Страшилка

Эту историю я услышал от одной старушки. Дело было во время Первой мировой войны, у этой бабульки дядя попал в плен, раза три пытался бежать, но неудачно, после третьей попытки немцы отрубили ему палец в наказание. Вво время этой экзекуции была страшная гроза - в момент очередной вспышки молнии на небе показался лик Святого Николая Угодника. По словам старушки, в тот момент лик святого увидели все, даже немцы. И даже они, увидев лик святого Николая, упали на колени и стали креститься. После этого случая дяде этой старушки удалось успешно бежать из плена! Позже Николай Угодник помог этому дяде бежать с концлагеря во время Второй мировой, тоже явившись во время грозы, как и в первый раз! Старушка рассказала, что слышала эту историю от своего дяди, который дожил до 97 лет.

Отстегнув ремень безопасности, он встал и прошел в сторону водителя. Его кресло, как и другие были пусты. Лишь только оставленные пассажирами вещи напоминал о недавнем их присутствии в автобусе. Через лобовое стекло был виден желтый мерцающий свет аварийной сигнализации автобуса.

Пройдя обратно к своему месту, Андрей, нагнувшись пошарил рукой под сиденьем и достав свой рюкзак, закинул его за спину. Оглянулся еще раз. И убедившись, что в салоне автобуса никого нет, вышел на улицу. На улице тоже никого не оказалось. Андрей обошел автобус и никого не найдя сел на обочину обдумывая, что делать дальше.

В обе стороны вдоль дороги рос лес, отчего трасса больше походила на длинный черный тоннель, уходящий куда-то далеко в небо. Звезд было больше, чем в городе. Гораздо больше. Он всегда скучал по этому небу. Звездное небо напоминало ему о детстве.

"Я нашла ключ - карту" - расстерянно ответила она мне. - "А как ты выбралась?" - спросила я ее. Я сразу заподозрила что-то. И тут она как с цепи сорвалась, начала орать в дверь: "Сюда, скорее!". Я вцепилась в нее и пыталась выхватить этот ключ. Но она открыла дверь, распахнула ее и начала орать еще громче, я схватила ее за волосы и пыталась затащить внутрь этой комнаты. И лишь когда она уперлась в косяк двери рукой, я успела выхватить ключ. Сразу же после ее криков, послышались шаги. Они бежали! Бежали ко мне, я слышала как они бегут к комнате, в которой я нахожусь. Вытолкнув ее за дверь, я закрылась. Были слышны маты и ругань, они обсуждали как они потеряла ключ и почему Алина не позвала их раньше, а наоборот, начала кричать лишь тогда, когда развязала меня.
Осмотревшись, я нашла люк, наверное это была вентиляция. Ну и хрен с этой камерой, мне сейчас главное выбраться отсюда. Перекатив эту лежанку, я встала на нее и начала долбить в решетку. Ничего не выходило, я села на эту каталку и начала рыдать от страха и от отчаянья. Вдруг в голове что-то щелкнуло, я встала и потянула на себя эту решетку. С отдачей она вылетела с "окошка" так, что я чуть было не свалилась отсюда. Подтянувшись я смогла залезть внутрь. Прекрасно понимая, что они поймут где я и по камерам, и по выломанной решетки, и по каталке, которая стоит не на своем месте. Но я продолжала ползти по узкой и пыльной вентиляции.

Влетев в дверь, Вальтер не сразу понял, что оказался далеко не в покоях Фейрена. Но возвращаться на улицу ему уже не хотелось, даже несмотря на то, что теперь он должен отомстить не только главарю банды, но и Гохарду который обманул его. Или не обманул? Может в суматохе он нечаянно ошибся дверью? Но почему тогда его сейчас здесь нет?
Может он остолбенел от того что его пронзила стрела?

Мозговой процесс Вальтера прервало мяуканье, раздавшееся где-то за массивным дубовым шкафом.
Не смотря на то, что на улице и у него в сердце творился хаос, это мяуканье успокаивало, слишком успокаивало, можно сказать – гипнотизировало.
Бандит, не задумываясь, подошел к шкафу и начал ласково подзывать животное «Киса-киса-киса».
Из-за предмета мебели показалась маленькая усатая кошачья морда. Вальтер потянул руки, чтобы подобрать котенка. Он с охотой поддался и уже мурлыкал прижатый к груди бандита.

Мурлыканье начало нарастать буквально с каждой секундой. Через минуту это был самый настоящий – рык.

Досмотрев новости и доев еду, мама мне сказала собрать вещи в чемодан. Ну... а вдруг эвакуация людей в нашем городе будет? Собрав все необходимые вещи в чемодан и поставив их возле входной двери, я и мама зашли на кухню и включили телевизор. Экстренных новостей больше не было. Времени уже было 21:36. Мы не знали что делать... мы просто ждали эвакуации...

Через полчаса мы легли спать. Проснувшись утром от звука смс на телефоне, я ошалел... было 3 смс от МЧС. Сонными глазами я ничего не разбирал, протерев глаза руками, я увидел, что нужно было уже выходить из дома, так как началась эвакуация.

Я быстро слез с постели и направился в комнату матери, быстро разбудив ее, я начал ей объяснять, что нужно собираться и выходить, она, посмотрев на меня непонимающим и немного шокированным взглядом... все-таки встала с кровати. Я пошел в свою комнату одеваться. Одевшись, я вышел из комнаты и услышал звуки на кухне.

Моему дедушке 83 года. Он участвовал в двух огромных конфликтах - Великой Отечественной и Корейской войнах. Служил летчиком, летал на самолетах Як-9, Ла-5ФН и МиГ-15. В ВОВ он сбил 5 самолетов, а в Корейской - 3. Он ушел на гражданку лейтенантом. Он имел две медали: "За оборону Сталинграда" и "За взятие Берлина".
Я любил слушать рассказы дедушки о войне, рассматривать его медали, которые хранились в маленьком чемоданчике. Однажды, когда я опять слушал дедушку, я осматривал его чемоданчик. Когда я убрал бархатное красное донышко, я увидел какую-то медаль. На ней было написано: За побег из "Тоте зона". Я спросил дедушку, что это за награда и, получив от меня обещание, что я никому не расскажу эту историю, дедушка начал свой рассказ.
Это было в далеком 1944 году. Мой еще молодой дедушка возвращался с боевого вылета на самолете ЯК-9. До советского аэродрома было всего десять километров, как вдруг на хвост ЯКа сел Фокевульф. Фашист дал очередь по своему врагу. Он попал в самолет моего дедушки. ЯК задымился, но продолжал свой полет. Дедушка сделал поворот, еще один, еще и оказался на хвосте Фокера. Едва он успел запустить снаряды по нацисту, как вдруг он почувствовал удар сзади и его самолет начал снижаться. Второй Фокевульф подбил ЯК. Дедушка прыгнул с парашютом.

Была одна девочка Катя, ей было 10 лет и она жила в большой счастливой семье. И вот однажды она проснулась не в своей комнате... Она очень была напугана, она хотела открыть дверь, но так и не смогла её открыть и вдруг в углу комнаты она услышала плач своей сестры, она подошла к ней и спросила: что случилось? Та сказала, что меня и её украли и принесли в эту комнату, и нас сейчас убьют. Я паниковала и думала - что делать? Как защитить себя и мою сестру? Мне ведь было только 10 лет, а ей 6. Я не знала, что делать, но, поискав ещё один выход, я нашла один проход.

И вдруг я услышала, что кто-то идёт, и один мужчина зашёл в комнату, и схватил мою сестру, я хотела её спасти, но было уже поздно. Я быстро заползла в проход, он был узеньким для такого мужчины как он и он не смог преследовать меня. Я вышла из прохода и оказалась на улице... на незнакомой улице и я не знала что делать дальше...

Я стояла посреди улицы и не знала, что делать. Я пощупала в карманах, но не нашла ничего: ни денег, ни телефона. Оглядевшись, я поняла, что никого на улице нет, а в домах не горел свет, хотя был вечер и было уже темно... Вот что меня пугало - ни одной души.

Давно уже строптивые умы
Отринули возможность духа тьмы;
Но к чудному всегда наклонным сердцем,
Друзья мои, кто не был духоверцем?..

Я был тогда влюблен, влюблен до безумия. О, как обманывались те, которые, глядя на мою насмешливую улыбку, на мои рассеянные взоры, на мою небрежность речей в кругу красавиц, считали меня равнодушным и хладнокровным. Не ведали они, что глубокие чувства редко проявляются именно потому, что они глубоки, но если б они могли заглянуть в мою душу и, увидя, понять ее, - они бы ужаснулись! Все, о чем так любят болтать поэты, чем так легкомысленно играют женщины, в чем так стараются притворяться любовники, во мне кипело, как растопленная медь, над которою и самые пары, не находя истока, зажигались пламенем. Но мне всегда были смешны до жалости приторные вздыхатели со своими пряничными сердцами, мне были жалки до презрения записные волокиты со своим зимним восторгом, своими заученными изъяснениями, и попасть в число их для меня казалось страшнее всего на свете.
Нет, не таков был я, в любви моей бывало много странного, чудесного, даже дикого; я мог быть непонятен, но смешон - никогда. Пылкая, могучая страсть катится как лава; она увлекает и жжет все встречное; разрушаясь сама, разрушает в пепел препоны и хоть на миг, но превращает в кипучий котел даже холодное море.

Неизвестно сколько мы брели по тёмному извилистому подземелью. Сначала бежали с такой скоростью, с какой только могли. Затем перешли на быстрый шаг. Потом на медленный. Погони вроде бы не наблюдалось... Во всяком случае, пока. Я была уверена, что вскоре наше отсутствие будет замечено и отец отправит кого-нибудь на поиски. Наверняка хоть кто-нибудь да видел, куда именно мы побежали. В суматохе я не подумала взять факел, поскольку в одной руке так и сжимала кинжал, а второй тащила мальчика за собой, так что идти пришлось в полной темноте.
Было страшно. Лишь наши шаги и тяжёлое дыхание нарушали мёртвую тишину этого места. Также любой тихий звук, вроде упавшего камешка, отдавался громким эхом. Наверное, из-за состояния аффекта, я не боялась этой темноты. А может и боялась, но совсем не задумывалась об этом. В голове была лишь одна мысль: «Нужно идти вперёд».
Вскоре я поняла, что нужна передышка. Ноги уже шаркали по камню, и я спотыкалась в темноте практически на каждом шагу. Наверняка и этот ребёнок тоже, хоть этого я и не видела. Да ещё и противные туфли неприятно жали стопы, но снять их всё же не хватало решимости, ведь не ясно по чему мы идём. Эгоистичная мысль, учитывая, что мальчик шёл босяком. Но тут уже я ничего сделать не могла, ведь совсем ничего не было видно.

Наступила весна. Совсем скоро постоянные дожди и град уступят место солнечной погоде и наступят ясные, приятные дни. Зимние холода уже прошли и теперь зеленый цвет с боем начал отвоевывать потерянные позиции у белого. Крестьяне вышли в поля, им нужно было возделать землю к середине данного времени года, чтобы посадить пшеницу в срок. Усталый и отощавший скот начали выгонять на луга. Детвора, забрызганная грязью, с криком скачет по улицам. Отовсюду веет теплом, счастьем, надеждой. Почти...
- Господин Грегори, а вы уверены в том, что информация верна? - спросил Рикард.
- Я удивлен тому, что ты сомневаешься в господине Фредерике, разве он нас обманывал? - ответил молодой граф.
Небольшая крепость была окружена и взята в осаду. Граф и его советники обсуждали план действий, скоро они должны были отдать команду к началу штурма. Ров, окружавший крепость, уже был местами засыпан, а от и без того немногочисленного гарнизона осталась лишь горстка солдат, способных сражаться: население было заморено голодом и уже собиралось сдаться. Люди, замученные голодом, ждали атаки как спасения. В бедных районах полным ходом орудовали людоеды.