Ее лицо было прямо передо мной. Такое милое и родное. Я смотрел прямо в ее васильковые глаза. Сейчас, спустя время, я увидел в них уже не немой укор, а любовь, ласку и грусть.
"Почему, почему ты ушла, ничего не сказав?!" - я закричал, но ответом мне стало молчание.
Она улыбалась, так нежно, что по моему лицу покатились слёзы. Я вспоминал обо всем и рассказывал это ей. Просил прощения. За ту глупую выходку с обедом, когда я высыпал всю соль в суп. За порванные тетрадки, за плохие оценки, за записки от учителей, за поджоги в школе и разбитые окна. За всё...
Мне было двенадцать, когда мои родители погибли в автокатастрофе. Моя девятнадцатилетняя сестра взяла на себя мое воспитание. Она бросила учёбу, нашла работу. Недосыпала, недоедала. А что сделал я? Даже переходным возрастом не объясню я своё поведение! Я мучил её, винил в том, что родители умерли, хотя в тот день они поехали забирать моего робота.
Она плакала, скрывала это от меня, а мои шутки становились все жёстче. И вот, спустя долгих семь лет мучений, она не выдержала. Ушла, хлопнув дверью. Я был идиотом, что не побежал за ней, не упал в ноги.
"Почему, почему ты ушла, ничего не сказав?!" - я закричал, но ответом мне стало молчание.
Она улыбалась, так нежно, что по моему лицу покатились слёзы. Я вспоминал обо всем и рассказывал это ей. Просил прощения. За ту глупую выходку с обедом, когда я высыпал всю соль в суп. За порванные тетрадки, за плохие оценки, за записки от учителей, за поджоги в школе и разбитые окна. За всё...
Мне было двенадцать, когда мои родители погибли в автокатастрофе. Моя девятнадцатилетняя сестра взяла на себя мое воспитание. Она бросила учёбу, нашла работу. Недосыпала, недоедала. А что сделал я? Даже переходным возрастом не объясню я своё поведение! Я мучил её, винил в том, что родители умерли, хотя в тот день они поехали забирать моего робота.
Она плакала, скрывала это от меня, а мои шутки становились все жёстче. И вот, спустя долгих семь лет мучений, она не выдержала. Ушла, хлопнув дверью. Я был идиотом, что не побежал за ней, не упал в ноги.
Сейчас, я просил ее простить, кричал, умолял. Ведь лишь спустя ещё несколько месяцев я узнал о болезни, от которой она страдала все те годы.
Я стоял и смотрел на неё. На секунду мне почудилось, что она сказала, что прощает. Но нет. Только показалось. Ведь фотографии на могилах не умеют говорить.
Я стоял и смотрел на неё. На секунду мне почудилось, что она сказала, что прощает. Но нет. Только показалось. Ведь фотографии на могилах не умеют говорить.
D plots
5+