Джорджи (Часть 2)

Внимание привлекло полотно, расположенное по правой стене. Оно изображало бурлящий морской пейзаж, но его взгляд не был прикован к бушующим волнам. Он отодвинул картину, открывая гладкую, ничем не примечательную стену. На ней, выведенный чёткими, чёрными цифрами, красовался номер: «654-2131». Он запечатлел его в памяти, по каждой из чисел выгравировал на скрижалях своего сознания.

Вернувшись к витрине, подключил зарядное устройство к розетке, а затем и телефон. Экран ожил, засветившись мягким светом. Набрав номер, который не был ему знаком, он услышал тихое гудение, а затем — щелчок. Часть стены, где был написан номер, бесшумно отъехала в сторону, открывая взору сейф. Его дверца, массивная и внушительная, была приоткрыта, приглашая его познать тайну.

Внутри лежал ключ — не простой, а ключ к пониманию. Рядом с ним, отпечаток его предназначения, был указан номер машины. Но прежде чем он успел взять его, внимание привлекло нечто иное — система безопасности.

Это было зрелище, достойное древних мистерий. От потолка и на полу исходили прожекторы, извергающие разноцветные лучи, как радужные змеи, обвивающие пространство. Каждый луч был направлен на один из блоков, расположенных на противоположной стене. Блоки эти были не просто кубами, а сложными механизмами, на поверхности которых были нанесены перпендикулярные чёрточки, распределяющие цвета: синий, красный и зелёный.

Нужно было сопоставить лучи с блоками, направляя их таким образом, чтобы они исходили от блоков в правильном направлении и порядке. Это было похоже на игру с тенями и светом, где каждый неверный ход мог привести к сбросу заданного алгоритма. Он должен был стать дирижёром этого светового оркестра, настроить его на нужную мелодию.

Он начал с синего луча. Направив его на блок с синими чёрточками, увидел, как свет, отразившись, преобразился, став более концентрированным, собранный в единую нить. Затем он перешёл к красному, после к зелёному. Каждый блок, получив свой цвет, отзывался ответным лучом, который, отражаясь от предыдущего, формировал новую, более сложную световую структуру. Это было похоже на танец света, шаг которого был выверен и точен, распределяясь перпендикулярно в плоскости.

Его пальцы, ловко манипулируя механизмами, направляли лучи, кистью художника, рисующего на холсте невидимого мира. Он чувствовал, как напряжение нарастает с перемещением светодиодного индикатора, как каждый луч, отражаясь от блока, несёт в себе часть информации, возможно, из ещё одного кода? Он должен был создать идеальную гармонию, где определённый цвет сопоставимый с лучом находил свою позицию. Обширный радиус корпуса, источника света, рефлектора и драйвера. Эти элементы обеспечивают работу осветительного прибора, создавая направленный световой поток.

Наконец, все три луча, отразившись от своих блоков, слились в единый, ослепительно белый луч. Этот финальный луч, как стрела, выпущенная из лука, устремился к противоположной стене, где его ждал финальный световой блок. Когда он коснулся его, стена, где находился сейф, издала тихий, мелодичный звон, и дверь с противоположной стороны приоткрылась.





Алекс, словно лунатик, прошёл через противоположную дверь, оказавшись перед стойкой ресепшена. Холодный блеск нержавеющей стали отражался в его потускневших глазах. Он механически нажал на кнопку звонка, и в тишине, пропитанной запахом хлорки и лекарств, раздался резкий, раздражающий звук. Какой энигматичный аромат в данном месте. Дверь позади него, повинуясь невидимой команде, медленно отворилась, обнажая узкий коридор, уходящий в полумрак.

Он знал, что делать. Движение было выучено наизусть, как молитва, повторяемая в бреду. Опустившись на корточки, он нащупал под столом кнопку. Лёгкое нажатие — и внизу, в глубине стола, бесшумно выдвинулся потайной отсек. Внутри лежал небольшой, потемневший от времени ключ, который идеально подошёл к замку третьего сверху ящика. Внутри, среди многочисленных бумаг и канцелярских принадлежностей, он нашёл то, что искал — визитку. На глянцевой поверхности чётко выделялся номер: «555-6336».

Набрал номер на дисковом телефоне, стоявшем на стойке, поскольку мобильник больше не работал. В трубке послышались гудки, а затем — голоса. Голос Мелиссы, его девушки, и голос Дейва, его двоюродного брата. Они смеялись над ним.

Слова, обрывки фраз, доносившиеся из трубки, складывались в ужасающую картину. Мотель «Эфемера» от которой и была предшествующая визитка найденная им в предыдущей локации. Мошенническая экспликация. Недвижимость. Наследство. Они обсуждали детали плана, как лишить его всего, признать сумасшедшим и завладеть деньгами и имуществом оставленными погибшими родителями.

Всё сходилось. Все кусочки пазла встали на свои места, образуя чудовищную, предательскую картину. Мелисса и Дейв. Его девушка и его брат. Они вместе. Против него. Как же он был наивен и слеп.

Разговор оборвался. Алекс медленно опустил трубку, чувствуя, как внутри всё сжимается от боли и ярости. Он больше не чувствовал холода, не слышал тишины. В ушах звенело, из-за чего в глазах плясали красные искры.

Внезапно его взгляд упал на тонкий пластиковый браслет, появившийся возле кнопки звонка. Больничный браслет. Белый, с чёрными буквами, обозначающими его имя и диагноз. Диагноз, который ему насильно приписали.

Браслет вернул его в тот кошмар, в ту реальность, от которой он так отчаянно пытался убежать. Психиатрическая больница. Белые стены, белоснежные халаты и овальной формы таблетки, того же цвета. Поддельная подпись в договоре об опеке. Родственники, жадно облизывающиеся на его наследство. Они упекли его сюда, чтобы завладеть его наследством, всем, что он имеет.

Он снова опустился на корточки, ища следующий ключ. В открытой двери, внизу стола, выехал отсек. Подойдя к нему, он берёт ключ с отсека, от другой комнаты.

В другом зале, освещённой ярким светом потолочной лампы, стоял бильярдный стол. Зелёное сукно было истёрто и испачкано мелом. На столе лежал треугольник для пирамиды — форма, в которую устанавливают бильярдные шары перед началом игры. Гладкие, большие, с отсвечивающим белым пятном от ламп, похожие на жевательные конфеты, должны были быть плотно прижаты друг к другу, образуя идеальный равносторонний треугольник.

Перед ним лежали шесть жёлтых и четыре красных шара. Оставалось расположить их в пирамиде так, чтобы ни один красный шар не касался углом другого красного шара и не соприкасался между собой. Красный цвет был не просто головоломкой, а символом его собственной жизни, где каждый шаг требовал предельной осторожности, чтобы не столкнуться с предательством и обманом. Но кого он обманывает? Это уже произошло.

Алекс взял первый шар, жёлтый, и аккуратно поместил его в центр треугольника. Затем, следуя прочерченной схеме в своей голове, начал выстраивать первый ряд, чередуя цвета. Два жёлтых шара по бокам от центрального. Затем, на втором уровне, три шара: жёлтый, красный, жёлтый. Красный шар был в центре, его яркий цвет казался вызовом, но он был надёжно окружён жёлтыми собратьями.

Третий уровень требовал особой точности. Два жёлтых шара по краям, а между ними — два красных. Алекс осторожно подкатил первый красный шар, убедившись, что его угол не касается ни одного другого красного шара. Затем, подкатил второй красный шар. Они легли рядом, их гладкие поверхности почти соприкасались, но между ними оставалась едва заметная щель, гарантирующая, что углы не пересекаются. Нет, неправильно. Нужно переделывать. Здесь место для жёлтого цвета. Что-то он делает не так. Пора уже собраться с мыслями.

Последний, четвёртый ряд, состоял из одного шара. Алекс выбрал жёлтый, завершая идеальную пирамиду. Шесть жёлтых и четыре красных шара, расположенные в строгом порядке, без единого нарушения правил. Это было не просто расположение шаров, это было его первое настоящее достижение после всего пережитого. Он смотрел на пирамиду, и в этом простом, геометрическом порядке он видел надежду. Надежду на то, что и его жизнь, как эта пирамида, может быть восстановлена, выстроена заново, без ошибок и предательств. Хотелось бы верить.



На долю секунды поднял глаза, и его взгляд переместился на дверь, ведущую из комнаты. Она была приоткрыта, и сквозь щель пробивался слабый свет. Алекс знал, что его путь ещё не окончен. Этот ключ, комната, символичная бильярдная пирамида — всё это было лишь частью более сложной игры, в которой он теперь был готов играть по своим правилам. Он взял ключ, ощущая его холодный металл в руке, и направился к двери, готовый встретить то, что ждало его за ней.

Комната номер «48». Он знал этот номер наизусть, как и шорох, скрип половицы, оттенок отражающийся от зеркал, слой пыли осевшей на велюре кресла. Мотель «Забытые Мечты» был выкуплен другим владельцем и переименован в «Эфемера» сменив интерьер и дизайн. Название, которое теперь казалось всего лишь иронией. Здесь, в этой убогой обители, его мир рухнул. Его Мелисса, та самая, единственная, отдалась его двоюродному брату, Дейву. И не просто отдалась, а сделала это с такой откровенной, унизительной страстью, что эхо их стонов до сих пор отдавалось в его сознании, как призрачный, невыносимый звук.

Алекс вошёл, как неслышимый полтергейст, не ощущая пола под ногами. Воздух был углекислым, пропитанным запахом дешёвого табака и пойла, что ассоциировал с предательством. Его взгляд, прежде полный разочарования и досады, теперь был острым, подобно лезвию. Он опустился на колени, игнорируя боль в суставах, и протянул руку под кровать. Пальцы нащупали холодный, гладкий металл — кнопку. Обычную, ничем не примечательную кнопку, но сейчас она казалась ключом к разгадке и, возможному, возмездию. Да, ему бы этого очень хотелось.

Рядом с чемоданом, который он также обнаружил под кроватью, лежал небольшой, металлический предмет — четвёртый элемент. Он поднял его, ощущая его вес в дрожащей руке. Этот предмет, найденный среди вещей, которые Мелисса оставила после их последнего, лживого свидания, был частью головоломки, которую он собирал по крупицам. Он поднёс его к замку на чемодане. Щелчок. Дверца открылась, обнажив содержимое.

Среди одежды, которую он никогда не видел на Мелиссе, лежала красная ткань. Она была мягкой, шелковистой, и от неё исходил едва уловимый аромат духов, которые он когда-то дарил ей. Алекс взял её и подошёл к столику возле кровати. Там стояла лампа, её абажур был выцветшим и пыльным. Он накрыл лампу красной тканью.

В тот же миг стена напротив ожила. Красные, пульсирующие символы, словно кровь, проступили на обоях. Они были чуждыми, но в то же время знакомыми, как забытый язык, который его мозг внезапно начал понимать. Это был код, ключ к следующему этапу.



Он вернулся к чемодану, достал из него монитор. Экран был тусклым, но когда он вставил кнопку в специальное отверстие, тот ожил, пульсируя переливающимися линиями. Алекс, с замиранием сердца, начал вводить символы, которые видел на стене. Каждый из них, введённый им, вызывал дрожь в его теле, если бы прикасался к запретному плоду, самому заветному, но столь недопустимому для него.

Ящик под монитором с тихим щелчком открылся. Внутри лежала коробка из китайского ресторана. Не та самая, из которой они ели в один из вечеров, когда Мелисса впервые сказала ему, что любит его. Теперь эта коробочка казалась символом его наивности, из слепой веры. Оглядев её, он понял, что никогда не бывал в этом ресторане, поскольку предпочитал европейскую кухню, но никак не азиатскую. Китайская лапша? Суши? Роллы? Он такое даже не пробовал, и вряд ли станет.

Вверху, под потолком, вспыхнуло ярким свечением. Звук возникшей эрупции напугал, неожиданно проявившись. Перед ним, в центре комнаты, стоял хирургический стол. На нём покоился шар, над которым мерцал луч белого света, очевидно, притягивая его. Алекс подошёл ближе, ощущая странное притяжение. Он наклонил стол, направляя шар. На поверхности стола были пузырьки, которые он теперь использовал, чтобы управлять движением шара. Маневрировал, его движения были не слишком точными, довольно неравномерными, но жизнь методом проб и ошибок. Пузырьки на столе, казалось, подчинялись его воле, направляя шар по заданному курсу. Цель была ясна — отверстие в столе, ведущее в неизвестность. С каждым движением, через множественные попытки, с более точным попаданием, использует пузырьки на столе, чтобы остановить шар и изменить направление его движения, ведь тем самым загонит шар в отверстие в столе. Вновь отскочил от правого пузырька, прокатившись в сторону, падая со стола. Напряжение нарастало. Он пробует снова. Звук падения металлического удара об пол. Попытка за попыткой, рябь перед фокусом, болезненные ощущения из-за сухости глаза и, наконец, в последний момент, шар, словно послушный раб, скользнул в чёрную пасть отверстия.



В тот же миг, когда шар исчез, в его руке материализовался препарат. Маленький, стеклянный флакон, наполненный прозрачной жидкостью. Жидкость, которую ему вливали родственники, чтобы сделать его слабым, податливым, дабы лишить его разума и, как следствие, наследства, которое принадлежало ему по праву, дома, оставшегося от родителей, погибших в той страшной автокатастрофе. Дом, который его дядя и тётка, подкупленные жадностью, хотели отобрать, объявив его недееспособным.

Алекс развернулся, и в его руках оказались документации с поддельными подписями и печатями, с диагнозом, который был ложью. Ложью, которая стоила ему свободы, превратившая его жизнь в кошмар. Он был полностью здоров, но его насильно упекли в психиатрическую лечебницу, признав недееспособным. Врачи, продавшие свою совесть за деньги, подтвердили этот абсурдный диагноз. Значит ли это, что дед был с ними заодно? Паренёк совсем запутался.

Сломанный жизнью, униженный любимой девушкой, преданный родственными отношениями, Алекс упал на пол. Слёзы хлынули из его глаз, обжигая скулы. Он заревел, его крик был полон боли, нахлынувшего отчаяния, сливающегося с яростью. Человек был загнан в ловушку, жизнь в одночасье разрушена, не зная, что ему теперь делать.

В углу комнаты, в непроглядной тьме, что-то шевельнулось. Монстр. Существо, с которым он уже встречался, которое явно питалось его страхами и сомнениями. Эти глаза, два уголька в кромешной тьме, устремились на Алекса.

— Ты обманул меня. — Захлёбываясь слезами, удушливо произнёс светло-русый юноша, глядя куда-то в угол комнаты. Его голос дрожал, но в нём звучала сталь.
— Джорджи никогда не обманывает. — Многоголосным строем ответило существо. Его диапазон был смесью шёпота, рычания и скрипа. — Чью жизнь ты готов будешь поставить на кон?

Алекс поднял голову. Его взгляд, ещё недавно полный боли, теперь горел решимостью. Он знал, что Джорджи, может, и не обманывает, но он также знал, что чудовище играет по своим правилам. Правилам, которые он теперь должен был принять. Адрес китайского ресторана, в котором встречались Мелисса с Дейвом, всплыл в его сознании. Возможно, только начало конца для всех, кто посмел его обмануть. Он больше не мог это продолжать. Это было выше его сил.

Белые, податливые стены палаты обнимали Алекса, плотными завесами. Мягкий, холодный свет, льющийся из потолочного светильника, не рассеивал гнетущую атмосферу, а лишь подчёркивал её стерильность. Здесь, в «Морской тишине», он был заключён в кокон безумия, сотканный из одиночества и психотропных препаратов.

Юноша сидел, поджав колени к груди, и обнимал себя, будто пытаясь удержать ускользающую реальность. Его взгляд, лишённый былого блеска, был прикован к противоположной стене. Для врачей и медсестёр, для всех, кто изредка заглядывал в его палату, там была лишь гладкая, белая поверхность. Но Алекс видел его.

Джорджи.
Не чудовище из кошмаров, не монстр с когтями и клыками, а нечто гораздо более тонкое и коварное. Джорджи был соткан из теней и шёпота, из ускользающих образов и обрывков мыслей. Он менялся, принимал разные формы, но всегда оставался узнаваемым — по холодному, пронзительному взгляду, по едва уловимой усмешке, играющей на губах, по ощущению ледяного прикосновения к разуму.

Сегодня Джорджи был высоким, худым силуэтом, окутанным полумраком. Его лицо оставалось в тени, но парень чувствовал его изучающий взгляд.

— Ты сегодня молчалив. — Прошелестел голос Джорджи, словно сухие листья, гонимые ветром. Голос, который слышал только он.
Алекс вздрогнул.
— Они... они увеличили дозу. — Пробормотал он, чувствуя, как сознание затягивает в вязкую трясину. — Всё плывет... трудно сосредоточиться.

Джорджи склонил голову молча смотря на него.
Силы? Усмехнулся, горько и безнадёжно. Сила, которая не смогла защитить его от алчности дяди и тёти, от предательства двоюродного брата. Они, словно стервятники, кружили над его наследством, пока он медленно сходил с ума. Они подкупили врачей, подделали документы, убедили суд в его недееспособности. И вот он здесь, в этой белой тюрьме, забытый и брошенный.
— Они забрали всё. — Прошептал едва слышно, и слёзы, горячие и солёные, потекли по его щекам. — Дом, деньги, свободу... даже память.

Джорджи подошёл ближе, и Алекс почувствовал ледяной сквозняк, исходящий от него.
Сломленный юноша поднял на него взгляд, полный отчаяния.
— Но я... я не знаю, что реально, а что нет. Может быть, ты... ты тоже плод моего воображения?
Джорджи усмехнулся.
— Разве это имеет значение? Разве я не скрашиваю твои одинокие вечера? Разве я не единственный, кто понимает тебя?

И Алекс знал, что Джорджи прав. В этом мире, где все отвернулись от него, этот жуткий и устрашающий своим видом монстр был его единственным другом, прекрасно слушающим собеседником, оставшимся союзником в палате из мягких стен. Даже если он был лишь порождением его больного разума.

Идея и сюжет: Alonso, автор: Alonso.

Комментарии отключены.
Причина: неадекватная реакция автора, хамство и истерики.