Украсть за 24 часа. Глава 4. Группа спутников

Он пошатнулся, теряя ориентацию, а в ушах раздался треск, словно ломалась берцовая кость. Биохимическая связь рвалась, как струны архаичной гитары, издавая последний, предсмертный аккорд. Разрыв этот, подобный взрыву сверхновой звезды, оглушил его, вызвав контузию, заставляя ушные перепонки протестовать от невыносимой боли. Ловушка. Это была тщательно спланированная, жестокая ловушка. Марка зашатало, словно марионетку с перерезанными нитями. Усыпляющий газ, словно злой гений, уже завладел его разумом. Глаза слезились, зрение расплывалось, мир вокруг превращался в хаотичное месиво цветов и форм. Он сделал несколько неуверенных шагов, пытаясь удержаться на ногах, но тщетно. Последнее, что он почувствовал — это холод пола под спиной. Сознание ускользало, словно песок сквозь пальцы. Тьма наступала, поглощая его целиком, оставляя лишь пустоту и разрезающую тишину. Он рухнул, подкошенный, жертва коварного плана, в котором ему была отведена роль пешки. И в этой тьме, в этом беспамятстве, он перестал существовать, оставив лишь эхо своего крика в стенах почти взломанного кабинета.

Холодный пот пропитал воротник рубашки. Ричард вцепился пальцами в край стола, словно пытаясь удержать ускользающую реальность.
— Марк, слышишь меня? — Отчаянно вторил он в микрофон, но в ответ получил лишь какофонию помех. Треск, гул, кто-то терзал станцию эфира, будто на секунду оглушили его. Скривился в лице, отдёрнув наушник. Он должен был предупредить Эдвина, но связь оборвалась, как перерезанная ножом. Внезапно, экраны мониторов, до этого послушно отображавшие сложную структуру данных, взбесились. Изображения замерцали, превращаясь в хаотичную мешанину цветов и форм. Словно безумный художник, система выдавала 25 кадров в секунду, превращая информацию в бессмысленное слайд-шоу. Руткит. Глубоко проникший в прошивку системы, он пожирал её изнутри. Их взломали. Но как? Кто смог обойти многоуровневую защиту, на которую были потрачены месяцы кропотливой работы? Ледяной ужас сковал сердце. Ричард повернул голову, прислушиваясь. Сквозь гул работающих серверов, сквозь треск умирающей электроники, до его ушей донёсся звук, от которого кровь застыла в жилах. Звук взлома, грубый и неотвратимый, доносился из коридора, всего в нескольких метрах от него. Кто-то пытался проникнуть внутрь, физически, силой. Гронинген действовал на автомате. Инстинкт самосохранения взял верх над разумом. Он сорвался с места, бросив всё. Не было времени думать, анализировать, планировать. Только бежать. Он рванул к двери, ведущей в подвальное помещение. За ней, в лабиринте узких коридоров и пыльных кладовых, был шанс затеряться, выиграть время. Ричард захлопнул за собой дверь и, дрожащими руками, провернул вращающуюся сейфовую дверь. Замок щёлкнул, но он не стал терять времени, проверяя его надёжность. Бросился к небольшому зарешечённому окну, расположенному под потолком. С трудом, поднатужившись, он выбил хлипкую раму и, просунув голову наружу, вдохнул полной грудью дневной воздух. В этот момент дверь чёрного входа, расположенная на другом конце планировки, отлетела с грохотом на несколько метров, словно щепка, под ударом топора.
— Ах, ты ж! — Прошептал Ричард, замирая.
В проёме появилась фигура. Игнесс. Её лицо, обычно скрытое маской безразличия, сейчас было искажено холодной, расчётливой злобой. В руках она держала пистолет-пулемёт, чёрный и смертоносный. В её наушнике раздался короткий, сухой щелчок. Игнесс получила новое задание. Убрала указательный и средний палец с микрофона, подтверждая получение приказа. Приподняв оружие, она с долей пренебрежения, словно уничтожала надоевшую игрушку, открыла огонь по системным блокам, мониторам, серверам. Пули с визгом рикошетили от металла, разрывая провода и высекая искры. Работа координатора-инженера, плод многих месяцев бессонных ночей, превращалась в груду искорёженного металла и пластика. Ричард, застывший в полупозиции, понимал, что времени больше нет. Он спешно выкарабкался из окна, цепляясь пальцами за шершавый кирпич стены. Свисая с карниза, он посмотрел вниз. Под окнами, словно насмешка, буйно разросся бурьян, скрывая под собой неровную землю, усыпанную камнями и обломками. Прыгать было рискованно, но оставаться здесь означало верную смерть. Сглотнув ком в горле, он разомкнул пальцы, оторвавшись от карниза. Падение получилось неудачным. Острая боль пронзила лодыжку, через неё в одно мгновение прошли раскалённым гвоздём. Он почувствовал, как кость хрустнула под неестественным углом.
— А-а-а! — Вырвался невольный стон, который Ричард тут же заглушил рукой.
Боль была адской, но страх оказался сильнее. Он знал, что Игнесс не остановится, пока не выполнит задание. Она будет преследовать их до конца, пока не искоренит. Превозмогая боль, Ричард попытался встать, но нога подломилась. Он упал обратно в бурьян, чувствуя, как острые стебли царапают кожу.
— Чёрт, чёрт, чёрт! — Шептал он, пытаясь унять дрожь в руках.
Нужно убираться отсюда. Ползком, хромая, проползам, стиснув зубы. Он должен выжить. Он должен рассказать. Собрав всю свою волю в кулак, Ричард пополз, волоча за собой повреждённую ногу. Каждый сантиметр давался с трудом, боль пульсировала в голове, застилая разум. Он чувствовал себя загнанным зверем, преследуемым безжалостным хищником. Внутри здания стихла стрельба. Ричард замер, прислушиваясь. Тишина была зловещей, давящей. Он знал, что Игнесс не ушла. Она выслеживает его. Сквозь заросли бурьяна он увидел движение. Тень скользнула вдоль стены здания. Игнесс? Она идёт по его следу. Прижал голову к земле, стараясь слиться с окружающей растительностью. Он затаил дыхание, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Как она столь быстро могла оказаться внизу? Это её подельник? Кто-то другой? Время тянулось мучительно медленно. Каждая секунда казалась вечностью. Он слышал, как неизвестный приближается, его или её шаги были тихими, но уверенными. Внезапно, над его головой раздался треск сломанной ветки. Гронинген вздрогнул. Прозвучал холодный, бесстрастный голос, и это была не девушка-агент. Ричард поднял голову. Некто стоял в нескольких метрах от него, пистолет был направлен прямо на него. В его глазах не было ни жалости, ни сочувствия. Только холодный, расчётливый блеск. Ричард знал, что сопротивление бесполезно. Он был ранен, безоружен и загнан в угол. Но он не собирался сдаваться без боя.

Шорох, едва различимый шелест в густой поросли, заставил Найта замереть. Сердце, и без того колотившееся в бешеном ритме, пропустило удар. Он резко оттолкнул липкую, влажную листву, словно срывая пелену с глаз, и шагнул вперёд, готовый к бою. Но Ричарда не было. Лишь смятые стебли, примятая трава и ускользающее ощущение присутствия, словно призрак, растворившийся в утреннем тумане. Недоумение, острое и неприятное, словно заноза, кольнуло в лице Найта. Где он? Куда мог деться? Взгляд метнулся вправо, к зияющей ране, оставленной взрывом. Холодный, осколочный асфальт, усеянный обломками и пеплом, блестел под первыми лучами солнца, словно слёзы на лице мертвеца. От штаб-квартиры Марка Эдвина и Ричарда Гронингена, от когда-то неприступной крепости, теперь исходили лишь злобные языки пламени, жадно пожирающие остатки былого величия. Огонь ревел, потрескивал, выплёвывал клубы чёрного дыма, отравляя и без того спёртый воздух. Внезапно, словно эхо взрыва, в памяти всплыла картина: Ричард, бледный как полотно, с безумным блеском в глазах, выпрыгивающий из окна за мгновение до того, как здание содрогнулось от чудовищной силы взрыва. Взрыва эрупции, взрыва, который должен был похоронить все улики и свидетелей. Найт почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ричард выжил. Но какой ценой? И где он сейчас Адреналин хлынул в кровь, разгоняя остатки сна. Ночь должен найти его. Должен узнать, что произошло. Должен остановить их, пока не стало слишком поздно. Он огляделся, пытаясь уловить хоть какую-то зацепку, хоть малейший след. Запах гари и пороха душил, резал глаза. В воздухе висела густая пелена тревоги и страха. Темнокожий сделал глубокий вдох, собираясь с силами. Он был один, против целой армии. Но он не мог сдаться. Ричард был для Марка другом, его товарищем, его последней надеждой. Естественно, он постарается того предупредить. Стиснув зубы, юноша в красной ветровке с принтом из белых чисел большого размера и крупного шрифта, которые образовывали собой сумму «78», двинулся вперёд, в самое пекло, в самое сердце хаоса. Он шёл по осколкам прошлого, по пеплу надежд, ведомый лишь одной целью — найти Ричарда и остановить безумие Марка. Каждый шаг отдавался гулким эхом в его голове, каждый вздох обжигал лёгкие. Он чувствовал, как огонь лижет его кожу, как дым разъедает глаза. Но он не останавливался. Он знал, что времени почти не осталось. Впереди, сквозь завесу дыма, он увидел движение. Слабое, едва заметное, но достаточное, чтобы зажечь в его сердце искру надежды. Найт прибавил шаг, готовый к любому повороту событий. Он знал, что он вступает в игру, где ставка — жизнь. И он намерен выиграть. Приблизившись, Найт различил фигуру, сгорбленную, дрожащую. Приблизившись, это был обрубок изогнувшейся древесины. Кусок ткани от гавайской рубашки лежал на земле, прикрытый обломком стены, словно пытаясь спрятаться от всевидящего Ока пламени. Его одежда была изорвана, лицо небось в копоти и крови. Но самого Ричарда под обломками не было. Тот тяжело дышал, каждое движение отдавалось стоном боли, преодолевая очередные приступы, уже бежал, прихрамывая. Игнесс же заминировала их апартаменты, пытаясь уничтожить все доказательства и следы компромата. Найт пронял, что упустил инженера-координатора из виду, оглядываясь по сторонам.

Глаза, словно склеенные веками, тяжко разлепились, пропуская в сознание мутный свет. Марк ощутил острую боль в запястьях и лодыжках. Он был прикован к холодному металлическому стулу, стяжки безжалостно врезались в плоть, фиксируя руки за спиной и ноги. Паника, ледяной волной окатившая его, попыталась парализовать волю, но он отчаянно сопротивлялся, собираясь с мыслями. В этом случае ему послужит подспорьем тачтайпинг — техника быстрого и практически бесшумного письма вслепую. С английского языка термин переводится как «касание-печатание». Он мог писать текст, практически не меняя положение рук, только пальцев. Пальцы должны постоянно находиться на буквах. Набирая текст вслепую, можно выполнить тот же объём работы за меньшее время. При слепой печати фокусируются непосредственно на тексте, что повышает точность и помогает сразу замечать опечатки. Его спасением стал наручный мини-компьютер. С трудом, преодолевая ноющую боль, он пальцами левой руки дотянулся до гладкой поверхности. Тачтайпинг — техника, ставшая его второй натурой, сейчас была единственной надеждой. «Касание-печатание», как её называли на Земле, позволяло набирать текст быстро и практически бесшумно, не меняя положения рук, лишь кончиками пальцев. Он помнил слова, похожие на мантру: «Фокусируйся на тексте, Марк, доверься памяти мышц. Точность — это жизнь». Пальцы заскользили по сенсорному блоку управления, словно танцоры на невидимой сцене. Активирован режим видеозаписи в нейро очках. С этой секунды всё происходящее фиксировалось, становясь неопровержимым свидетельством.
Медленно, с нечеловеческим усилием, Марк повернул голову. Шея хрустнула, словно сломанная кость, и он прошипел от сковывающей боли. Вокруг простирался обширный контейнер, стены которого уходили в размытую даль. Его заперли. Как крысу в клетке. Неожиданно, с лязгом, ворота контейнера двусторонним образом отворились, впуская внутрь полосу яркого света. Впереди, словно из клубов чёрного дыма, возникла фигура высокого мужчины. Тень, казалось, обволакивала его, скрывая истинные черты. По мере того, как он приближался, свет выхватывал из мрака знакомые детали. Брови Марка чуть приподнялись вверх в изумлении и ужасе. Это был Дэрион МакГэвори, мэр их города. Человек, которому многие доверяли. Дэрион МакГэвори, мэр их города, восседал на троне общественного доверия, словно король на золотом пьедестале. Его имя, выгравированное на скрижалях местной политики, звучало как мантра, успокаивая и вселяя надежду. Наибольший процент граждан, словно зачарованные флейтой крысолова, ставили галочку напротив его фамилии, веря в его непогрешимость, в его искреннее стремление к благу. Он был воплощением стабильности, оплотом порядка, маяком, указывающим путь к процветанию. Его речи, отточенные до блеска, лились как мёд, обволакивая сердца слушателей. Он говорил о прозрачности власти, о борьбе с коррупцией, о создании равных возможностей для всех. Его улыбка, широкая и располагающая, казалась искренней, а взгляд, прямой и открытый, убеждал в честности намерений. Он умел слушать, умел сочувствовать, умел вселять уверенность. Он был идеальным политиком, образцом для подражания, гордостью города. Но за этой безупречной маской скрывался искусный кукловод, плетущий паутину интриг и манипуляций. Дэрион МакГэвори был архитектором тщательно выстроенной иллюзии, гением обмана, виртуозом гипокризии. Он был коррупционером, бюрократом, человеком, погрязшим в болоте личных интересов. Каждый его жест, каждое слово, каждый взгляд были тщательно просчитаны, направлены на укрепление его власти и обогащение его кармана. Он умело использовал общественное доверие, как щит, прикрываясь им от любых подозрений. Он заключал тайные сделки, получал откаты, раздавал выгодные контракты своим приближённым. Городские деньги, предназначенные для развития инфраструктуры, для поддержки нуждающихся, утекали в его бездонные карманы, словно вода сквозь пальцы. Он был мастером дезинформации, умело манипулируя общественным мнением. Создавал видимость бурной деятельности, организовывал пышные мероприятия, запускал громкие проекты, которые на поверку оказывались лишь пустышками, призванными отвлечь внимание от его тёмных дел. Никто не догадывался о его истинной сущности. Люди видели лишь то, что он хотел, чтобы они видели. Они верили в его ложь, потому что хотели верить. Они были ослеплены его харизмой, оглушены его обещаниями, парализованы своим собственным доверием. Мэр Рич-Аймонда, был волком в овечьей шкуре, хищником, прикрывающимся маской благодетеля. И пока люди продолжали верить в его ложь, он продолжал править, обогащаться и плести свои коварные сети, погружая город в пучину коррупции и беззакония. Ирония заключалась в том, что именно те, кто больше всего ему доверял, становились его главными жертвами. За его плечами, словно выкованные из стали, выросли два исполина — охранная служба поддержки. Их лица, лишённые всякого выражения, были непроницаемы, а мускулистые руки, казалось, сдерживали нечеловеческую силу. Они стояли неподвижно, как каменные изваяния, готовые выполнить любой приказ своего хозяина. МакГэвори остановился в нескольких шагах от Марка, и в полумраке его лицо казалось зловещей маской. В глазах, обычно излучавших доброжелательность и уверенность, сейчас плескалось что-то холодное и расчётливое. Он молчал, словно наслаждаясь моментом, позволяя Марку в полной мере осознать всю безысходность своего положения. Тишина в контейнере давила, как бетонная плита, и лишь тихий, практически недосягаемый шелест пальцев Марка, продолжавших набирать текст, нарушал её зловещую монотонность. Он знал, что это может быть его последним посланием миру. Последней попыткой донести правду.

— Где диск? — Зловеще прошипел шатен. Его голос, пропитанный ядом и угрозой, эхом отдавался в тесном металлическом контейнере.
Марк, прикованный к стулу, был избит до полусмерти. Два багровых ручейка стекали из разбитого носа, окрашивая верхнюю губу в зловещий оттенок. Амбалы МакГэвори постарались на славу, превратив его лицо в кровавое месиво. Каждый вдох давался с трудом, рёбра ныли от боли.
— Пошёл ты. — Выплюнул он, и сгусток крови, смешанный со слюной, попал прямо в лицо его мучителю.
Мужчина, чьё лицо исказила гримаса отвращения, вытер правую щёку тыльной стороной ладони. Эдвин, казалось, потерялся во времени. Он не помнил, как оказался в этом жутком контейнере, сколько часов, а может, и дней, он здесь провёл. В голове царил хаос, а тело протестовало против каждой секунды, проведённой в этом аду. Неожиданно впереди, в полумраке, вырисовалось очертание ещё одной фигуры. Силуэт приближался, и Марк не знал Найта — мелкого негоцианта, торговца краденым и по совместительству лидера местной преступной шайки.
— Вот, как и договаривались. — Прозвучал приглушённый голос темнокожего парня. Капюшон, накинутый на голову, скрывал часть его лица, оставляя в тени взгляд. Он остановился слева, соблюдая дистанцию, словно боялся замараться.
— Этот кусок фекалий всё равно ни черта не говорит. — Процедил шатен, и в его руке блеснул металл пистолета. Нейро очки на лице Марка, несмотря на повреждения, продолжали записывать происходящее.
— Э, что за батва? — Найт приподнял ладони в жесте примирения, явно давая задний ход. — Этого пункта не было в нашей сделке. Вы просили приволочь его, что и было выполнено.
Оружие зловеще блеснуло в тусклом свете, медленно поднимаясь вверх.
— А теперь ты спустишь курок. Можешь отправить свинец ему промеж глаз. — Цинично процедил Дэрион, не отрывая взгляда от Марка.
Аршинник, побледнев, шагнул назад.
— Я на это не подписывался. — Голос его заметно дрогнул, выдавая панический страх. Нервозность считывалась на его физиономии.
— Знаешь, в чём твоя ошибка? — Зловеще прошипел Дэрион, приближаясь к нему. — В том, что ты слишком глуп.
Выставив руку, он выстрелил. Глухой хлопок эхом разнёсся по контейнеру. Встроенная камера в нейро очках Марка запечатлела этот важный момент. Ночь рухнул плашмя на спину, и под ним начала расползаться зловещая лужа крови. МакГэвори хладнокровно застрелил одну из своих шестёрок, словно раздавил надоедливого жука.
— Разберитесь с ним. — Отдал приказ он, отворачиваясь. Его лицо не выражало никаких эмоций, словно он только что выпил стакан воды со вкусом малины, подсластёную, охлаждающую, как ни в чём не бывало, отдаляясь.

Всё это время Марк, несмотря на боль и слабость, орудовал отмычкой, расслабляя стяжки на запястьях, пока они вели свои светские беседы. Мелкая моторика, отточенная годами, не подвела его даже в таком состоянии. Перебирая пальцами, он нащупал в потайном кармане складной универсальный инструмент. Между его окровавленными фалангами показался тонкий, но острый нож. Двое атлантов, чьи лица выражали тупое повиновение, надвигались на Эдвина. Их массивные фигуры заслоняли собой и без того скудный свет. Марк понимал, что это его единственный шанс. Он должен действовать быстро и решительно, иначе его ждёт та же участь, что и Найта. Собрав последние силы, он резко дёрнул руками, разрывая ослабленные стяжки. Боль пронзила запястья, но он не обратил на неё внимания. В мгновение Ока нож оказался в его руке. Первый амбал, не ожидавший сопротивления, получил удар в шею. Лезвие вошло легко, словно в масло. Кровь хлынула фонтаном, забрызгав стены контейнера. Мужчина захрипел и рухнул на пол, дёргаясь в предсмертной агонии. Второй амбал, опешив от неожиданности, попытался схватить Марка. Но тот был быстрее. Он уклонился от неуклюжей атаки и вонзил нож в живот противника. Тот зарычал от боли и попытался сжать Марка в своих объятиях, но силы покидали его с каждой секундой. Далеко не субтильный воришка вырвался из его хватки и оттолкнул его. Амбал повалился на тело своего товарища, заливая всё вокруг кровью. Обессиленный, но живой, брюнет опёрся о стул, пытаясь отдышаться. Боль пронзала всё тело, но адреналин держал его на ногах. Он знал, что Дэрион не оставит это просто так. Он вернётся, и тогда ему не поздоровится. Нужно было выбираться отсюда как можно скорее. Он оглядел контейнер в поисках выхода. Единственной возможностью была дверь, через которую его притащили сюда. Но она наверняка охранялась и была заблокирована. Собрав остатки сил, Марк направился к двери. Он знал, что его ждёт впереди, но у него не было выбора. Он должен был распространить информацию о МакГэвори и отомстить за всё, что с ним сделали. Приблизившись к двери, он услышал приглушённые голоса. Двое охранников стояли снаружи, о чём-то оживлённо беседуя. Марк прислушался.
— Говорил, что этот кусок мяса знает, где диск.
— Да плевать, где он. Главное, чтобы Дэрион получил то, что хочет.
— А если он не скажет?
— Тогда сдохнет. — Прыснул второй, отмахиваясь, как от навязчивой мухи. — Хозяин не любит, когда ему перечат.
Марк усмехнулся. Они думают, что он сломлен. Они думают, что он сдался. Но они ошибаются. Он ещё покажет им, на что способен. Прислонился к двери и глубоко вдохнул. Пришло время действовать.

Комментарии отключены.
Причина: неадекватная реакция автора, хамство и истерики.