Страшилка

Записано со слов пожилой женщины.

А я вам говорила, говорила – этот дом проклятый. А вы мне не верите, никто мне не верит. Но подумайте сами, не может происходить столько убийств в одном доме без вмешательства потусторонних сил.
Что опять произошло, спрашиваете? Да ничего необычного для этого дома. Парень с пятого этажа убил свою девушку и посредине дня у всех на глазах решил избавиться от тела, утопив в речке. А еще этот парень считает, что он умер.
Как так умер? Это вы уже у него спросите. Только будьте осторожны, мне кажется, в него вселился демон аль какой-нибудь бес. Это все проделки дома!!!

Бррр, мистика полнейшая, в которую поверить невозможно, если только она с тобой не произойдёт! А если и случится, то все равно поверить сложно. На днях была на кладбище - убраться на могиле матери. Смотрю, подходит одноклассник, легко одетый. Сказал, что живет недалеко. Почти не разговаривал со мною. Инициативу в разговоре держала я. Затем он ушел.
А я пошла домой. На кладбище было пустынно, но не страшно, так как было три часа дня. Солнце светило ярко и доброжелательно... Медленно пошла домой.

На следующий день встретила одноклассницу, рассказала о встрече с Петей.
Она удивленно на меня посмотрела: "А ты знаешь, что он умер более полугода назад?!".

– 1 –

О сколько в мире радости!
В достатке всякой мерзости.
В далёкой N-ской области
лежит пропавший без вести...

Чугунным чёрным небом
гнетёт крышка коллектора.
Два года дома не был.
И нового директора
вместо него назначили.
С предчувствием недобрым
недолго посудачили...

Почти все кладбищенские труженики, несмотря на требования начальства, оказались людьми весьма пьющими. Каждый день ближе к вечеру они собирались в служебном вагончике. Там имеются стол, две скамьи, с которых очень легко сползать, тумба и пара обогревателей.
Когда поминки были в самом разгаре, старожилы принялись рассказывать мне страшные истории о том, как по ночам покойники вылезают из могил и гоняются за работниками кладбища. Дескать, нервы тут надо иметь железные, мы-то привыкли, не обращаем внимания, а ты новенький, долго не выдержишь.
Крики мертвых здесь слышали все. Обычно они кричат в воскресенье вечером. Сначала тихий, едва уловимый стон, потом натуральные вопли.
— Со стороны 60-х участков, где похоронен целый экипаж самолета, разбившегося лет десять назад, несется даже не крик, а плач, — жуя бутерброд с колбасой, заверил один из старожилов.
— Работал у нас тип, — присоединился другой ветеран лопаты. — Однажды в воскресенье он здесь день рождения отмечал. Посидели, выпили. Народ разбежался, а имениннику приспичило по кладбищу побродить. Дошел он до тех самых могил и видит — посетители там. Летчики в форме и девушка. Стоят возле памятников и вроде как плачут. Наш-то человек подумал: "Предложу-ка я им песочку купить или оградку установить", — но как только они его заметили, прямо на глазах в землю ушли. Просто растворились… Как он орал! На следующий же день уволился.

Британия, небольшой городок под Манчестером. 2087 год.
Пустая улица, несколько разрушенных зданий. Между домами тихо посвистывает ветер. Тяжелый пыльный воздух, который, кажется, способен проникнуть даже в душу, кружится в мелких вихрях...

И лишь в одном месте можно услышать признаки живого – это кафе на краю улицы. Внутри лежат несколько обугленных трупов.
Возле барной стойки сидит прилично одетый мужчина со стаканом виски и кружит в руках пластинку «Jonivan Jones»...
- Ну вот и последний умер. Слышишь?..
- Брат, как ты считаешь, заслуживали ли они этого? – прозвучал голос из улицы.
- Ну, такой смерти не заслуживает никто.. но.. они сами это сделали. Так сказать – миссия самоуничтожения. Не смогли исправить то, что сделали с этой планетой.
- Прибавили они нам конечно работы. – сказал второй мужчина, докуривая тяжелую сигарету.
- Забираем их, и домой. – махнул первый на усопших..

В детском лагере есть колодец, рядом со сторожкой. Деревянный сруб с домиком-крышкой. На крышке написано: "Техническая вода". Объясняли, что такую воду пить нельзя, её используют только для полива огорода, клумб и деревьев. Крышку надо было обязательно закрывать, чтобы в колодец не попадала грязь. Естественно, ребята периодически забывали это делать. Никакие напоминания не помогали.

И вот однажды, когда все сидели за обеденным столом, в столовую вошел сторож и ледяным голосом сообщил, что только что нашел в незакрытом (а сколько раз говорили!) колодце дохлую мышь. Народ отреагировал вяло. Сторож продолжал тем же тоном, каким говорят дикторы в новостях: «Я сделал ей анализ, эта мышь больна туляремией». Мы как-то насторожились. Слово незнакомое, но звучит неприятно. Из дальнейшего сообщения стало ясно, что болезнь передается людям, она неизлечима. Поскольку все брали воду из колодца, а когда туда попала мышь, неизвестно, велика вероятность, что мы смертельно больны. Инкубационный период — две недели. Потом несколько дней мучений — и конец.

Это была настоящая немая сцена, как в «Ревизоре». Кто-то шепотом подсчитывал, успеем ли добраться до дому, попрощаться с родителями. Одна девочка закашлялась. «Первый признак туляремии», — прокомментировал сторож. Девочка уже кашляла так неудержимо, что у нее началась рвота, истерика.

У бабы Лены муж умер от воспаления лёгких, это было еще в послевоенное время. И вот, через время, стал он к ей ходить. Придёт, вечером уже и в окошко тук-тук. Сначала она трусила, не впускала, а потом сердце её не выдержало. Так и стал он захаживать да на ночь оставаться. И... исполнять свой долг супружеский. Никаких лап куриных или копыт с рогами не было у него - мужик, как мужик.

Сначала Ленка раздобрела, зарумянилась. На селе ещё тогда поговаривать начали, мол, той-то к ней захаживает - как пить дать (видать, там это обычное дело).

А потом стала чахнуть. Похудела, побледнела, с трудом ходила. А потом, когда живот округлился, пошла она к батюшке. Тот только головой покачал, да подивился на бабу неразумную. Сказал девять дней в церковь ходить, а на десятый он к ней домой придёт псалмы читать, нечистого изгонять.

- Широка степь, Колька... широка... - попыхивая самокруткой, хриплым тихим голосом произнес пожилой мужчина. Его потемневшее лицо, испещренное морщинами, обдувал теплый степной ветер, а в отблеске почти потухших глаз красное солнце медленно садилось за горизонт.

- Бывало так... - продолжил он. - Сядешь с ребятами, хлебнешь кипятка - внутри тепло немножко. Так же на закат смотришь, и вроде кажется - вот, и война на закат... А как ночь, так громыхать начинает. И бежишь-бежишь по этой степи, думаешь: "А доживу ли я до следующего заката? До следующей кружки с кипятком?"
- И то верно, Федька, - в быстро наступающих вечерних сумерках вспыхнула еще одна самокрутка. - До сих пор, думается, воюем... А только за что? За кого?..
- За детей, за жен, за внуков, - старик глубоко вздохнул и хмыкнул. - Только ни дети, ни внуки за это медали тебе не дадут. Благодарность - вот она медаль, только такая редкая. Не у всех... блестит... А помнишь, Коль, вон там - на холмике - Толю с Сашкой оставили. До сих пор сердце за них болит - легли, да не отпетыми. Только и успели, что землей присыпать их. Как им там?
- Да как и всем, Федя... Как и всем. Богу думаешь, велика печаль, как кого присыпали и отпели? Как жил, что сделал - стало быть, это важно.
- Стало быть...

Вот и настал учебный год. Лиза уже перешла в 7 класс и радовалась тому, что увидит своих друзей и лучшую подругу Катю. Наступило первое сентября и Лиза с большим нетерпением наряжалась на линейку. Мама Лизы была на работе и не смогла пойти с дочкой, обычно, мама Лизы ходила вместе с ней на начало, минут 20 стояла и уходила, пожелав дочери удачи и поцеловав. Но на этот раз девочка пошла одна и по пути встретила своего одноклассника Диму, и немного удивилась, ведь она давно не встречала его в школе, вроде бы он часто болел... Лиза не обратила на это особого внимания, лишь спросила, где он так долго пропадал? На что он ответил - он лежал в гробу...
- Что, Дима, ты лежал в гробу?!! В смысле?!! Как?!
- Как как, вот так, меня похоронили, но я все равно выбрался из этого жутко тесного гроба.

Очереди почти не было. Я встал за худой старухой, которая неприветливо каркнула мне в ответ "да" на мой вопрос последняя ли она в очереди. Взяв карточку на пять дней, она удалилась, а я, согнувшись чуть ли не вдвое, наклонился к маленькому окошку. За конторкой сидела невыразительная чиновница с карандашом за ухом, украшенным дешёвым клипсом.

- Карточку на сто дней, пожалуйста, - я протянул ей солидную пачку долларов.
Она удивлённо вскинула на меня глаза, но ничего не сказала - клиент платит - клиент имеет. Конечно, стодневная карточка "за раз" - это довольно круто, но я уверен, что бывает и больше.

Придя домой, я засунул нагревшийся в кармане пластик в читающее устройство "Харона-58" и "отдербанил" себе один день, потом подумал, что сегодня суббота и добавил ещё один. Итого у меня ещё оставалось девяносто восемь. Надолго хватит.