Страшилка

Каждую ночь ты замучен кошмарами…
Часто стараешься даже не спать.
С криками ужаса впредь просыпаешься,
Твой личный гроб для тебя и кровать

Разум охвачен сильнейшим безумием
Зло побеждает и давит добро,
Ты наслаждаешься болью, страданием,
Ярость в душе поселилась давно

Ты подавляешь и давишь их полностью,
Эти эмоции, гнева и зла
Ты подавляешь и давишь желания
Всех уничтожить и сжечь всё дотла

В ту ночь, в небольшой охотничьей избушке, был пир. Отмечали мужики удачную охоту - давненько не удавалось добыть столько дичи. А тут и по деревне раздать хватило, засолить, запасы на зиму сделать, да еще и на щедрую закуску осталось. В камине весело потрескивали поленья, жарился на вертеле маленький кабанчик. Щедрой рекой разливались пиво и медовуха. Охотников в деревне было шестеро: Старый, седой Тобиас, самый опытный и удачливый охотник из них. Много зим видели его уставшие, всегда как будто слегка прищуренные, серые глаза. Но взгляд по-прежнему был ясен и цепок, а рука старого охотника была тверда.
Его родной брат Таддеус, был младше Тобиаса на пять лет и во всем старался походить на старшего брата. Даже внешне старался ему подражать. У обоих были пышные, седые усы и окладистая борода. Но если Тобиас был охотником "от Бога", то его брат, скорее "пошел по стопам", соблюдая семейные традиции (много поколений все мужчины у них в семье были охотниками). Вообще честно говоря, Тадеусу больше подошла бы роль зажиточного купца, чем охотника. Впрочем и его талантам применение нашлось. Он, как никто, умел объегорить зашедших в деревню купцов и очень выгодно сбывал им пушнину, шкуры и прочие охотничьи трофеи.

Жуткая боль захлестнула мое сознание. Снова и снова игла впивалась в мои веки.
Темнота окутала меня и я поняла, что ничего не вижу. Чьи-то руки подхватили меня. Но я точно знала, что это мой отец.

- Бабах! - услышала я как распахнулась дверь.
- Отдай ее нам! Немедленно! Она и ее сестра не наши! Они другая порода!
- Нет, Вермак! Никогда! Никогда я не отдам своих дочерей!
- Ты знаешь законы нашего племени, Дордо! - голос говорившего был властным и приказывающим. - Позволь порубить их тела на части и скормить нашему зверю!
- Ур! Ур! Ург! - заверещала толпа, вооруженная топорами, граблями. Их лица искажены ужасны, особенно их глаза, которые были зашиты внушали ужас.
- Нет! Никогда! - зарычал уже мой отец.

И тут я осознала, что вижу с зашитыми глазами... Вижу всех, кто вломился в хижину. О, как же их много! Испуганное лицо Наташи, отца, которого обуяла ненависть к племени. Я видела необычным зрением. Я видела все происходящее вокруг...

Я стоял как вкопанный, беспомощный парализованный человек, чувствовал как по всему телу проходит небольшой электрический разряд, страх и ужас пронизывали каждую молекулу моего тела. Ведь пере до мной стоял уже не человек, не та девушка, которую я знал 5 лет, не та избранница, которой подарил свое сердце, не та половинка, на которой женат уже почти 4 года. На меня смотрели далеко не глаза любимой всей душой и сердцем Люси, на меня смотрели глаза существа, в которых читалась ненависть ко всему миру, к каждому живому существу. В глазах горел огонь, в ту же секунду они были залиты кровью, по лицу стекали кровавые слезы.
Её тело было покрыто язвами, как от страшной болезни, будто её что-то разъедает изнутри, различными ранами, будто её окутали в колючую проволоку и валяли по битому стеклу. От неё пахло смертью. Это была уже не Люси, это был Зверь пришедший в этот мир с одной лишь целью, посеять хаос в мире, уничтожить все живое и поднять восстание против Создателя. Тот самый Зверь как описано в библии. Рядом с ним все живое становилось мертвым, светлое темным, жизнь отступала перед ним, оставалась смерть.

Так исторически сложилось, что я не общаюсь с людьми. На это была целая куча причин - начиная обыкновенной социопатией и заканчивая странными потерями памяти, после которых друзья мои от меня буквально сбегали.

Мы переехали в новый город около года назад. Родители хотели, чтобы здесь я нашёл новых друзей, стал более общительным и забыл о том, что когда-то едва не убил одного мальчика во время очередного провала. Городишко оказался маленьким, здесь почти все друг друга знали, и весть о том, что в старый, наполовину заброшенный дом на окраине въехала семья со странным подростком, распространилась крайне быстро. Буквально на следующий день после нашего окончательного заезда, в дверь постучали.
Открыл, разумеется, я.
На пороге стоял парень - низкого, по сравнению со мной, роста, и спортивного телосложения, с коротко стриженными бурыми волосами и большими карими глазами. Увидев меня, он на мгновение опешил - да и кто бы не опешил, увидев перед собой худое создание человеческое с белой кожей, белыми волосами и большими голубыми глазами, под два метра ростом.
- Привет, - наконец выдавил он и улыбнулся.

Страх одолевал меня, пытаясь убедить себя, что всё это лишь страшный сон, я освещала всю эту темноту светом, который давал мой телефон, странно, что он не зарядился, но почему-то продолжал светить. Ничего разглядеть я не могла, глаза от страха словно пеленой накрыло. Зажмурив глаза, я поползла по ступенькам вверх, ближе к двери. Трясущимися руками от страха я судорожно хваталась за каждую ступеньку, оставляя на руках занозы. Именно в эту секунду мои телефон меня "покинул", батарея села окончательно.

Дыхание "зверя" было совсем близко. Я слышала, как он дышит у самого уха, издавая ядовитые смешки.

Добравшись до двери, я начала колотить в неё со всей силы, не раскрывая глаз. Но всё было бесполезно. От бессилия и осознавания того, что это мои последние минуты, я оперлась на дверь и скатилась по ней. Поджав колени, я закрыла глаза ладонями. Шмыгая носом, потому что глаза мои были полны слёз, я тихо шептала молитвы, которые, казалось, строчкой пробегали мимо глаз.

Вернулась опять
В эту зимнюю стужу,
И в ветер и в снег.
Снова буду упрямо
В своей конуре
Скалить зубы наружу,
И чавкать, рыча,
И зализывать раны.

Глаза в темноте
Никогда не забудут -
Так было всегда
На веку седовласом:
Следы на снегу
Снова алыми будут,
Смердящие псиной,
И кровью и мясом.

Темные улицы, ни одного фонаря вокруг, ни единого дома, человека, ни души, только существо, бегущее сзади, чье непрерывное дыхание постоянно напоминает об этом. Кусты, ветки царапают кожу, но нельзя остановиться, ни на секунду... оно догонит и разорвет.
Вдруг убегавшая увидела перед собой по видимому старую больницу. Точнее она увидела то, что от нее осталось. Обветшалое, разваливающееся здание поросшее мхом, смотрело на мир давно выбитыми стеклами. Вокруг только сухая, больно режущая пальцы трава и одинокое дерево, стоящее напротив здания.
Вся изрезавшись, девушка забежала в больницу и заперлась на втором этаже в комнате с уже давно прогнившей дубовой дверью. Бедняга забилась в угол и боялась даже дышать, не то что шевелиться. Пока она сидела, успела осмотреть помещение, в котором находилась.
Старая ржавая кровать с железными ножками. Рядом ветхая тумбочка, на которой еще остались какие-то пожелтевшие лекарства. Стол и два стула стоящие в углу. Люстры не было. Вместо нее, на проводке висела пыльная лампочка.
Внизу послышались тяжелые громкие шаги, сердце забилось так сильно, что, наверное, готово было выскочить из груди и убежать, подальше, от этого ужасного места.
Несчастная спряталась под довольно низкой кроватью и стала ждать.

Кора осины... Вы когда-нибудь пробовали её на вкус? Нет? А вот идущему с работы гражданину повезло меньше. Он узнал её сласть. И этого ему хватило на всю оставшуюся жизнь. Нужно уточнить, что остаток этой самой жизни продолжался ещё несколько сотых секунд, после того, как ветка осины вошла ему в глотку... Древесина пролезла сквозь тело, прихватив с собой несколько бывших внутренних органов. Для полицейских это была загадка. Они стояли под осиной и смотрели наверх, порой почёсывая затылки своих светлых головушек. До них не доходило... Как всё это могло произойти. Естественно, такое каждый день не увидишь - прохожий нанизанный на ветку, на высоте трёх метров. Но для меня это была затёртая рутина. Когда работаешь на ад, границы безумства стираются.
- Андрюх, что тут стряслось?
- Здоров, Иван. С утра поступил звонок в отделение, мол, в парке, на сучке кто-то повис... Как видишь, повис там намертво. Пожарникам и медикам уже позвонили. Блин, как это его угораздило?
- Может, в прошлой жизни он был термитом? Ну, вернее, уже в позапрошлой.
- Да, именно это мы в протоколе и напишем... Причина смерти - попытка использования навыков из прошлой жизни.
- Нашли что-нибудь интересное?
- Лишь две вмятины в почве от обуви. Приблизительно 53-ый размер.
- Под деревом?
- Да, прямо напротив жертвы. Такое ощущение, как будто кто-то стоял и смотрел на всё это.
- Есть свидетели?
- На данный момент их нет.
- Ясно. Хорошо. Ну, то есть плохо. Андрей. Если будет что-то новое по делу, ты мне звякни, будь добр.
- Да, конечно.

Там средь пенных волн таится
То ли дева, то ли зверь.
То грустит, а то резвится
Средь утопших кораблей.

То поёт о милом друге
В свете дремлющей луны,
И под песенные звуки
Затихает шум волны.

Но не чужды гнев и ярость
Существу морских глубин,
Что в агонии металось
Среди лёгких бригантин.