Джорджи

Рон нахмурился.
— А что с Мелиссой? Вы же встречались полгода.
— Она хотела официальный брак. Это нужно для того, чтобы завладеть имуществом. — Ответил Алекс, и в его голосе прозвучала тень разочарования.
— Чувак, нет, да ладно? — Не верил ему друг, его глаза расширились от удивления.
Юноша прикрыл глаза рукой, пытаясь отгородиться от невыносимой правды.
— Они пытались пичкать меня препаратами, понимаешь? Таблетки в еде, в напитках, чтобы запереть меня, признав недееспособным, после смерти родителей.

Смерть родителей Алекса, их внезапная гибель в автокатастрофе, стала катализатором для тёмных замыслов его тёти и двоюродного брата. Они жаждали заполучить недвижимость, которая по праву принадлежала Алексу, единственному наследнику. Его девушка, Мелисса, также вплелась в эту паутину лжи и алчности. Её желание официального брака было не любовью, а расчётливым шагом к части наследства. Однако, когда её аппетиты возросли, и она потребовала всё имущество, отказавшись делиться с остальными, её союз с тётей светловолосого паренька распался. Переругавшись, они отказали ей, пригрозив и заставив замолчать.

Двоюродный брат и тётя, как и его бывшая девушка, действовали сообща. Их план был коварен и жесток: подсыпать Алексу психотропные вещества в еду и напитки, чтобы подделать его подпись в договоре об осуществлении опеки. Им нужно было оформить опекунство путём фальсификации. Однако, он сразу понял, что подпись поддельная, ведь он ничего не подписывал. Цель родственников была ясна: признать Алекса недееспособным и запереть его в психиатрической лечебнице, чтобы завладеть имуществом, которое им не принадлежало. Ведь единственным законным наследником был сам Алекс.

В тусклом свете магазина, среди запаха старых газет и свежей выпечки, парень чувствовал, как холодный пот стекает по его вискам. Он видел в глазах Рона смесь недоверия и растущего ужаса, и это лишь усиливало его собственное чувство обречённости.

— Они действовали методично, братан. — Голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — Каждый приём пищи или глоток воды был потенциальной ловушкой. Я начал замечать изменения в себе: головокружение, спутанность сознания, периоды амнезии, слабость. Сначала списывал это на стресс после потери родителей, но потом... потом я увидел, как тётя подсыпала что-то в мой чай. Маленькая, почти незаметная горстка порошка, которую она быстро спрятала в карман, когда я вошёл в кухню. Это было как удар под дых. И тут-то понял, что это не просто совпадение, а тщательно спланированная операция. — Он сделал паузу, собираясь с мыслями. — Дед, он полностью полагается на них. Он верит, что я просто переживаю горе, и что мои опасения — плод моего воображения. Старче не видит их истинного лица, этой скаредности, которая разъедает их изнутри, как ржавчина. Он слеп не только физически, но и морально. А Мелисса? Хах, она была частью этого, прикинь? — Фыркнул, неодобрительно насмехаясь, скривившись в лице. — Сначала она казалась искренней, но когда увидела масштаб наследства, её истинная натура проявилась. Она была готова на всё, чтобы получить свою долю, даже на предательство. Когда она поняла, что тётя и брат не собираются делиться с ней поровну, начались их ссоры. Я слышал их крики из соседней комнаты, постоянные угрозы из запугиваний, видите ли, пятьдесят процентов от стоимости слишком мало для неё. Они пытались запугать эту курицу, заставить замолчать, чтобы она не раскрыла их план. Но, видимо, она была слишком амбициозна, чтобы просто отступить. — Он провёл рукой по лицу, пытаясь стереть с него следы страха и заметной усталости. — Они хотели, чтобы я подписал документы об опекунстве. Это дало бы им полный контроль над всем. Ты знаешь, помню тот день. М-да, они принесли бумаги, сказав, что это для оформления страховки. Я был ослаблен, мои мысли путались. Но когда увидел подпись, говорю тебе, она была не моей. Это была грубая подделка, которую я бы никогда не сделал. Мгновенно отказался подписывать, и тогда они начали действовать более агрессивно. Они пытались запереть меня в моей комнате, говорили, что я болен, что мне нужен покой. Вот тогда и понял, что они хотят отправить меня в лечебницу, где никто не услышит моих криков о помощи. Где я стану просто ещё одним пациентом, чьи слова не имеют веса. — Алекс посмотрел на Рона, его глаза были полны отчаяния. — Не знаю, что делать, бро. Они повсюду. Я не могу доверять никому, кроме тебя. Мне нужно выбраться оттуда, прежде чем они добьются своего. Прежде чем я потеряю всё, включая себя.

За окном, в апельсиновом свете фонарей, тени на Красной аллее казались ещё более зловещими, предвещая грядущую опасность. Маленький магазинчик, казавшийся таким безопасным, теперь ощущался как хрупкий островок в море надвигающейся бури.

Алекс провёл пальцами по волосам, пытаясь расчесать их невидимым гребнем, нервно и торопливо. Этот жест выдавал его внутреннее смятение, которое он тщетно пытался скрыть. Когда он, наконец, поднял голову, его взгляд встретился с пугающей пустотой магазина. Ни души.

— Рон? — Позвал он, и голос его прозвучал неестественно громко в этой звенящей тишине.
Никакого ответа. Лишь давящая, всепоглощающая тишина, как будто сам магазин затаил дыхание. Юноша, повинуясь внезапному порыву, взял с прилавка смятую купюру. Взгляд скользнул по ценнику лотерейного билета — $2,49. Он набрал эту сумму на кассе, механически, если бы прибывал во сне. В голове прокручивался простой алгоритм: ящик откроется, положить деньги, забрать ключ и сдачу — жалкий цент. Ключом открыть замочек на ящичке с лотерейными билетами. Достать билет. Монеткой стереть защитный слой. Именно в этот момент, когда он уже приготовился узнать свою судьбу, на билете проступила зловещая надпись: «Слишком поздно».

В ту же секунду тишину разорвал скрежет, словно кто-то волочил по полу огромный кусок металла. Затем последовал треск, похожий на ломающиеся кости. Странный, нечеловеческий звук повторился через мучительные две минуты, и ледяной ужас сковал сердце Алекса. Он медленно развернулся, и его взгляд встретился с кошмаром, превосходящим все его самые мрачные фантазии. Перед ним возвышалась жуткая морда монстра. Существо было чуть выше него, и его облик был настолько чудовищным, что слова казались бессильными описать его. Кожа, натянутая на кости, имела землисто-серый оттенок, испещрённый сетью пульсирующих, багровых вен. Глаза, глубоко посаженные в глазницы, горели нечестивым, жёлтым огнём, как два тлеющих уголька в кромешной тьме. Нос отсутствовал, вместо него зияла лишь дыра, окружённая острыми, как бритва, шипами. Самым же ужасным был рот — огромная, безгубая пасть, усеянная несколькими рядами кривых, заострённых зубов, готовых разорвать всё на своём пути. От существа исходил смрад гниющей плоти и серы, запах смерти и разложения.

Светло-русый парень онемел от ужаса, боясь даже сглотнуть слюну. Его тело сковал паралич, а в голове билась лишь одна мысль: это не может быть правдой, это сон, просто кошмар, от которого нужно было проснуться.

— Садись. — Прорычал монстр, и его голос был похож на скрежет камней, перемалываемых в жерновах.
Он указал длинным, когтистым пальцем на столик слева от них, в неприметном уголке ночного магазинчика. Парень, безвольная марионетка, лишённая воли, подчинился. Его ноги, налитые свинцом, едва держали его. Он рухнул на стул, чувствуя, как холодный пот струится по спине. Монстр уселся напротив него, и его зловонное дыхание опалило лицо Алекса.

Существо достало из ниоткуда колоду карт Таро. Карты были старыми, с потёртыми краями, а изображения на них казались инфернальными, нарисованными дрожащей рукой безумца. Без доли зазрения играя с нервами Алекса, монстр перетасовал их одним движением своей чудовищной лапы. Карты, словно живые, закружились в воздухе, а затем, с мягким шелестом, легли на стол рубашками вверх.

— За одну минуту тебе нужно находить парные карты, переворачивая их по две за ход. Цель — открыть все пары, затратив как можно меньше попыток. У тебя три жизни. — Прорычал монстр, и его жёлтые глаза впились в лицо напротив, пытаясь прожечь его насквозь.

Молодой человек испуганно взглянул на стол. Перед ним лежали десятки карт, каждая из которых казалась порталом в неизвестность. Справа от него — насмешка над его страхом, загорелся инфракрасно-синий таймер. Цифры на нём стремительно убывали, отсчитывая последние секунды его спокойствия. Сердце Алекса забилось в бешеном ритме, отдаваясь гулким эхом в ушах. Он чувствовал, как дрожат его пальцы, когда он протянул их к первой карте.

Первая попытка. Он перевернул две карты. «Башня» и «Отшельник». Ничего общего. Таймер безжалостно отсчитывал секунды. Алекс чувствовал, как нарастает паника. Он знал, что каждая ошибка приближает его к краю пропасти. Перевернул ещё две карты. «Императрица» и «Колесо Фортуны». Снова промах. Монстр наблюдал за ним с нечитаемым выражением на своей ужасной морде, лишь лёгкое подёргивание уголка его безгубой пасти выдавало какое-то подобие удовлетворения.

Время неумолимо утекало. Юноша чувствовал, как пот заливает глаза, безудержно дрожат колени. Он старался сосредоточиться, запомнить расположение карт, но страх мешал ему. В этот раз перевернул «Солнце» и «Луну». Не пара. Ещё одна ошибка. Он почувствовал, как что-то внутри него оборвалось. Одна жизнь потеряна.

Но Алекс не собирался сдаваться. Глубоко вдохнул, пытаясь унять дрожь. Вспомнил, что где-то видел «Силу». Он перевернул карту. «Иерофант». Нет. Но затем, чуть левее, он увидел знакомый символ. «Сила». Он перевернул её. И тут же, через одну карту вправо, он нашел её пару — ещё одну «Силу». Успех. Таймер показывал меньше тридцати секунд.

В этот момент почувствовал прилив адреналина. Уже начал действовать быстрее, интуитивно переворачивая карты. Он нашёл «Справедливость», затем «Повешенного». Каждая найденная пара была маленькой победой, глотком воздуха в этом удушающем кошмаре. Он видел, как монстр слегка наклонил голову, словно оценивая его способности.

Последние десять секунд. Алекс лихорадочно переворачивал карты. Быстро нашёл «Императора», затем «Мага». Осталось всего три пары. Таймер показывал пять секунд. Алекс перевернул две карты. «Смерть» и «Дьявол». Не пара. Он почувствовал, как его охватывает отчаяние.

Три секунды. Алекс в панике перевернул две последние карты. «Верховная Жрица» и, наконец, ещё одна «Верховная Жрица». Чёрт возьми, да! Таймер погас в тот самый момент, когда юнец успел перевернуть последнюю пару. Он тяжело дышал, сердце колотилось в груди, громче обычного пропуская удар. Справился.

Монстр издал низкий, утробный звук, похожий на рычание, но с оттенком чего-то похожего на... одобрение? Его жёлтые глаза, казалось, на мгновение смягчились, хотя ужасающая морда оставалась неизменной.



Запах грозы перед самым ливнем. Алекс сидел напротив существа, чьи очертания едва угадывались во мгле, сотканные из самой тьмы. На гладкой поверхности стола, освещённой лишь тусклым светом единственной лампы, лежали карты, их узоры казались живыми, пульсирующими в такт невидимому ритму.

Существо, не произнеся ни звука, провело когтистой лапой по воздуху над столиком. Тень от его широкой, перепончатой ладони проходила над гладкой поверхностью, и карты, незримые от тени огромной лапы, растворились, уступив место ряду аккуратно выложенных спичек. Игра началась.

Первый ход был за монстром. Три спички, повинуясь невидимой воле, левитировали в воздухе, затем плавно передвинулись в правую сторону. Внутри образовавшегося квадрата, из ниоткуда, возник ещё один, меньший квадрат. Это был ход, требующий точности и понимания геометрии, ход, который второй игрок, несмотря на всю свою подготовку, не мог предвидеть.



Следующий ход был за Алексом. Его задача была проста: переместить три спички вправо, чтобы внутри квадрата получился отдельный мини-квадрат, зеркальное отражение хода монстра. Но в этот момент, когда напряжение достигло своего пика, Алекс допустил ошибку. Его пальцы дрогнули, и вместо того, чтобы передвинуть спички вправо, он, поддавшись секундной панике, переместил их в противоположную сторону.



Монстр принял ход. Его тёмные, бездонные глаза, сверкнули, сменив цвет. Ещё один ход, ещё одна победа. Алекс почувствовал, как холодный пот стекает по его вискам. Он проиграл. Снова.

Но что-то изменилось. Возможно, это было отчаяние, внезапное осознание собственной слабости, но в двух последующих раундах Алекс собрался. Он сосредоточился, отбросив все посторонние мысли. Его пальцы двигались с новой уверенностью, точно выверяя каждое движение. Он думал, в этот раз анализируя, таки предвидел. И он выиграл. Дважды.

Ссылки на изображения с победными ходами Алекса:




Счёт стал 2:2. Ничья. В воздухе повисло напряжение, но теперь оно было иным — напряжением ожидания, из новой, неизведанной игры. Алекс посмотрел на монстра, и впервые за вечер ему показалось, что он видит в его глазах нечто большее, чем просто хищный блеск. Возможно, это было уважение. Или, быть может, просто отражение его собственного, вновь обретённого духа.

Неожиданно, с резким, сухим щелчком, который пронзил под саму кожу, Алекс ощутил головокружительное смещение. Мир вокруг него сжался, асимметрично исказился, а затем с той же внезапностью вернулся в привычные очертания. Он стоял посреди своей комнаты, у старого гардероба, который всегда казался ему не просто мебелью, а хранителем бесчисленных тайн. В голове царил туман. Что произошло? Где он был? Монстр сидя перед ним щёлкнул когтями — и вот он здесь.

Первые мгновения были наполнены полным ступором. Алекс огляделся, пытаясь ухватиться за хоть какую-то нить понимания. Его комната, знакомая до последней пылинки, казалась одновременно и спасением, и ловушкой. Он чувствовал себя так, словно его выдернули из чужого сна и бросили в свой собственный, но с каким-то первертированным сценарием.

Его взгляд упал на тускло поблёскивающий в сумраке комнаты крем для обуви, стоявший на прикроватной тумбочке. Не раздумывая, повинуясь по команде, Алекс взял его в руки. Холодный, гладкий металл округлой баночки приятно лёг в ладонь. Он подошёл к гардеробу, его пальцы скользнули по резной поверхности левой дверцы, пока не наткнулись на небольшой, вделанный в дерево значок. Это был старинный, потускневший от времени герб, символ чего-то давно забытого. Странно, ранее он не был замечен. Разве этот символ здесь был? Алекс открыл банку крема и, окунув в него палец, начал тщательно, с какой-то почти ритуальной сосредоточенностью, натирать им значок. Густая, чёрная масса крема покрыла металл, придавая ему новый, влажный блеск.

Затем его взгляд переместился к паре его любимых, но уже изрядно поношенных туфель, стоявших у подножия гардероба. Он наклонился и, покопавшись в их мягкой коже, извлёк маленький, тусклый ключ. Ключ был холодным и тяжёлым, выкованным из металла, хранящего в себе древние секреты. С этим ключом Алекс направился к правому нижнему углу гардероба, где находился небольшой, незаметный ящик. Ключ легко вошёл в замочную скважину, и с тихим щелчком ящик открылся. Внутри лежали старые, но острые ножницы.

Алекс взял ножницы и, вернувшись к своим джинсам, которые он, кажется, даже не помнил, когда в последний раз их снимал, начал методично отрезать штанины. Резкий звук ткани, разрываемой лезвиями, был неестественно громким в тишине комнаты. Он отрезал обе штанины, аккуратно сложил их и, держа в руках, снова подошёл к гардеробу.

Теперь, с той же странной, почти гипнотической целеустремленностью, Алекс принялся натирать отрезанными штанинами джинсов то место на дверце, которое он только что смазывал кремом. Грубая ткань тёрлась о гладкую поверхность, и по мере того, как он продолжал, на чёрном креме начали проступать едва заметные, мерцающие линии. Они сгущались, обретая форму, и вскоре на дверце проявились чёткие, сияющие цифры: «642».

Парень замер, уставившись на проявившиеся цифры. «642». Что это значило? Шифр? Код? Конечно, шифр. На верхней полке гардероба, среди вороха старых шарфов и забытых сувениров, лежал чемодан с кодовым замком.

Он отступил на шаг, запрокинул голову и, прищурившись, попытался разглядеть чемодан в свете верхней полки. Он был там, покрытый тонким слоем пыли, как артефакт из другой эпохи. Алекс подтащил к гардеробу стул и, взобравшись на него, с трудом дотянулся до чемодана. Спустившись на пол, он поставил его на пол и, набрал на кодовом замке цифры «642». Замок щёлкнул, и крышка чемодана откинулась.

Внутри, на подкладке из поблёкшего шёлка, лежал бюстгальтер его девушки, Мелиссы. Кружевной, нежно-розовый, он казался совершенно неуместным в этой странной, сюрреалистической обстановке. Алекс взял его в руки, ощущая мягкость ткани и слабый аромат её полусладкого парфюма. Зачем он здесь? Что всё это значит?

Чуть развернувшись, он увидел гору обуви, громоздившуюся слева от гардероба. Это была настоящая обувная вакханалия: туфли на шпильках, балетки, ботинки, кроссовки, сапоги — всё смешалось в хаотичном нагромождении. С левой стороны, у стены, стояли коробки с женской обувью, с правой — коробки с мужской. Параллельно, словно мост между двумя мирами, зияла пустотой одна-единственная коробка.

Алекс понял. Это была головоломка. И правила были просты: переместить женскую обувь из левых коробок в правые, а мужскую — в левые, используя пустую коробку как «перевозчика». Но в чём загвоздка: количество ходов было ограничено. Нельзя было просто взять и перенести всю обувь за раз. Нужно было действовать стратегически, продумывая каждый шаг, используя пустую коробку для перемещения обуви из одной стороны в другую.

Он присел на корточки, внимательно изучая расположение коробок и обуви. Женская обувь, яркая и разнообразная, как экзотические цветы, теснилась в левых коробках. Мужская, более сдержанная и практичная, занимала правую сторону. А между ними — пустота, ожидающая своего часа.

Алекс глубоко вздохнул. Он не знал, зачем ему это нужно, но чувствовал, что это важно. Наверное, должен был это сделать. Но для чего? Что его могло ожидать впереди?

Первый ход. Он взял пару женских туфель из левой коробки и положил их в пустую коробку посередине. Начало положено. Игра началась. И Алекс был готов играть, несмотря на страх, непонимание и странное предчувствие, что за каждым его шагом наблюдает кто-то невидимый. Со временем прохождения, на дне последней коробки, из-под мужской обуви, виднелась визитка с названием мотеля.

Идея и сюжет: Alonso, автор: Alonso.

Комментарии отключены.
Причина: неадекватная реакция автора, хамство и истерики.