По залам старого музея
Туристов вёл экскурсовод
И, красноречья не жалея,
Предупредив всех, что не лжёт,
Он указал на одну книгу:
"Уже примерно триста лет
Она хранит свою интригу,
Каждый из нас давал обет,
Открыть мы книгу не посмеем,
Иначе быть большой беде,
Написанную чародеем,
Её мы держим здесь в узде.
Туристов вёл экскурсовод
И, красноречья не жалея,
Предупредив всех, что не лжёт,
Он указал на одну книгу:
"Уже примерно триста лет
Она хранит свою интригу,
Каждый из нас давал обет,
Открыть мы книгу не посмеем,
Иначе быть большой беде,
Написанную чародеем,
Её мы держим здесь в узде.
Колдун, монах-доминиканец,
Сгорел в огне как еретик.
Когда огонь плясал свой танец,
Был слышен страшный злобный крик.
На эту книгу заклинаний
Кудесник чары наложил,
Чтобы никто тех тайных знаний,
Кроме него не получил.
Конечно же, пытались люди
Открыть проклятый гримуар,
Мечтая, будто бы на блюде
Им поднесут желанный дар.
Открывших этот страшный том
В себя затягивала книга,
Окутав инфернальным злом,
В гравюры обращала мигом".
Закончив жуткий свой рассказ,
Экскурсовод повел всех дальше.
Стандартный он провёл показ,
Хотел домой уйти пораньше.
Когда же гид вернулся в зал,
То он заметил с удивленьем:
От группы юноша отстал,
С каким-то странным наслажденьем
Держал старинный фолиант
И лишь открыл его беспечно,
Как на страницы экскурсант
Попал теперь навечно.
Поднял гид с пола страшный том,
Вернул его назад в витрину
И тихо он сказал притом:
"Что ж, поделом кретину.
Еще один попал в капкан,
Поддался он соблазну,
Рассказ мой принял за обман
И стал гравюрой безобразной".
Сгорел в огне как еретик.
Когда огонь плясал свой танец,
Был слышен страшный злобный крик.
На эту книгу заклинаний
Кудесник чары наложил,
Чтобы никто тех тайных знаний,
Кроме него не получил.
Конечно же, пытались люди
Открыть проклятый гримуар,
Мечтая, будто бы на блюде
Им поднесут желанный дар.
Открывших этот страшный том
В себя затягивала книга,
Окутав инфернальным злом,
В гравюры обращала мигом".
Закончив жуткий свой рассказ,
Экскурсовод повел всех дальше.
Стандартный он провёл показ,
Хотел домой уйти пораньше.
Когда же гид вернулся в зал,
То он заметил с удивленьем:
От группы юноша отстал,
С каким-то странным наслажденьем
Держал старинный фолиант
И лишь открыл его беспечно,
Как на страницы экскурсант
Попал теперь навечно.
Поднял гид с пола страшный том,
Вернул его назад в витрину
И тихо он сказал притом:
"Что ж, поделом кретину.
Еще один попал в капкан,
Поддался он соблазну,
Рассказ мой принял за обман
И стал гравюрой безобразной".
EdWeber