то, что могло бы поддеть и отдёрнуть эти старые, прогнившие доски. Взгляд скользнул по завалам старого хлама, по пыльным сундукам и покосившимся полкам. Наконец, в углу, среди ржавых инструментов и обрывков канатов, она увидела его — тяжёлый, стальной гвоздодёр, покрытый слоем въевшейся грязи. Его холодная рукоять легла в ладонь с ощущением иглоукалывающей льдины.

С усилием она поддела край одной из половиц. Дерево застонало, сопротивляясь, но поддалось, открывая тёмный проём. Внизу, в полумраке, лежала она — карт-фишка с цифрой «2». Холодная, гладкая, она казалась чужеродным элементом в этом забытом месте.

Следующая комната встретила её ещё более густой атмосферой. Здесь, на старом, покрытом пылью столе, стояла шкатулка-пазл. Её поверхность была испещрена запутанными линиями, словно карта неведомых земель. Это была не просто шкатулка, а головоломка, требующая не только ловкости рук, но и остроты ума.

Она взяла её в руки. Поверхность была прохладной, но под пальцами чувствовалось тёплое, едва уловимое биение, будто внутри билось крошечное сердце. Девушка начала переворачивать части пазла, пытаясь составить дорожку. Каждый поворот с сопоставлением требовал сосредоточенности. Она чувствовала, как нити головоломки сплетаются под её пальцами, прокладывая путь из сопоставляющихся пазлов.

Наконец, дорожка начала обретать форму. Она прокладывала её, соединяя извилистые линии, создавая траекторию для маленького металлического шарика, лежащего в углублении. Шарик, словно живой, послушно покатился по проложенному пути, съезжая по наклонным жёлобам, перекатываясь через миниатюрные мосты. Её пальцы двигались с уверенностью, переворачивая и подгоняя части пазла, пока путь не стал непрерывным.

С последним щелчком, шарик достиг финального основания дорожки, справа, в самом низу. Раздался тихий, мелодичный звон, и шкатулка медленно, с лёгким скрипом, открылась. Внутри, на бархатной подкладке, лежала ещё одна карт-фишка, на этот раз с цифрой «9».

Эти цифры были ключом. Ключом к следующей тайне, скрытой на первом этаже. Она поднялась по скрипучей лестнице, держа в руке найденные фишки. В гостиной, в центре комнаты, стоял часовой шкаф. Напольные маятниковые часы в высоком деревянном корпусе оказались нерабочими. Стрелки часов замерли, образуя между собой прямой угол, показывая полтретьего. На поверхности были вырезаны четыре углубления, предназначенные для цифр.

С выдохом она вставила карт-фишки в нужные места. «9» и «2». Но что дальше? Может, нужно расставить в определённом порядке? Похоже на код. «5-8-2-9». Ничего не произошло. Ни отмеренный ход стрелок, ни мерное тиканье. «2-9-8-5». Беззвучно. Девушка поменяла фишки местами. Код «9-5-2-8». После этого раздался отчётливый, резкий щелчок. Замок в нише, проржавевший от времени, наконец, поддался. Вырезанная дверца с отделочной аркой в виде стрельчатого трилистника медленно отворилась, открывая взору беспросветную тьму, что заставило её прищуриться. В глубине, внутри, на бархатной подкладке, лежал ещё один предохранитель.

Глава III: Симфония механизмов

Сырой, затхлый воздух подвала обволакивал Эмили, под стать мокрому, пронизывающем холодом одеялу. Глубокий вдох был пропитан запахом гнили, старой резины и чего-то неуловимо металлического, что заставляло её кожу покрываться мурашками. Единственным источником света служил тусклый фонарь, его луч выхватывал из полутьмы ржавые трубы, паутину, свисающую гроздьями, и, наконец, её цель — старую, потрёпанную стиральную машину, застывшую в углу, как забытый монстр.

Задача была не до конца ясна. Внутри этого механического сердца, в самом его нутре, таилась головоломка, требующая не столько силы, сколько тонкой, почти ювелирной точности. Ей предстояло починить отделение для моющих средств, а именно — ту часть, куда насыпался порошок и заливался кондиционер. Это был ведущий лабиринт из пластика и пружин, где каждый элемент играл свою, зачастую коварную, роль.

Девушка осторожно прикоснулась к пластиковой перегородке, отделяющей отсек для кондиционера. Она была гладкой, холодной на ощупь, и при малейшем давлении, казалось, вздрагивала. Её взгляд скользнул к правой части отделения, где располагался загадочный указатель со стрелкой. Этот указатель, как оказалось, был катализатором к механизму, но лишь одним из звеньев, который открывал не двери, а новые проблемы.

Суть головоломки заключалась в странном поведении пластины, отвечающей за дозировку. В идеале, она должна была быть поднята, готовая принять порцию порошка или кондиционера. Но стоило Эмили вставить отделяющую часть для кондиционера, как эта пластина, словно подчиняясь невидимой силе, опускалась вниз. И вот тут начинался настоящий танец с дьяволом.

Если нажать на опустившуюся пластину, она послушно поднималась. Но цена этого действия была высока. Указатель в правой части, словно реагируя на этот акт неповиновения, отъезжал на несколько сантиметров назад. А вместе с ним, с пугающим щелчком, отскакивала и перегородка, угрожая выпасть из своего гнезда. Это было похоже на игру в шахматы с самим собой, где каждый ход вёл к новому тупику.

Брюнетка присела, её колени коснулись холодного бетона. Фонарь освещал её сосредоточенное лицо, на котором отражалась вся сложность ситуации. Это было не просто механическое повреждение, это был хитроумный механизм, требующий понимания его внутренней логики. Как в той старой игре, где нужно было перевезти на другой берег волка, козу и капусту, соблюдая определённый порядок, здесь тоже требовалась последовательность действий, где ошибка могла привести к полному краху.

«Нажатие». — Прошептал внутренний голос в её голове, обращаясь к самой машине. — «В чём же секрет нажатия?»

Логика подсказывала, что нужно действовать иначе. Зажать указатель со стрелкой. Это казалось самым разумным решением. Если зафиксировать этот «страж» механизма, возможно, он перестанет реагировать на последующие действия. Но как это сделать? И что делать с шаткой перегородкой, которая так и норовила выскользнуть?

Она огляделась. Взгляд упал на кусок старой, обломанной деревяшки, валявшийся неподалёку. Идея родилась мгновенно. Она осторожно подняла деревяшку и, примерившись, подложила её под перегородку, создавая импровизированную подпорку. Теперь перегородка стояла более-менее устойчиво, хотя и с ощутимым люфтом.

Глубоко вздохнув, Эмили приготовилась. Левой рукой она крепко зажала указатель со стрелкой, чувствуя, как под пальцами дрожит пластик. Правой рукой она осторожно вставила отделяющую часть для кондиционера, стараясь не оказывать лишнего давления. Пластина, как и ожидалось, начала опускаться вниз.

Время проведённое в затхлом обветшалом здании давало о себе знать, действуя на нервы, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Она быстро, но аккуратно нажала на опустившуюся пластину, заставляя её подняться. Указатель, зажатый её рукой, дёрнулся, но остался на месте. Перегородка, благодаря подпорке, лишь слегка качнулась.

Девушка замерла, затаив дыхание. Все чувства были обострены до предела. Она чувствовала малейшее колебание механизма, слышала тихий скрип пластика, ощущала холодный пот на ладонях. Теперь нужно было зафиксировать пластину в поднятом положении. Но как? Она понимала, что это нужно сделать быстро, пока указатель не вырвался из её хватки, а перегородка не выскочила. Взгляд снова забегал по подвалу в поисках решения. И тут она увидела её — маленькую, ржавую гайку, валявшуюся на полу. Она была идеального размера, чтобы подпереть пластину, не давая ей опуститься.

С ловкостью фокусника подхватила гайку и, не отпуская указатель, подсунула её под пластину. Гайка встала как влитая, надёжно фиксируя пластину в поднятом положении. Она очень медленно отпустила указатель. Тишина в подвале стала почти осязаемой. Секунды тянулись, как часы. Девушка замерла, не двигаясь, боясь нарушить хрупкое равновесие. Наконец, она выдохнула. Указатель остался на месте. Перегородка не выпала. Пластина была поднята.

Воздух в полутёмном подвале был густым и затхлым, пропитанным запахом старого металла и сырости. Она, чьё имя, казалось, было забыто в вихре этого места, склонилась над стиральной машиной, как над алтарем забытого ритуала. Что дальше? Пораздумав, её пальцы, тонкие и бледные, двигались с хирургической точностью. Сначала — кондиционер. Жидкое, перламутровое вещество, отливающее синевой в тусклом свете, было аккуратно налито в предназначенное для него отделение. Пока оно медленно оседало, образуя на дне блестящую лужицу, её взгляд остановился на перегородке. Пластиковая пластина, хрупкая и белая, должна была быть надёжно зафиксирована. Она подняла её, чувствуя лёгкое сопротивление, и прижала к стенке, пока кондиционер в правом отсеке ещё не успел полностью осесть. Это было критически важно — баланс, хрупкий, как паутина, должен был быть сохранён.

Затем, словно археолог, раскапывающий древние артефакты, она нашла их: кнопки от стиральной машины и пакет с порошком. Кнопки, каждая со своим уникальным рельефом, были размещены с почтительной тщательностью по соответствующим отделам машины. Круглые, квадратные, с острыми гранями, многоугольные — каждая находила своё место, точно недостающий элемент в сложной мозаике. Порошок, мелкий и белый, с голубыми точечными гранулами, похожие на воздушные шарики, как снежная пыль, был засыпан в отделение с той самой пластиной, которую она только что зафиксировала. Задача выполнена.

Но дверь машины оставалась наглухо заблокированной, эдакие врата в запретное царство. Теперь предстояло самое сложное — расшифровать код, зашифрованный в символах на панели управления. Пальцы скользнули по холодному пластику, следуя невидимой карте. Две большие точки над полукругом — первый шаг. Затем звезда, её лучи казались острыми даже на ощупь. Цветок, его лепестки были выгравированы с удивительной детализацией. Полукруг, затем шестиугольник, снова звезда, цветок, куб. Сердце забилось быстрее. Две большие точки над полукругом — повторение, знак того, что она на верном пути. Круг, полумесяц, и, наконец, узоры между квадратными скобками — замысловатые, словно древние руны.

С каждым правильно нажатым символом, машина издавала тихий, едва слышный щелчок, подтверждая правильность последовательности. Когда последний узор был активирован, раздался протяжный, мелодичный сигнал. Кнопка сверху, до этого мигавшая тревожным красным, теперь загорелась ровным, успокаивающим зелёным светом. Дверца стиральной машины с лёгким шипением разблокировалась.

Но это было ещё не всё. Внутри, в глубине барабана, покоился четвёртый предохранитель. Его корпус был сделан из тёмного, почти чёрного металла, и казалось, что он излучает собственное, слабое свечение. Прежде чем она смогла протянуть руку, её взгляд упал на ручку машины. Теперь предстояло ввести буквенный код, соответствующий программам и режимам стирки. F; D; G; A; H; K; F; A; G; K; D; L. Каждая буква — ключ к следующей двери, должна была быть введена в строгой последовательности. Ошибка означала бы возвращение к началу, к заблокированной двери и к неизвестности.

Она глубоко вздохнула, ощущая, как холодный пот стекает по вискам. Каждый символ с буквой — это был шаг по минному полю, где одна неверная комбинация могла привести к обратному отсчёту, как сбрасываемый счётчик до разрыва соединения, активирующий обрыв нуля в трёхфазной сети.

Тонкие пальцы, уже слегка дрожащие от напряжения, снова нашли своё место на панели. F — первая буква, как первый аккорд в этой жуткой симфонии. Затем D, G, A. Каждый поворот ручки сопровождался тихим щелчком, который отдавался эхом в тишине подвала, усиливая ощущение надвигающейся развязки.

H. Машина издала короткий, низкий гул, пробуждаясь от долгого сна. K. Ещё один щелчок, более отчётливый. F. Повторение, как якорь, удерживающий её на верном пути. A. Её взгляд метался между панелью и барабаном, где покоился предохранитель, будь это таинственный артефакт, ожидающий своего часа. G. Тихий скрежет, словно когти, царапающие по стеклу. K. Ещё один гул, более продолжительный. D. Краткий двойной щелчок. И, наконец, L. Последняя буква. В тот момент, когда её палец отпустил ручку, машина замерла. Наступила абсолютная тишина, настолько плотная, что казалось, она может её потрогать. Секунды растянулись в вечность. Затем, с едва слышным и виднеющимся шипом, раздался мелодичный сигнал, дверца стиральной машины отщёлкнулась. Зелёный индикатор над ней погас, оставив лишь холодный, безжизненный пластик.

Она осторожно потянула дверцу на себя. Внутри, в чернеющей пустоте барабана, лежало то, что она искала — четвёртый предохранитель. Он был не похож на предыдущие. Его корпус, выкованный из тёмно-серого, почти чёрного металла, казался поглощающим свет. На его поверхности виднелись едва различимые, спиралевидные узоры, которые, медленно пульсировали. Необычно. Когда она протянула руку, чтобы взять его, пальцы ощутили странное покалывание, словно от статического электричества. Предохранитель отдавал прохладой, но от него так же исходило едва уловимое тепло, которое проникало сквозь кожу, достигая костей.

В этот момент из глубины машины раздался новый звук — тихий, нарастающий шёпот, словно голоса множества людей, говорящих одновременно на незнакомом языке. Шёпот становился громче, превращаясь в нестройный хор, который, исходивший из самого барабана, будто часть вала могла быть ожившей.

Сиюсекундно почувствовала, как воздух вокруг неё сгущается, становясь тяжёлым и давящим. Тени в углах подвала начали удлиняться, извиваясь, приобретая зловещие очертания. Эмили крепко сжала предохранитель в руке, чувствуя, как его холод проникает в её собственную плоть. Такое ощущение, что этот предмет был не просто деталью механизма.

Казалось, головоломка была решена. Но вместо облегчения, её охватило странное чувство тревоги. Что-то в этом механизме, в этой сложной игре с пластиком и пружинами, казалось ей неестественным, зловещим. Словно кто-то специально создал эту головоломку, чтобы испытать её на прочность, дабы заманить в этот тёмный, сырой подвал.

Она поднялась, чувствуя, как дрожат ноги. Огонёк пламени исходящий от зажжённой зажигалки в её руке дрожал вместе с ней, отбрасывая увилистые тени на край стены. Через несколько минут прошла вперёд, в дальнюю часть подвала, освещая путь найденной ей на втором этаже бензиновой зажигалкой, который выхватывал из мрака лишь фрагменты разрухи: обвалившиеся кирпичи, ржавые трубы, свисающие, как мёртвые лианы, и тени, пляшущие в углах — призраки прошлого.

Четыре предохранителя. Это было единственное, что она знала. Проходя сосреди обломков старой мебели, они лежали в её ладони, как предвестие чего-то неизбежного. Теперь её путь лежал в дальнюю часть подвала, туда, где, вроде как, находился электрощит. Наконец, она увидела его. Покрытый слоем пыли и паутины, он казался древним алтарём, хранящим забытые тайны. Металлическая дверца, истёртая временем, поддалась с противным скрежетом, открывая взору лабиринт проводов и контактов. Сердце забилось быстрее. Это было оно. Что ж, очередная головоломка? Кто-то с ней играет?

Эмили вставила четыре предохранителя в предназначенные для них пазы. Щелчок, затем тишина. Никакого света, никакого звука. Только её собственное дыхание, прерываемое страхом. Внутри щитка, среди витиеватых проводов, она обнаружила их — три микросхемы, каждая из которых была разобрана на части, подобно жертве жестокого ритуала. Провода, тонкие, как нити паутины, и толстые, как жилы, были аккуратно отделены, ожидая своего часа. Некоторые из них были шире по размеру, другие уже. Это была головоломка, требующая не только логики, но и интуиции, граничащей с пониманием дела.

Первая микросхема. Её части лежали перед ней, разверстые фрагменты древнего артефакта. Задача была ясна: соединить провода, но не просто так. Некоторые из них были настолько тонкими, что казалось, они вот-вот порвутся от одного прикосновения, другие же, напротив, были широкими и жёсткими, как стальные канаты. И здесь вступала в игру загадка поляризации. В другом значении — зависимость электрических, магнитных и других свойств тел и процессов от их расположения и направления в пространстве. Это означало, что каждый провод имел свою «ориентацию», свою внутреннюю энергию, которая могла либо гармонично влиться в общую цепь, либо вызвать катастрофический сбой. При соединении некоторые провода издавали короткие, резкие искры, словно протестуя против неправильного подключения. Другие же оставались безмолвными, но это не означало их правильного положения. Нужно было найти тот самый порядок, ту самую комбинацию, при которой соединённые провода не издавали бы ни звука, ни искры, сливаясь в единое целое, без малейшего сопротивления. Она переворачивала части микросхемы, слева направо, после, справа налево, внимательно изучая каждый провод, пытаясь уловить едва уловимые вибрации, предвещающие правильное соединение.

Вторая микросхема оказалась ещё более коварной. Здесь требовалось не только правильное соединение проводов, но и вращение частей микросхемы. Задача заключалась в создании непрерывной дорожки из зигзагообразных проводов. Слева, в глубине щитка, тускло мерцала одинокая лампочка, словно глаз, наблюдающий за её действиями. Она должна была провести энергию от этой лампочки, конструируя и складывая маршрут из проводов, до лампочек, расположенных с правой стороны щитка. Это был лабиринт, в котором каждый поворот, с последующим соединением могло привести либо к успеху, либо к полному провалу. Она чувствовала, как пот стекает по её вискам, напряжение сковывает её мышцы. Сколько часов она уже провела здесь? Каждый раз, когда она соединяла провода, замирала, ожидая результата. Иногда раздавался тихий щелчок, и ничего не происходило. Иногда — короткая эрупция, и провода обрывались, оставляя после себя лишь запах гари. Она начинала снова и снова, не теряя надежды, движимая отчаянным желанием выбраться из этого проклятого подвала.

Третья микросхема. Самая сложная, довольно загадочная. Здесь требовалось не просто соединить провода и создать дорожку, но и сопоставить фазы. Каждая часть микросхемы была словно пазл, и только правильное соединение «пазла в пазл, фазы в фазу» могло привести к успеху. Она чувствовала, что здесь кроется какой-то секрет, возможно, скрытая логика или часть пазлов, которую она должна разгадать. Внимательно изучала каждую деталь, изгиб провода, маркировку на микросхеме. Она пыталась понять, как всё это работает, чем это связано между собой.

Время шло. Вроде, нашла звенья одной цепи. Она начала соединять провода, медленно и осторожно, словно разминируя бомбу. Вращала части микросхемы, подбирая нужный угол, подыскивая необходимую для них ориентацию. Чувствовала, как напряжение нарастает, а воздух вокруг неё становится плотным и тяжёлым. Повторно. И вот, когда последний провод был соединён, она замерла, затаив дыхание.

Тишина.
Затем, медленно, одна за другой, лампочки с правой стороны щитка начали загораться. Сначала одна, потом вторая, после третья. Каждая лампочка вспыхивала ярким, солнечным светом, приветствуя её победу. Облегчение накрывает с головой, как страх отступает, уступая место чувству триумфа. Но этот триумф был недолгим.

Когда загорелась последняя лампочка, она услышала звук. Тихий, едва различимый, но от этого ещё более зловещий. Звук, похожий на шёпот, доносящийся из глубины подвала, который заставил её кровь застыть в жилах. Снова? Что-то идентичное исходило от барабана стиральной машины. Шёпот становился громче, превращаясь в неразборчивое бормотание. Она оглянулась, пытаясь понять, откуда он исходит. Тени в углах подвала стали двигаться быстрее, словно оживая. Она чувствовала, что она не одна.

Внезапно, свет лампочек начал меркнуть, а затем погас совсем. Подвал погрузился в кромешную тьму. Только слабый луч отбрасываемый от пламени зажигалки пробивался сквозь мрак, выхватывая из темноты лишь фрагменты ужаса. Шёпот стал криком. Криком, полным боли и ярости. Она чувствовала, как что-то приближается к ней из темноты. Что-то невидимое, что-то злое.

Она попыталась бежать, но ноги словно приросли к полу. Ледяные пальцы касаются её кожи. Она закричала, но её крик утонул в какофонии звуков, раздающихся из глубин подвала. Тьма сгущалась, давила, будь это физическая сила. Разум ускользает, как реальность распадается на части. В голове мелькали обрывки воспоминаний, лица близких, моменты счастья — всё это смешивалось с кошмарными образами, рождёнными в этом проклятом месте.

Она упала на колени, закрыв лицо руками. На самом краю стены справа от неё, едва заметная, была выгравирована крошечная кнопка с символом «¥». Она была так искусно вписана в узор, что её легко было принять за часть декора. Язычок пламени выхватил часть ниши, когда девушка покосилась, неуклюже падая на грязный пол, чуть пошатнувшись в сторону.

Внизу, на первом этаже, доносился протяжный, противный скрип двери с чёрного входа. Этот звук, стон старого дома, проникал сквозь ветхие стены, добавляя порцию омерзительной сырости и затхлости подвала, где Эмили пыталась найти хоть какое-то подобие укрытия. Он вошёл. Тяжёлые шаги в высокой обуви, удар каблука о прогнившие доски пола отдавался глухим эхом, предвещая нечто ужасное. Это был он, тот, кто похитил её, вырвал из привычной жизни и запер в этом забытом Богом месте, на отшибе, где лишь бьющийся об оконные проёмы и остатки разбитого стекла ветер да танцующие на стенах тени были её единственными спутниками.

Девушка, сжавшись в комок на холодном, влажном полу подвала, чётко услышала этот звук открывающейся двери. Сердце её забилось с бешеной скоростью, отдаваясь пульсацией в висках. Он в доме. Эта мысль, как ледяной клинок, пронзила её. Она ещё не знала, что в его правой руке, освещённый тусклым светом луны, пробивающимся сквозь деструктивное грязное окно, блеснуло лезвие. Крупный охотничий нож с кастетом, впивающийся в ладонь, готовый к своему мрачному предназначению. Заколоченные окна с замками из сложнейшего механизма, чтобы она точно не смогла выбраться. Он предусмотрел всё.

Взгляд Эмили, полный отчаяния и страха, был прикован к символу на стене, долго раздумывая, стоит ли игра свеч? Неровный, вырезанный грубыми пальцами, он казался частью этого проклятого места. Символ «¥». В приступе паники, в отчаянной попытке найти выход, она протянула дрожащую руку и нажала на него. Выемка с символикой отъехала назад, прокручиваясь вокруг оси с тихим, механическим щелчком. Происходило вращение, и символ, откровенно насмехаясь над её надеждой, остановился в перевёрнутом положении.

Неожиданно, часть прямоугольного сечения под ногами девушки отъехала вниз, резко падая с оглушительным грохотом. Эмили, не успевая сообразить или что-либо осознать, потеряла опору. Мир перевернулся. Она проваливалась, вниз, под пол, прямо в ледяную, чернильную воду. Она не смогла найти припрятанный маньяком рычаг на втором этаже, в той тайной, заколоченной двери. Этот рычаг мог бы стать её спасением, ключом к свободе. Его нужно было вставить в кулиса, но в темноте из захлёстывающей паники, в этом кулуаре страха, Эмили его не нашла. И вот теперь, вместо спасения, её ждала другая участь.

Провалившись вниз, она окунулась в леденящую воду, которая протыкала тело как сотни тысяч игол, впивающиеся в кожу. Холод был настолько пронзительным, что казалось, он высасывает из неё саму жизнь. Девушка летела вниз, прямо под воду, раздавались булькающие звуки, заглушаемые её собственным криком, который так и не вырвался наружу. Вода была доверху, плотная, вязкая, как если бы сама тьма обрела физическую форму. Она не давала воздуха или последнего шанса. Эмили, обессиленная, задыхающаяся от последних рывков выплыть на поверхность, утонула в этой бездне, став ещё одной жертвой ветхого дома и его безжалостного владельца.

Игра закончилась не начавшись.

Идея и сюжет: Alonso, автор: Alonso.

Комментарии отключены.
Причина: неадекватная реакция автора, хамство и истерики.