Эхо в шахте

Мысль, мелькнувшая в голове, показалась абсурдной, но не давала покоя. Что, если это послание? Предупреждение? Вспомнился старый домофон, который стоял в их подъезде до ремонта. Три круглых отделения, каждая с вращающейся ручкой. Поворачивая их, можно было набрать номер квартиры. Этот старый механизм, казалось, был связан с чем-то более простым, по-деревенски понятным. А новый, с его прозрачной кнопкой, открывал вид на неведомое. Аня начала прислушиваться к стуку каждый раз, когда вызывала лифт. Она записывала последовательность ударов, пытаясь расшифровать их. Это было похоже на игру, некую головоломку, которая захватывала её всё больше и больше. И чем больше она слушала, тем сильнее становилось ощущение, что этот стук связан с чем-то зловещим.

Особенно её беспокоила квартира на пятом этаже. Там жила девушка, Лиза. Тихая, немного замкнутая, но всегда приветливая. Аня знала её лишь по случайным встречам в подъезде. Но в последнее время Лиза стала вести себя странно. Она редко выходила из квартиры, а когда появлялась, выглядела бледной, измождённой, словно соседку что-то терзало. Её глаза, раньше полные жизни, теперь казались пустыми, потухшими. Однажды, когда Аня ждала лифт, дверь квартиры Лизы приоткрылась. Изнутри донёсся тихий, едва слышный стон. Блондинка замерла, прислушиваясь. Стук из шахты в этот момент стал громче, настойчивее. Казалось, он пытался что-то сказать, нечто важное. Светловолосая решила рискнуть. Она подошла к двери Лизы и осторожно постучала. Ответа не последовало. Тогда она снова постучала, на этот раз чуть громче. Дверь медленно отворилась.

В квартире царил полумрак, несмотря на яркий дневной свет, пробивающийся сквозь пыльные стёкла окон. Воздух был густым, тяжёлым, пропитанным спёртым, едва уловимым запахом — смесью затхлости, из сладковато-гнилостного аромата и чего-то ещё, совершенно неописуемого, вызывающего лёгкую тошноту. Аня шагнула внутрь, и дверь за ней тихонько щёлкнула, словно не желая выпускать её обратно. Первое, что бросилось в глаза — это беспорядок. Но не обычный, бытовой. Вещи были разбросаны небрежно, но при этом казалось, что они не просто валяются, а если бы обмякли. Мягкая мебель просела, как будто кто-то долго и тяжело на ней сидел, оставив отпечаток. На полу валялись книги, их страницы были влажными и свернувшимися, словно отсыревшие от времени. На столе стояла недопитая чашка чая, покрытая тонкой плёнкой. Девушка осторожно прошла вглубь квартиры, её шаги отдавались гулким эхом в тишине. Она чувствовала, как по спине пробегает холодок. Это было не просто ощущение заброшенности, а что-то более глубокое, слишком тревожное. Стук из шахты лифта стал более отчётливым, в разы звонче, будто намеренно подталкивая гостью вперёд, в самую гущу этого жуткого места.

В гостиной, на диване, Аня увидела Лизу. Или то, что от неё осталось. Девушка сидела, сгорбившись, её лицо было бледным, почти прозрачным, с синеватыми кругами под глазами. Волосы, обычно аккуратно уложенные, теперь были растрепаны и слиплись. Но самое жуткое было в её глазах. Они были открыты, но в них не было ни мысли, ни эмоции. Пустые, стеклянные, они смотрели в никуда. Аня подошла ближе, сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Она протянула руку, чтобы коснуться плеча Лизы, но в последний момент отдёрнула её. Что-то в позе девушки вызывало сомнения, в неподвижности конечностей, сидела, как изваяние, не шелохнувшись — всё становилось неестественным. Она была не живой, а лишь искусственно сделанной куклой.

И тут Аня услышала его снова. Стук. Он исходил не из шахты лифта, а из комнаты, где находилась Лиза. Тихий, едва слышный, но такой же ритмичный. Он исходил откуда-то из-под дивана, предположительно, из тёмного угла. Девушка присела на корточки, пытаясь разглядеть источник звука. И тогда она увидела. Под диваном, в тени, что-то шевелилось. Это было нечто бесформенное, пульсирующее, похожее на огромную, слизистую медузу, но с оттенками серого и грязно-белого. Оно медленно перетекало, словно пытаясь принять какую-то форму, но каждый раз распадаясь. И от него исходил тот самый странный, сладковато-гнилостный запах. В этот момент поняла. Лиза не была собой. Это было существо, которое питалось ею, поглощало её, а затем принимало её облик. И этот стук... это был его способ общения? Или предупреждение? Аня вспомнила, как Лиза стала вести себя довольно абстрактно. Бледность, отрешённость — это было не просто плохое самочувствие, это было проявление того, что существо ещё не полностью адаптировалось к человеческому облику. Оно питалось Лизой, поглощало изнутри, а затем, словно голодный актёр, примеряло её роль и внешность. Но, как и любой актёр, не имеющий полного понимания своей роли, оно допускало ошибки, проявляло странности, которые выдавали его истинную природу. Получается, что человек — это носитель, обличье которого принимает существо.

Внезапно, оное под диваном зашевелилось активнее. Оно словно почувствовало присутствие Ани, её взгляд. Пульсирующая масса начала медленно вытягиваться, принимая более определённые очертания. Аня увидела, как из неё проступают нечто похожее на конечности, но они были слишком длинными, довольно тонкими, с неестественными изгибами. И в центре этой массы, словно в мутной воде, проступили два тёмных пятна, которые девушка с ужасом осознала как глаза. Глаза, которые смотрели на неё с невыразимой пустотой, но в то же время с какой-то первобытной, хищной жадностью. Стук из шахты лифта внезапно прекратился. Наступила гнетущая тишина, нарушаемая лишь учащённым дыханием Ани. Она чувствовала, как её тело сковывает страх, но разум работал на пределе. Что это за существо? Откуда оно взялось? И как оно связано с этим старым домом, с его шахтой, с этим повторяющимся размеренным стуком?

Она вспомнила про домофон с тремя ручками. Это был не просто старый механизм. Может быть ключ к прошлому, к истории этого дома, возможно, к истории самого существа. Если стук был посланием, то, возможно, он был адресован не ей, а кому-то другому. Или же он был способом привлечь внимание, заставить кого-то прийти и разобраться. А что если этому существу нужна помощь? Хотя, с другой стороны, раз он использует обличье Лизы — то, стало быть, тело человека для него носитель, а значит, это субстанция могла быть опасна. Вдруг оно настроено враждебно? В этот момент, когда существо под диваном начало медленно, неуклюже подниматься, Аня почувствовала резкий запах. Он ударил прямо в ноздри, наполненный химическим составом, вызывающим жжение в носу и слезотечение. Это был не тот сладковато-гнилостный запах, который исходил от существа. Нет, что-то другое, подобно чужому элементу.

Аня огляделась. На полу, рядом с диваном, стояла небольшая бутылка с прозрачной жидкостью. На ней не было этикетки, но от неё исходил этот резкий, неприятный запах. Возможно, это был какой-то чистящий раствор, который кто-то забыл. Может, Елизавета убиралась в доме, решив таким образом, что ей помогут химические средства от неизведанной субстанции? Или же...

Внезапно, существо, которое уже почти полностью выбралось из-под дивана, зашипело. Оно начало дёргаться, словно от боли, его бесформенное тело начало сжиматься и деформироваться. Оно отшатнулось от бутылки, как от огня. Мысль вспыхнула, как загоревшаяся лампочка над головой. Это был тот самый аллерген, тот самый реагент, который вредил существу. Что-то из нашего мира, что для него было ядом. И, возможно, именно это было ключом к его уничтожению. Существо, теперь уже явно страдающее, начало пятиться назад, к тёмному коридору, ведущему вглубь квартиры. Его движения стали хаотичными, непредсказуемыми. Оно издавало энигматичные, булькающие звуки, словно захлёбываясь. Стало ясно, что для него это как дурман, поэтому оно страдало, испытывая болезненные ощущения. Представьте, как если бы у вас на что-нибудь была аллергия, что, не дай Бог, могло вызывать мышечные спазмы или анафилактический шок.

Девушка, несмотря на страх, почувствовала прилив решимости. Она не могла просто уйти. Кто-то из жильцов должен ведь пронять, что происходит. Она схватила бутылку с жидкостью, которая была тяжёлой, холодной на ощупь. Осторожно подошла к существу со спины, держа бутылку наготове. Глаза существа, эти два тёмных пятна в пульсирующей массе, теперь были наполнены чем-то вроде паники. Оно пыталось отползти, но его движения были скованны, словно оно боролось с невидимыми оковами. Аня вспомнила, как Лиза когда-то жаловалась на аллергию на бытовую химию, на резкие запахи. Возможно, это существо, питаясь ею, унаследовало и её уязвимости. Получается, что наши аллергические проявления и реакции сказываются на массе, которая пытается принять человеческое обличье и форму. Выходит, что болезни и недуги носителя переходят и самому чужеземцу. Э, вон оно как.

Аня решительно шагнула вперёд и плеснула небольшое количество жидкости на существо. Раздался громкий шипящий звук, и из места попадания потянулся едкий дым. Существо забилось в агонии, его тело начало растворяться, превращаясь в графитовый серый цвет, уменьшаясь по размерам в дымящуюся жижу. Запах стал невыносимым, но девушка не отступала. Она продолжала поливать существо, пока оно не перестало подавать признаки жизни, оставив на полу лишь зловонную лужу.

Когда всё закончилось, девушка оглядела квартиру. Лиза по-прежнему сидела на диване, но теперь её лицо казалось более спокойным, словно груз свалился с плеч. Осторожно подошла к ней. Кривив губой, не была уверена, жива ли ещё соседка, или это просто оболочка, оставленная существом. Но когда прикоснулась к её руке, она почувствовала слабое тепло.

В этот момент из шахты лифта донёсся новый стук. Он был другим, более мягким, мелодичным. Звучал как благодарность, похожее на прощание. Аня поняла, что стук был не просто посланием, а криком о помощи, который она, благодаря своей наблюдательности и смелости, смогла услышать и понять. Она вышла из квартиры, плотно закрыв за собой дверь. В подъезде было тихо. Новая кнопка вызова лифта казалась теперь не просто элементом современного дизайна, а порталом в мир, полный тайн и опасностей, порождающий символом прошлого, который всегда оставляет свои следы и знаки, ожидающие своего расшифровщика.

Идея и сюжет: Alonso, автор: Alonso.

Комментарии отключены.
Причина: неадекватная реакция автора, хамство и истерики.