Ночная смена

Сегодняшний заказ — хрупкий, судя по предупреждающей надписи на талоне. Русоволосый паренёк аккуратно извлёк его из ячейки. Это была какая-то винтажная лампа, завёрнутая в несколько слоёв крафт-бумаги. Он бережно уложил её в коробку, предварительно выстелив дно толстым слоем пенопластовых гранул. Затем, с маниакальной тщательностью, обернул лампу в воздушно-пузырьковую плёнку, словно пеленая младенца. Коробка была запаяна плотно, без единой щели, а сверху, крест-накрест, нанесены полосы широкого скотча. Завершающий штрих — стикер с адресом и номером заказа. Готово. Теперь на конвейер, в пункт выдачи.

На столе царил творческий беспорядок. На верхней полке, словно артефакты из другой жизни, стояли бонг, лавовая лампа, переливающаяся психоделическими фиолетово-розовыми оттенками, и фингерборд — миниатюрная копия скейтборда, предназначенная для оттачивания трюков на пальцах. На средней и нижних полках — проза жизни: ланч-бокс с остатками обеда, несколько пакетиков с чипсами и сухариками, стикеры, исписанные копии бланков и отчётов перенесённые в электронный журнал, канцелярские принадлежности в стаканчике и блокнот на кольцах со сменными листами, исчёрканный схемами и заметками. На противоположной стороне, от терминала сбора данных, основного оборудования, где сотрудники получают и обрабатывают информацию о товарах, был обустроен уголок для Пельмешка — рыжего, немного полноватого кота, полноправного хозяина этого склада. Небольшая когтеточка, лоток и две миски — одна с сухим кормом, другая с водой. Кот, лениво потягиваясь, наблюдал за Максимом своими янтарными глазами.
Сортировка товаров из гофры (тележки) по коробам, сканирование товара с помощью ТСД (терминала сбора данных). Короб — самый распространённый тип поставки, когда товары одного артикула упаковываются в транспортировочную коробку. Короб должен быть выполнен из трёхслойного гофрокартона его максимальный вес — 25 кг, а габариты — 120×80 см. Пустота внутри заполнялась наполнителем из пенопласта и воздушно-пузырчатой плёнкой для самого товара, либо из обёрточной и крафт-бумаги. Со временем запомнил назубок, что если товары в индивидуальной упаковке небольшие (например, футболки в пакетах или косметика в термоусадочной плёнке), их складывают в несколько разных коробок, затем ставят на поддон и запалечивают. Предметы покрупнее (например, бытовая техника в надёжной заводской упаковке) ставят на поддон друг на друга как есть и заматывают плёнкой. Суперсейф — это упаковка для транспортировки дорогостоящих товаров, к ним относятся ювелирные изделия, планшеты, смартфоны, объективы фото- и видеокамер, солнцезащитные очки.
Он делал пометки: каждый товар должен иметь бирку и пломбу; все предметы нужно упаковать в отдельные прозрачные зип-пакеты; в комплекте должна быть индивидуальная коробочка для покупателя; упаковок должно быть на 30% больше, чем самих украшений. Это нужно на случай, если коробочки потеряют товарный вид во время перевозки, и их потребуется заменить; в суперсейфе нельзя смешивать разные категории товаров, например, золотые серьги и смартфон. Но можно упаковать разные артикулы из одной категории: серьги, кулоны, кольца. Также необходима маркировка со штрихкодом на каждом суперсейфе в поставке. Голова шла кругом: стикеры, талоны, коды, разметка для линии скотча, номера заказов, сортировка товаров, учёт и отчётность при работе, упаковка коробов.

Внезапно свет погас. Склад погрузился в полумрак, освещаемый лишь аварийными лампами. Максим вздохнул. Опять перебой с электричеством. Он достал из ящика свой дешёвый небольшой фонарик, его тусклый луч прорезал сгустившуюся темноту, выхватывая из неё очертания стеллажей и оборудования. В такие моменты складская жизнь замирала, превращаясь в царство теней и тишины, нарушаемой лишь приглушённым урчанием Пельмешка, который, казалось, совершенно не был обеспокоен внезапным отключением света. Он лишь ещё плотнее свернулся клубком на своём любимом месте, где-то между коробками с товаром, и продолжал дремать, словно привыкший к подобным катаклизмам обитатель этого индустриального мира, время от времени растягиваясь прямо на клавиатуре, лёжа на рабочем столе, сидя у сканера, увлечённо наблюдая за манипуляциями владельца, или засыпая в встроенном домике в пуфике, который внутри обит мягким материалом и дополнялся подушечкой-лежанкой.

Максим, привыкший к непредсказуемости рабочего процесса, не стал паниковать. Он знал, что отключение электричества — явление временное, и скоро всё вернётся на круги своя. Пока же, в этой неожиданной паузе, он мог позволить себе ещё несколько минут покоя в своём уютном уголке. Он присел на край матраса, обняв колени, и прислушался к звукам склада. Даже в тишине можно было уловить едва слышное гудение вентиляции, скрип металла под тяжестью грузов, и, конечно, тихое дыхание спящего Пельмешка.
Его взгляд скользнул по верхней полке компьютерного стола. Лавовая лампа, даже в полумраке, продолжала завораживать своим медленным, гипнотическим танцем фиолетово-розовых всполохов. Казалось, она излучает собственное, призрачное свечение, освещая миниатюрный мир фингерборда, лежащего рядом. Максим иногда брал его в руки, когда нужно было отвлечься, и, сосредоточившись на выполнении очередного трюка, забывал обо всём на свете. Это было его маленькое, личное медитативное занятие, помогающее справиться с монотонностью и стрессом. Он вспомнил, как приобрёл этот фонарик. Несколько недель назад, когда в очередной раз пришлось искать товар в дальнем, неосвещённом углу склада, он понял, что без него не обойтись. Дешёвый, пластиковый, с тусклым светом, но он был каким-никаким спутником в таких ситуациях. Теперь он всегда лежал в кармане его рабочей куртки, готовый прийти на помощь в любой момент.

Внезапно с тихим щелчком свет вернулся. Лавовая лампа вспыхнула ярче, освещая всё вокруг. Погрузчики снова ожили, и склад наполнился привычным гулом. Юноша поднялся, отряхнул штаны и, взяв в руки фонарик, положил его обратно в карман. Работа продолжалась. Он снова взглянул на талон с номером заказа, который всё ещё лежал на столе. Следующий товар ждал его. Но теперь, после короткой передышки, он чувствовал себя готовым к любым вызовам, которые мог бросить ему этот монотонный лабиринт. И где-то там, в полумраке между стеллажами, рыжий проказник, вероятно, уже проснулся и готовился к своим кошачьим делам, невозмутимый и самодостаточный хозяин этого складского царства.

Дни наполненные рутинной суетой пролетали скучнейшими неделями из цикличного алгоритма. Первый этаж комплекса «W1» и «P1» представлял собой тщательно организованное пространство, где каждый стеллаж был пронумерован, а заказы, словно драгоценные камни, располагались в строгом порядке, слева направо. Это был мир логистики, где точность и скорость были превыше всего. Сегодняшний день не был исключением. Он, облачённый в униформу с логотипом компании, уверенно направлялся к терминалу — сердцу этого механизма. Терминал, массивный и холодный, возвышался над ним, как исполин. Его поверхность была усеяна кнопками, каждая из которых была детально продумана. Комбинация, которую предстояло ввести, напоминала танец геометрических фигур, рождающийся из нажатий. Крест, зигзаг — эти образы возникали в сознании, когда пальцы скользили по гладкой поверхности клавиш. Расположенные квадратом, по три в ряд и в вертикальном положении, они образовывали своеобразный виток, который нужно было пройти, чтобы получить желаемое. Светло-зелёное свечение, вспыхнувшее на верно нажатых кнопках, было подобно сигналу к действию. Защитные блоки, до этого надёжно скрывавшие содержимое стеллажей, с тихим щелчком отъезжали в стороны, с опускающимися вниз креплениями. Он протянул руку, и пальцы, привыкшие к этому ритуалу, извлекли из ниши нужный заказ. В основном это были предметы, отражающие потребности современного мира: скейтборды, символы свободы и молодости; компьютерный монитор, окно в виртуальную реальность; клавиатура, инструмент для создания и общения; адаптеры и переходники, связующие звенья между технологиями; розетки, источники энергии для гаджетов; и даже косметичка, маленький островок красоты в этом пейзаже из нескончаемых софтов и бытовых приборов. Каждый предмет имел свою историю, обыденную цель, и он был лишь посредником, доставляющим их к своим владельцам.

Ночные смены всегда были особенными. Тишина, нарушаемая лишь гулом вентиляции и редкими щелчками механизмов, создавала атмосферу таинственности. В одну из таких ночей, когда он, погружённый в рутину, уже собирался завершить свою работу, его слух уловил нечто странное. Истошный рык, пронзительный и дикий, будто донёсся из самых глубин комплекса. Он замер на месте, кровь застыла в жилах. Инстинкт самосохранения взял верх, и он, не раздумывая, бросился обратно, к автоматическим воротам. Клавиша, расположенная на стене, была его спасением. Одно нажатие — и терминал издавал короткий, резкий сигнал, словно предупреждение. Ворота, до этого незаметные, с грохотом начали опускаться вниз, отрезая его от внешнего мира. Тяжёлый металл, опускаясь, создавал ощущение безопасности, когда он находился в крепости, защищённой от неведомой угрозы. В этот момент он чувствовал себя в безопасности, но страх, поселившийся в его сердце, не отпускал его. Что это было? Что скрывается в тёмных уголках этого лабиринта заказов? Вопросы роились в голове, не давая покоя. Но одно он знал точно: эта ночь навсегда изменила его отношение к работе и к этому месту, где логистика переплеталась с чем-то необъяснимым и пугающим.

В следующую ночь Максиму предстояло пройти чуть дальше по складу, чем обычно. Заказы начали поступать со второго уровня: «W2-001», «W2-005», «P2»; «UI-038» и «HL-689». Склад, погружённый в полумрак, казался живым, его тени шевелились, ожидая чего-то зловещего. Юноша, сжимая в руках фонарик, шагал осторожно, стараясь не издавать ни звука. Внезапно он услышал шлепки — звук влажных ног, которые приближались с неумолимой настойчивостью. Сердце забилось быстрее, и он, не раздумывая, бросился под один из стеллажей, задерживая дыхание. В темноте его охватил страх, и он выключил фонарик, оставив себя в кромешной тьме.

Шлепки становились всё громче, и вскоре он почувствовал, как кто-то прошёл мимо, остановившись в нескольких шагах от него. В воздухе повисло напряжение, и вдруг раздался яростный рык, наполняя склад гулом, от которого у юноши похолодело в груди. Максим, прижавшись к холодному металлу стеллажа, с трудом разглядел чудовищную фигуру. Существо, с облезлой кожей и деформированным черепом необычной удлинённой формы, стояло неподвижно, явно прислушиваясь к звукам вокруг. Обрубки вместо рук и ног придавали ему ещё более устрашающий вид. Хрустальный зрачок блеснул в тусклом свете, и неожиданно монстр начал принюхиваться, поворачивая свою морду в профиль, как будто искал что-то или кого-то.

В этот момент страх охватил Максима с новой силой. Он не мог оставаться здесь, под этой маскировкой в ожидании, когда чудовище решит, что его жертва всё-таки здесь. Внезапно существо заверещало, и, словно с цепи сорвавшись, бросилось под стеллаж. Максим, охваченный паникой, не стал ждать, пока обрубки конечностей чудовища найдут его в темноте. Он дал дёру, пулей выскочив из своего укрытия. Ноги сами несли его прочь, по витиеватым залам стеллажей, где каждый угол мог таить новую угрозу. Небольшой луч фонарика, который он снова включил, отчаянно метался по полу, выхватывая из мрака лишь фрагменты бетонного покрытия и пыльные коробки. Батарейки, по закону подлости, иссякали с пугающей скоростью, и свет стал тусклым, мерцающим. В приступе отчаяния Максим хлопнул фонариком по ладони, надеясь, что это поможет, ведь эта дешёвая игрушка, купленная за двадцать долларов, была его единственным проводником в этом кромешном аду.

Именно в этот момент, когда надежда на спасение была почти утеряна, перед ним, словно из ниоткуда, возникла вторая чудовищная фигура. Она преградила ему путь, её силуэт вырисовывался на фоне тусклого света, как воплощение самого кошмара. Одно из обрубков существа, похожее на заострённое дугообразное лезвие, взметнулось в воздух. Парень почувствовал, как азот рассекает резкий свист, и увидел, как этот жуткий клинок описал полукруг в миллиметре от его лица. Кончики волос, спадавших на лоб, были срезаны острым лезвием, и он почувствовал их лёгкое покалывание на щеке. Округлив глаза от ужаса, инстинктивно пригнулся, уворачиваясь от смертоносного взмаха. Он проскользнул под нижней частью стеллажа слева от себя, его тело сжалось в попытке стать как можно меньше. Монстр, не ожидавший такой ловкости, взмахнул конечностью ещё раз, и острый клинок с глухим стуком вонзился в бетонный пол, оставив глубокую царапину. Максим, задыхаясь от страха, продолжал бежать, не смея оглянуться, зная, что за ним гонятся два монстра, и каждая секунда промедления может стать для него последней. Склад, казалось, сжимался вокруг него, превращаясь в смертельную ловушку, из которой, возможно, уже не было выхода.




Глубокая ночь окутала промзону, превратив знакомые очертания в зловещие прообразы. Макс, задыхаясь, чувствовал, как лёгкие, словно раскалённые угли, обжигают грудную клетку. Каждый вдох был мучительным, шаг через не хочу, на пределе возможностей — борьбой с собственным телом, которое, отказывалось подчиняться. За спиной раздавался душераздирающий рёв, звук, который проникал в самые глубины сознания, пробуждая первобытный ужас. Это был не просто гвалт, а симфония ненависти, дикой боли, сотканная из тысяч страданий и рьяностями. Он нёсся к своему рабочему месту, к спасительной кнопке на терминале, как к последнему оплоту надежды. Сердце колотилось в бешеном ритме, отдаваясь гулким эхом в ушах, заглушая собственное дыхание и стук со скрипом подошвы, перерастающие на бег. Паника, холодная и липкая, сковывала его, но инстинкт самосохранения гнал вперёд. Вот он, терминал, подобно пробивающемуся лучу солнца. Дрожащими пальцами он нажал на кнопку. Знакомый сигнал, короткий и резкий, пронзил тишину. Автоматические ворота, громоздкие и стальные, начали медленно опускаться, словно предвещая конец погони.

Но чудовище, некроморф, было быстрее. Его обрубки, превращённые в острые, как ледокол, клинки и лезвия, с недюжинной силой вонзились в стальные створки. Металл застонал под натиском, помялся, образуя зияющие пробоины. Макс, обессиленный, повалился на пол, отползая назад, вглядываясь в образовавшиеся щели. В тусклом свете аварийного освещения он видел изуродованную, деформированную, злобную морду, устремлённую прямо на него. Глаза, лишённые зрачков, горели нечестивым ахроматическим оттенком, с отсутствием светового потока от спотовых светильников, в виде точечных лампочек, имеющие предельно тёмный, без оттенков, цвет. Страх парализовал его. Он чувствовал себя загнанным в угол, беззащитным перед этой воплощённой кошмаром сущностью. Обездвиженность, метающиеся в голове мысли, лишь усиливали нарастающую панику. Он закрыл глаза, ожидая неминуемого, пока не услышал скрежет металла и приближающийся рёв.

Глубокой ночью, когда лунный свет пробивался сквозь пыльные окна склада, кот Макса, Пельмешек, проснулся. Его мягкое мурлыканье сменилось тревожным мяуканьем. Он чувствовал, что что-то не так. Его хозяин не отзывался на ласку, не кормил, давно уже не поглаживал его шёрстку, даже не поигрывая с ним, заговаривая. Пельмешек подошёл к воротам, которые казались ему странно приподнятыми. Терминал рядом искрил, мигая оранжевым светом, словно предупреждая об опасности. Они были повреждены? Любопытство и беспокойство за хозяина пересилили начавшееся волнение. Пельмешек проскользнул под щелью, оказавшись на складе. В полумраке он заметил коробку, из которой торчала рука. Рука его хозяина. Под коробкой расстилалась тёмная, склизкая лужа крови. Рука, некогда тёплая и ласковая, теперь была покрыта этой мерзкой жидкостью и неизведанной слизью некроморфов, а пальцы, неестественно выгнутые, пытались ухватиться за воздух. Пельмешек тихо замяукал, его мяуканье было полно отчаяния и принуждения, будто он инстинктивно подзывал своего хозяина, просил обратить внимание и приласкать. Он ещё не чувствовал, не до конца понимая, что его мир рухнул, оставив лишь пустоту и страх.

Идея и сюжет: Alonso, автор: Alonso.

Комментарии отключены.
Причина: неадекватная реакция автора, хамство и истерики.