Страшилка

Он всегда считал, что терпение — это его сильная сторона. И что глупо выходить из себя из-за мелочей. Но именно мелочи он копил годами. Как крошки на столе — вроде не мешают, пока не прилипнут к локтю.

Капуста была одной из таких крошек. Её слишком много было в его детстве: бесконечные борщи, голубцы, квашеная, тушёная, жареная, сырая. Он просил меньше — мать отмахивалась: «Это полезно». Он пытался не есть — заставляли сидеть над тарелкой, пока не доест. И каждый раз одно и то же чувство — его слова не имеют значения.

В тот вечер он просто хотел шаурму. Простую. С мясом. Без капусты. Он сказал это спокойно, дважды уточнил. Парень за стойкой кивнул, отметил заказ.

Придя домой, переодевшись и сев за стол, он распаковал шаурму и сделал укус. Хрустнуло. Но не мясо. Не сочный лук. Не огурцы. Это была капуста. Мокрая, холодная, пресная капуста.

В Виндхельме настали неспокойные времена. Братья Бури были заняты подготовкой к новой военной кампании Ярла Ульфрика. Так что город оказался во власти, скрывающегося во тьме убийцы и трудолюбивой воровки. И снова след, ведущий к луже крови на снегу. Выглядело так, словно кто-то пролил гранатовый сок. Кровяные пятна тянулись одной дорожкой, пока идущая линия не оборвалась, и впереди виднелись лишь несколько разбитых слёз, словно некто раненный убегает наутёк, а спадающие капли крови раскрывают его местонахождение. Может, здесь была драка, или неизвестный гость был пойман на месте? Ходили слухи о ночной гостье, скрывающейся под покровом ночи. Она сливалась с мраком, оставаясь всегда в тени, словно невидимка: неизвестна другим — опасна для остальных. Может она сама и была мрачнеющей темнотой? Было ясно одно: её боялись, а точнее опасались убытков от её злодеяний. Земля слухами непросто полниться, а распространяется настолько быстро, что смешки и легенды перестают быть таковыми. Теперь эти места вселяли страх вселенского масштаба. С восходом солнца проснувшиеся жители начали подводить итоги напасти, пришедший в их заснеженные дома.

Однажды выехал просто покататься, было это лет десять тому назад.
Качу по городу, играет радио, дорожная обстановка спокойная, зима, время вечернее, где-то в районе девяти. На перекрёстке мне горит зелёный, топлю тапок в пол, параллельно прикуриваю сигарету и жму кнопки радио...

И вдруг!
Сильный удар в спинку моего сиденья сзади (в машине один)!
Взгляд на дорогу: в нескольких метрах перед носом девушка с ребёнком!
Тормоз! Руль вправо (то есть туда, где они уже прошли).
Остановился, подошел к этой разгильдяйской маме, орать и ругаться не стал (она переходила на свой красный), просто спросил о состоянии её психологического настроения...

Привет! Я расскажу историю про одну из моих подруг. Буду рассказывать от ее лица.

Вчера мне приснился сон про моего лд. Он вел себя как-то странно. Поначалу я его не узнала. Он подошел ко мне и что-то сказал мне на ухо, но я его не смогла разобрать. Мы пошли с ним гулять и я увидела его девушку. Она подбежала и ударила меня.

Я проснулась и почувствовала адскую боль там, куда она меня ударила. Мама сказала мне, что это просто ушиб и что мне следует лечь спать. Я долго не могла уснуть, но все же уснула.

Я увидела снова своего лд, но только в пропасти. Он кричал мне: "Лиля, беги! Слышишь? Беги! Лиля!". Я испугалась. Он снова прокричал: "Поздно. Она уже здесь". Я обернулась и увидела женщину в черном, она, тяжело дыша, набросилась на меня.

Сцена:
Нью-Йорк, ночь, сегодня.
Персонажи:
Бладрейн: женщина, наполовину человек, наполовину вампир.
Кейл: оборотень, зло.

Она кралась в тени высоких зданий, следуя за молодым человеком за угол в еще более темный переулок. Послышался шорох мусорных баков, и он остановился:
- Есть тут кто-нибудь? - Он оглянулся, и снова послышался шорох.
Из-за большого ящика, стоявшего перед ним у стены, медленно появилась фигура. Новый незнакомец был крупным, с жестким лицом, и на его губах играла ухмылка.

2:13.

Она вошла в большую комнату, ее стальные шпильки громко стучали при каждом шаге. Все было так же, как она оставила: пустой, только длинный стол посередине, футляр с двумя мечами все еще стоял на нем, и он сидел на другом конце стола, Мирина стояла слева от него.

Рейн пристально посмотрела на него, ее уверенность, казалось, заряжала воздух электричеством, а глаза показывали силу, которой она обладала. Она была хороша и злая, готовая к убийству.

- Мирина, оставь нас.
- Нет. - сказала она. Мирина испугалась и попыталась убежать, но Бладрейн выстрелила ей прямо в голову и убила. Затем она посмотрела на него:
- Она решила жить с тобой, значит, она решила умереть с тобой.

23:12.

Она прыгала с крыши на крышу, пытаясь как можно скорее добраться до особняка Арпино. Конечно, она могла бы с таким же успехом взять такси, но Рейн нужно было успокоиться после встречи с мистером Хед-Ин-Зедом. Услышав, как он говорит, что она принадлежит ему, Рейн чуть не взбесилась: "Да кем он себя возомнил, черт возьми? И за кого, черт возьми, он меня принимает? Его собственность? В этом мире было только два человека, которым я отвечала - это Минс и Сэр Тремейн, и даже им пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить меня слушать. А теперь этот шут приходит и ждет, что я просто преклоню перед ним колени? Я чертовски уверена, что не стану подчиняться приказам вампира, одетого в байкерский костюм с забавным именем. Когда я умру, Дьявол не будет мне приказывать! - Рейн знала, что множество людей пытались контролировать ее, и все они погибли, но у нее также было много людей, которые были ей обязаны. Как и в случае с семьей Арпино, эти парни, после смерти Кейгана и почти полного уничтожения Савана, решили, что если они хотят выжить как одна из немногих семей вампиров вокруг, они не должны враждебно относиться к Бладрейн. В конце концов, если они разозлят ее, то могут оказаться следующими в ее списке, и это будет не первая семья, которую она уничтожит. Она будет работать на них, а взамен они будут должны ей долги, такие же долги, как те, которыми она пользовалась, поручаясь за Коджика.

Семнадцать

Он вздохнул.
Добротно. Он обернулся и крикнул стрелку, который побежал обратно к лагерю. Женщины вышли, неся еду, и я внимательно осмотрела ее. Не то, чтобы я боялась отравы или порчи; при необходимости я могла есть гнилую пищу, но если бы я действовала так, как подсказывает моя природа, они бы удивились, почему я не беспокоюсь. Я измерила вес, подняв мешки, и это было достаточно близко. Я взяла "Драгунов", очистила его, прежде чем передать ему.

Я показала ему, как заряжать и снимать его с поля, и сделала то же самое для АК. Нас окружили дети, которые молча наблюдали за происходящим. Он ласкал Драгунова, как будто это была женщина. Он посмотрел на журнал, только один.
- Если хотите, можете остаться на ужин. - он сказал мне это неохотно. Я задумалась над выражением его лица. В нем не было никакой угрозы. Либо он был честным человеком, либо он был лучшим игроком в покер, чем все, кого я встречала. Я вытащила еще одну золотую монету и бросила ему в руку. Он подозрительно посмотрел на нее.
- А это еще зачем?
- Ваша доброта. Прошло много времени с тех пор, как люди были добры ко мне без всякой причины.

Решили мы устроить с подругами девичник. Романтические и комедийные фильмы надоели, потому решили посмотреть "Полтергейст", девчонки мне рассказывали, что он славится дурной славой, что многие актеры, кто там снимался, умерли а в их домах происходили жуткие вещи. Я, будучи реалисткой, не веря в всю эту чепуху, и в Бога я так же не верила, села смотреть фильм. Меня, скажу по правде, он не напугал, я заявила всем:
- Не верю я в полтергейстов, фуфло все это, сказки.

Когда фильм закончился, меня словно кто-то со всей силы ударил рукой по голове, я вскрикнула. Подруги сделать это не могли, так как сидели на кровати, а я в кресле. Подумала, что показалось, да тут как второй раз что-то раз, как шлепнет по голове. Ира (подруга) в тот момент смотрела на меня, позже сказала, что видела над моей головой странную тень.

Солнечный луч крался, пробираясь сквозь окно, продвигаясь все выше и выше пока не достиг закрытых глаз Андрея. Андрей зажмурился, сдавливая веки еще сильнее, но глаз не открыл. Все воспоминания о проведенной ночи с новой силой нахлынули на него. Он боялся. Боялся увидеть то, что могло сейчас находиться рядом с ним в этом маленьком домике.

Все же, набравшись храбрости, он медленно начал открывать глаза.
Точным выстрелом яркий солнечного луч попал в лицо Андрея, заставив его зажмуриться и сдвинуть голову в сторону. Следующая попытка уже не была болезненной. Андрей открыл глаза.

В двадцати сантиметрах от лица он снова увидел спинку впереди стоящего пассажирского кресла. В этот миг гул мотора старенького «Икаруса» снова ударил в уши Андрея.