Смертельный слив

В комнате вспыхнул тусклый свет. Две старые стиральные машины, покрытые слоем пыли, стояли плечом к плечу, словно два молчаливых стража. Под умывальником обнаружился шкафчик с облупившейся краской. За его скрипучими дверцами он нашёл бутылку едкого очистителя для унитаза. На стиральной машине слева стояла бутыль с отбеливателем, источающая резкий запах хлора. Над правой стиральной машиной, под самым потолком, висела полка. На ней лежал металлический ящик с инструментами, но его украшал ржавый навесной замок. Ключа, разумеется, не было.
Роберт огляделся в поисках решения. Его взгляд упал на мерную мензурку, одиноко стоявшую справа от стиральной машины. В голове созрел безумный план. Смешав в мензурке очиститель с отбеливателем, он получил ядовитую гремучую смесь. С осторожностью, стараясь не обжечь кожу, Роберт нанес её на замок. Жидкость зашипела, задымилась, разъедая металл. Процесс шёл медленно, но верно. Наконец, с тихим щелчком, замок поддался. В ящике с инструментами, среди ржавых гаечных ключей и плоскогубцев, нашёл старую отвёртку с обломанной ручкой. Этого было достаточно.
Выйдя из комнаты, он оказался перед ванной. Справа от него висела старая, выцветшая шторка. За ней скрывалась ванна, покрытая слоем известкового налёта. Роберт залез внутрь и, орудуя отвёрткой, принялся откручивать винты, удерживающие решетку вентиляции. Металл скрипел, сопротивлялся, но в конце концов поддался. Хлипкий рустер с грохотом упал на пол. За ней, в глубине шахты, увидел камеру видеонаблюдения. Кто-то следил за ним всё это время. В конце неглубокой шахты, словно очередная чья-то насмешка, мерцал стальной сейф. Холодный, бездушный металл. Роберт, с замирающим сердцем, набрал код: «7539». Замок щелкнул, и дверца сейфа медленно отворилась.

В этот момент, словно из преисподней, из унитаза вырвалась костлявая рука, обтянутая серой, сморщенной кожей. Демонический голос, пропитанный злобой и вековой ненавистью, прорычал:
— Роберт, пора встретиться со своим дедом!
— Что за чёрт?! — Выдохнул он, отшатнувшись от унитаза.
— Твоего деда угробил унитазный монстр. Неужели ты мог об этом забыть? — Проскрежетал голос, словно кости, перемалываемые жерновами.
— Это неправда! — Отчаянно воскликнул парень, пытаясь ухватиться за остатки здравого смысла.
Внезапно, слева от него, в углу ванной, вспыхнул атом кислотно-зелёного цвета. Там, словно призрак из детства, стоял его старый плюшевый мишка, Доктор Веббер, одетый в миниатюрный медицинский халат. Глаза-пуговицы мишки смотрели на друга детства с укором.
— Ты снова не принял таблетки, дружище? — Произнёс мишка детским, но каким-то зловещим голоском.
— Ты прав, Доктор Веббер. Я забыл про них. — Пробормотал Роберт, чувствуя, как реальность вокруг него начинает расплываться.
— Если ты не будешь их принимать, то тебя заберут, как и твоего деда. — Предостерёг мишка, и в его голосе послышалась угроза.
Роберт попытался подойти к зеркалу-полке над умывальником. За ним, в укромном уголке, стояла баночка с его пилюлями. Но тут, словно кошмар, воплотившийся в реальность, из унитаза выпрыгнула огромная мутировавшая крыса. Её глаза горели красным огнём, а зубы были остры, как бритвы. Парень схватил швабру и попытался отбиться от чудовища. Но крыса, словно одержимая, вырвала швабру из его рук и перегрызла её в два счёта. Тогда, в отчаянной попытке спастись, Роберт плеснул ей в морду остатки очистителя и отбеливателя. Жидкость попала мутировавшей крысе прямо в глаза. Та заверещала, забилась в конвульсиях и, наконец, затихла. Юноша, дрожащими руками, достал из-за зеркала баночку с таблетками и проглотил несколько штук. Закрыв дверцу зеркала, он вдруг увидел, что за ним стоит тот самый унитазный монстр, о котором говорил демонический голос. Его тело, словно слепленное из грязной сантехники и гниющих отходов, источало зловоние. Монстр схватил Роберта и вжал его в стену унитазным стульчаком.
— Роберт, что с тобой? — Услышал он сквозь пелену безумия голос Ронни, его девушки. Она дёргала дверцу ванной комнаты, но она была заперта. В отчаянии она вбежала в другую комнату, и телевизор, стоявший в углу, вдруг сам по себе включился. На экране вспыхнуло изображение жуткой комнаты, искажённое и зловещее. Злобный хохот унитазного монстра эхом разнёсся по зданию, и Ронни увидела, как он держит в плену её парня. Экран мерцал кислотными цветами, словно отражая безумие, творящееся в арт-хаусном фильме.

— Нет! Роберт! — Крик Ронни эхом разнёсся по прихожей, словно предчувствие беды. Инстинктивно схватив старый, видавший виды зонт, она обернулась к мерцающему экрану телевизора. Оттуда, из глубин пиксельного ада, вещал унитазный монстр. Его голос, пропитанный демоническим рыком, пробирал до костей: «Найди кассету».
В доме царил хаос. Книги валялись на полу, словно их вырвали из переплета разъярённые духи. Подушки дивана были разорваны, перья разлетелись по комнате, напоминая ощипанных ангелов. Ронни лихорадочно рылась в коробке с видеокассетами, словно от этого зависела судьба мира. Среди пёстрых обложек, исписанных маркером названий и дат, взгляд зацепился за одну — абсолютно чистую, без единой пометки. Безымянная, безликая, она словно ждала своего часа. Не раздумывая, вставила кассету в DVD-ROM. Старый аппарат загудел, замигал, и вдруг... мир вокруг поплыл. Комната исчезла, растворившись в вихре пикселей и статического шума. Девушка с ярко-красными волосами почувствовала, как её затягивает в тёмную бездну, словно в пасть гигантского зверя. Её засасывает в телевизор. Очнулась она в кошмарном лабиринте. Холодный, металлический блеск стен, тусклый свет, льющийся откуда-то сверху, и запах — едкий, химический, вызывающий тошноту. Комната препятствий. И в самом её центре — смертельная камера-капсула. Прозрачный цилиндр, внутри которого, скованный цепями, стоял Роберт. Его лицо было бледным, глаза полны ужаса. Унитазный монстр, его голос теперь звучал объёмно, словно из всех углов одновременно, издевательски провозгласил: «Если ты не успеешь, Ронни, охлаждающий газ превратит твоего возлюбленного в ледяную статую. Он станет вечным украшением моей коллекции».
Девушка сжала кулаки. Она знала, что у неё есть шанс. В рукаве её куртки, словно талисман надежды, лежал топор, найденный ею в подвале. Старый, ржавый, но острый. Она припрятала его не зря.

Первое препятствие — струящаяся кислота. Она стекала по стенам, шипела, разъедая металл. Пройти сквозь неё означало верную смерть. Ронни огляделась. Обходной путь был узким, извилистым, испещрённым фонтанирующими лазерами. Лучи, невидимые в обычном свете, прожигали воздух, оставляя за собой дымные следы. Она двинулась вперёд, осторожно, словно кошка, крадущаяся за добычей. Лазеры вспыхивали то тут, то там, заставляя её пригибаться, уклоняться, балансировать на грани.
Внезапно, взгляд зацепился за кругообразный датчик, расположенный высоко под потолком. Интуиция подсказала, что это ключ. Ронни подпрыгнула, изо всех сил ударив по датчику топором. Металл взвизгнул, и из отверстия хлынула вода. Мощный поток обрушился на комнату, затопляя её, гася лазеры. Вода была ледяной, пронизывающей до костей, но она не обращала внимания. Адреналин бурлил в крови, заставляя двигаться дальше. Впереди маячили новые лазеры, на этот раз не кислотные, но не менее смертоносные. Они пронизывали пространство плотной сеткой, не оставляя ни единого шанса на промах.
Как вдруг, вспомнила о зонте. Старый, потрёпанный, он казался бесполезным в этом кошмарном месте, но сейчас это была её единственная надежда. Раскрыв его, она увидела, как ткань натягивается, образуя непроницаемый купол. Это был её щит. С замиранием сердца шагнула в лазерную сеть. Лучи с шипением ударялись о ткань зонта, оставляя на ней обугленные следы. Она двигалась медленно, осторожно, словно танцуя со смертью. Каждый шаг, каждое движение были выверены до миллиметра. Зонт дрожал в её руках, но выдерживал натиск.
Наконец, она выбралась из лазерного пекла. Зонт был изрешечён, но он спас ей жизнь. Ронни отбросила его в сторону, чувствуя, как по телу разливается усталость. Но времени на отдых не было. Впереди, подвешенный к потолку на ржавой цепи, болтался скелет. Его кости поблескивали в тусклом свете, словно насмехаясь над её усилиями.
Ронни понимала, что в этом жутком украшении кроется подсказка. Но что именно? Она огляделась в поисках решения. Взгляд упал на старый, обшарпанный выключатель на стене. Интуиция подсказала, что это ключ. Подошла к нему и щёлкнула. Комната погрузилась в кромешную тьму. На мгновение она почувствовала панику, но тут же взяла себя в руки. В темноте, словно звёзды на ночном небе, засветились флуоресцентные цифры, нанесённые на кости скелета. «0496». Код. Ронни запомнила его, словно молитву.
Перед ней возникла развилка — три тёмных коридора, уходящих в неизвестность. Прямо, налево, направо. Какой путь выбрать? Она решила рискнуть и пойти направо. Едва она сделала шаг, как из темноты вылетели огромные циркульные диски-лезвия. Они вращались с бешеной скоростью, оставляя за собой свистящий звук смерти. Ронни отреагировала мгновенно. В слоу-мо, словно в замедленной съёмке, она уклонилась от летящих лезвий, отскочив в сторону. Диски пронеслись мимо, оставив в воздухе запах жжёного металла.
В этот момент раздался демонический хохот унитазного монстра. Он наблюдал за ней, наслаждаясь её страхом и отчаянием. Его невидимое присутствие давило на неё, словно тяжёлый груз. Девушка понимала, что у неё нет права на ошибку. Она должна быть умнее, быстрее, хитрее. Она должна перехитрить монстра. Тогда она решила пойти влево. И это оказалось правильным решением. Коридор был тёмным и узким, но свободным от смертельных ловушек. Ронни двигалась вперёд, чувствуя, как надежда снова вспыхивает в её сердце.

В полумраке заброшенной анфилады, среди пыльных станков и забытой инструментовки, она нашла цепочную конструкцию. Нечто, что манило к себе эфемерной, почти гипнотической красотой. Это была цепь, но не простая, а сложная, геометрически выверенная конструкция, словно созданная безумным ювелиром или алхимиком, одержимым поиском идеальной формы. Основная цепь, сплетённая из тускло поблескивающих звеньев, казалась древней, тронутой патиной времени. Справа, словно маяк, сияла звезда, выкованная из металла, напоминающего старое серебро. Её лучи, острые и чёткие, казались застывшими в вечном танце. Слева, напротив звезды, висело кольцо, гладкое и безупречное, словно выточенное из лунного камня. Оно манило своей простотой, контрастируя с замысловатостью звезды.
Но самое интересное начиналось дальше. От основной цепи отходили ещё две, перпендикулярные ей. Передняя, словно вызов, формировала ромб, сплетённый из более тонких, изящных звеньев. Он казался хрупким, но в то же время прочным, словно паутина, способная выдержать любой вес. Задняя цепь, напротив, была массивной и грубой. Она заканчивалась шестиугольником, напоминающим палку о двух концах. Грани шестиугольника были неровными, словно высеченными грубым инструментом, и каждая из них отражала свет по-своему, создавая причудливую игру теней. Вся конструкция казалась живой, дышащей. Она словно рассказывала историю, написанную на языке геометрии и металла. Звезда и кольцо, ромб и шестиугольник — каждый элемент имел свой смысл, свою роль в этой загадочной симфонии форм.
Она взяла цепь в руки, и холод металла обжёг её кожу. В этот момент она почувствовала, что нашла не просто безделушку, а ключ к чему-то большему, к тайне, которая ждала своего часа, чтобы быть раскрытой. Вся суть в углах. Она вспоминает код «0496». Кольцо круглое — значит это ноль. Ромб — это цифра четыре, посколь, у него четыре угла. Логично, неправда ли? Но фигура звёздной формы? Количество углов у звезды зависит от количества её лучей. Выделяют трёхконечные, четырёхконечные, пятиконечные. Например, у пятиконечной звезды (пентаграммы) углы при вершинах равны по 180°-360°. Количество углов у звезды зависит от её конфигурации. У пятиконечной звезды 10 углов: пять острых и пять тупых. У шестиконечной звезды Давида 12 углов: шесть острых и шесть тупых. У восьмиконечной звезды 16 углов: восемь острых и восемь тупых. Также есть информация, что у звёзд, которые рисуются на бумаге или в графическом редакторе, могут быть от трёх до двенадцати лучей (углов). Например, у пятиконечной звезды, которую чаще всего изображают на рисунках, пять острых углов. В данном случае перед ней была девятиконечная звезда, которая имеет разные символические значения в зависимости от контекста:
В славянской культуре девятиконечная звезда, собранная из трёх треугольников, используется в качестве оберега. Название такой звезды — «Инглий», что переводится как первозданный, непорочный, истинный свет.
В христианстве девятиконечная звезда — один из символов Девы Марии, а также символ Святого Духа и девяти даров Святого Духа.
В религии бахаизм девятиконечная звезда — священный символ, при этом храмы бахаи также имеют 9-угольную форму.
В культуре Либерии девятиконечная звезда изображена на флаге и символизирует свет, восстающий над страной.
Если сложить все известные нам углы: 10+12+16=38. У нас имеется в основном 360 градусов, поэтому 360 делим на 38 и получаем 9,473. Окончательный ответ: 360÷38 = 9 (ост.18). И у звезды с конструкции 9 углов. Всё сходится. Последняя фигура — это шестиугольник, а значит цифра шесть. Таким образом получается нужный ей код: «0496». Сначала она дёргает за цепь с кольцом, после с ромбом, затем с звездой, и последнюю с шестиугольником.
Кольцо — 0.
Ромб — 4.
Звезда — 9.
Шестиугольник — 6.

За Ронни взмыла вверх грубая декорация, обнажая за собой колоссальный плазменный экран, мерцающий зловещим синим светом. На его поверхности, словно вырезанные лазером, плясали пиксели, формируя жутковатую гримасу.
— Тебе нужно ответить на четыре вопроса. — Пророкотал голос, пробирающий до костей. Он звучал так, будто его извлекли из самых глубин преисподней, пропустив через фильтр гниющего металла. — Лишь тогда ты сможешь спасти своего возлюбленного.
Ронни сглотнула, ощущая, как по спине пробегает ледяной холодок. Она оглянулась, пытаясь разглядеть хоть что-то в полумраке, но видела лишь стены, исписанные безумными символами и окровавленными отпечатками ладоней.
— В какой стране была построена первая в мире железная дорога?
Вопрос прозвучал неожиданно просто, словно издёвка.
— Англия. — Выпалила Ронни, стараясь унять дрожь в голосе.
— Ничего себе, а у тебя имеется серое вещество. — Проскрипел голос, в котором сквозило разочарование. — Отношение чего к чему в геометрии называется котангенсом?
Она на мгновение прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. В голове всплыли обрывки школьных уроков, формулы, теоремы...
— Отношение прилежащего катета к противолежащему.
Унитазный монстр, чей голос она слышала, издал звук, похожий на свист лопнувшей трубы, но в нём не было ни капли одобрения. Скорее, это было предвестие чего-то ужасного.
— Как называется памятник древнегреческой литературы, который был написан знаменитым поэтом Гомером?
Девушка почувствовала, как её ее охватывает паника. Этот вопрос выбил её из колеи. Она знала, что где-то в глубине памяти таится ответ, но он ускользал, словно песок сквозь пальцы. Рядом с экраном, словно зловещее напоминание, стояли песочные часы. Золотистый песок неумолимо перетекал из одной колбы в другую, отсчитывая последние секунды жизни её парня. Судорожно перебирала в голове всё, что знала о Древней Греции. Мифы, легенды, имена богов и героев... Но название поэмы Гомера никак не приходило на ум. Время утекало, как кровь из раны.
— «Илиада». — Прозвучал голос, полный злорадства, когда последняя песчинка упала на дно колбы. — Правильный ответ «Илиада». Ты не справилась, и тебе будет суждено погибнуть, как и твоему парню!
Но Ронни уже не слушала его. В её глазах вспыхнул огонь решимости. Она больше не собиралась играть по его правилам. С диким криком она сорвалась с места и, набрав скорость, обрушила топор на плазменный экран. Раздался оглушительный треск. Цифровая поверхность покрылась сетью молниеносных искр голубого свечения. Электрический разряд пронзил воздух, заставляя волосы на голове встать дыбом. Экран, словно подкошенный, рухнул на пол, обнажив стоящего за ним унитазного монстра. Это было нечто невообразимое, кошмар, воплощение в реальность. Гротескная фигура, сложенная из грязных унитазов, бачков и перекрученных труб, возвышалась над ней, источая зловоние гниющей органики и хлорки. Его глаза, мутно-жёлтые, горели ненавистью. Ронни не дала ему опомниться. Снова взмахнув топором, она отрубила ему одну из конечностей, представлявшую собой скрюченную ножку от унитаза, или от пережёванной курицы. Чего только в клозет не смывают люди. Но, к её ужасу, на месте отрубленной конечности мгновенно выросла новая, ещё более уродливая. Монстр издал утробный рык, полный ярости и отвращения. Он замахнулся на Ронни своей когтистой рукой, но девушка пригнулась, уворачиваясь от удара. Тогда он вполоборота замахнулся на неё стульчаком от унитаза, словно дубиной. Ронни отпрыгнула кувырком в сторону, едва избежав сокрушительного удара. Монстр, взбешённый её ловкостью, швырнул в неё стульчак. Ронни, демонстрируя чудеса акробатики, сделала мостик на руках. Стульчак просвистел над её лицом, оставив после себя лишь запах плесени и гнили, и с грохотом врезался в стену, оставив в ней глубокую трещину. В ярости монстр ринулся к ней со всего разбегу, намереваясь раздавить её своей огромной массой. Но Ронни, словно предвидя его атаку, раскрыла зонт. Острый наконечник зонта вонзился в мягкое, податливое тело монстра, пронзая его насквозь. Из пробитой раны хлынула густая, зловонная масса, состоящая из фекалий, гноя и непонятных органических отходов. Монстр зафонтанировал своими внутренностями, словно прорванный резервуар. Инородный предмет застрял в его теле, поскольку масса из баллонов фекалий была слишком плотной и затвердевшей. Ронни, воспользовавшись замешательством монстра, заметила возвышающуюся цепь с ловушкой, висящую под потолком. Это был огромный пресс, способный раздавить всё, что окажется под ним. Она поняла, что это её единственный шанс. Собрав все свои силы, она швырнула песочные часы в крепление конструкции, целясь в катушку, которая удерживала пресс. К её удивлению, она попала. Катушка быстро прокрутилась, ручка стремительно сделала обороты, и ловушка начала опускаться на бегущего на неё монстра. Нечестивец, осознав опасность, попытался остановиться, но было уже слишком поздно. Пресс обрушился на него со всей своей чудовищной тяжестью, придавливая его к полу. Раздался хруст костей и треск ломающихся унитазов. Монстр издал предсмертный вопль, полный боли и отчаяния, прежде чем превратиться в плоскую, зловонную лепёшку.

Грохот, словно обрушилась крыша, заставил Ронни подскочить. Это был Роберт. Поднятый им гвалт, полный отчаяния, резал слух, заставляя кровь стынуть в жилах. Не раздумывая, она рванула к источнику шума, пролетая через зияющую дыру в стене — след плазменного взрыва, оставившего оплавленные края и запах озона. Картина, представшая её взору, была кошмарной. Роберт, побелевший от ужаса, висел, цепляясь за ржавый крюк, тянущийся из-под купола, некогда торчащий из стены. Под ним разверзалась бездонная воронка, затягивающая в себя всё вокруг с неумолимой силой. Вода, перемешанная с грязью и обломками, кружилась в смертельном водовороте, готовом поглотить его, преобладая более кислотный цвет. Но это было не всё.
Из-за спины Ронни, словно кошмар, материализовавшийся из ночных кошмаров, надвигался второй унитазный монстр. Его тело, слепленное из сливных бачков и перекрученных труб, источало зловоние и угрозу. Она лихорадочно огляделась, и её взгляд зацепился за систему сосудов и клапанов, оплетающих стены, словно кровеносные сосуды. Красные вентили, словно пульсирующие сердца, питали эту адскую машину. Без колебаний, она крепко обхватила топор в своих руках, и бросилась к вентилям. С каждым ударом, с каждым скрежетом металла, воронка под Робертом сужалась, теряя свою смертоносную хватку.
Монстр взревел от ярости, и его сливные бачки затряслись, изрыгая гранатные бомбы. Они летели прямо на Ронни, оставляя за собой слезоточивый след. Инстинкт самосохранения взял верх. Ронни пригнулась, уклоняясь от первой бомбы, а вторую, не раздумывая, отбила рукояткой топора. Снаряд, описав дугу, полетел обратно в монстра и взорвался с оглушительным грохотом, разрывая его на куски. Но расслабляться было рано. Второй монстр, воспользовавшись моментом, попытался атаковать со спины. Ронни, обладая невероятной ловкостью, увернулась от удара, подставляя чудовище под удар. Она отступила к краю платформы, заманивая его в ловушку. Между ними завязалась отчаянная борьба. Монстр, превосходящий её в силе, пытался сбросить её в воронку.
Но Ронни, собрав всю свою волю в кулак, применила обманный манёвр. Она сделала вид, что теряет равновесие, а когда монстр клюнул на эту уловку, нанесла сокрушительный удар ногой. Чудовище, потеряв опору, полетело прямо в смертельную воронку. Его вопли, полные ужаса и отчаяния, стихли, когда воронка поглотила его целиком. Роберт, чуть качнувшись на крюке, успел прыгнуть и схватиться за край платформы в тот самый момент, когда ржавый металл не выдержал и обрушился, уносясь в бездну. Девушка подбежала к нему, помогая выбраться. Они обнялись, чувствуя, как дрожат их тела от пережитого ужаса. Но их передышка была недолгой. В этот момент и сама земля задрожала, и из воронки, словно из преисподней, вырвалось нечто невообразимое. Трёхметровое чудище, сотканное из перекрученных труб, ржавых бачков и ошмётков плоти, ревело, сотрясая воздух. Его когтистые лапы с лёгкостью крошили бетон, а глаза, горящие безумным огнём, были полны ненависти. Ронни и Роберт, охваченные ужасом, бросились бежать. Чудище преследовало их, обрушивая на них град ударов. Одна из его лап едва не задела девушку, оставив глубокую трещину в полу. В панике, она заметила мерцающий портал, словно мираж, ведущий обратно домой.

Они забежали в комнату, заставленную старыми телевизорами. Большинство из них были разбиты или сломаны, но один, чудом уцелевший, слабо мерцал. Монстр, не отставая, проломился в комнату, круша всё на своём пути. Роберт, дрожащими руками, пытался включить телевизор. На полу валялись кассеты, покрытые пылью и грязью. Ронни схватила одну, с которой стерлась надпись, оставив лишь обрывок: «Доктор Веб...». Внезапно, в голове Ронни всплыли обрывки воспоминаний Роберта. Доктор Веббер. Это был не просто игрушечный мишка из его детства. Это был его лечащий врач, человек, которому он доверял. И тут, словно в подтверждение её мыслей, из тени выступила фигура. Игрушечный мишка в медицинской форме, тот самый доктор Веббер, стоял перед ними. Его плюшевая мордочка казалась печальной, а глаза, обычно добрые и наивные, смотрели с укором.
— Неужели ты оставишь меня, Роберт? — Произнёс мишка тихим, печальным голоском. — Мы же были друзьями, помнишь?
Роберт замер, словно парализованный. Ронни, понимая, что это ловушка, закричала:
— Не верь ему! Это монстр, принявший облик игрушки из твоего детства!
Глаза мишки сузились, и в них промелькнула злоба. Его плюшевая мордочка исказилась в гримасе ненависти. В правой ладони Роберта внезапно появилась баночка с пилюлями, теми самыми, которые ему выписывал доктор Веббер. Собрав всю свою волю в кулак, швырнул баночку в игрушечного медведя.
— Они мне больше не нужны! — Выкрикнул он, освобождаясь от власти прошлого.
Пока мишка, застигнутый врасплох, пытался увернуться от летящих пилюль, Ронни быстро вставила кассету в видеомагнитофон. Экран телевизора засветился, и изображение замерцало, создавая иллюзию портала.
— Давай же, бежим! — Закричала Ронни, хватая его за руку.
Они прыгнули в телевизор, в самый момент, когда чудовищный доктор Веббер бросился на них. Экран погас, и они исчезли, оставив позади кошмарный мир, полный безумия и отчаяния. Они упали на пол в своей гостиной, задыхаясь и дрожа от пережитого ужаса. Вокруг было тихо и спокойно. Солнце светило в окно, напоминая о нормальной жизни. Но в их глазах навсегда запечатлелся кошмар, увиденный в параллельном измерении. Они знали, что их жизнь уже никогда не будет прежней. Несколько дней они провели в оцепенении, боясь даже выйти из дома. Каждый шорох, каждый звук напоминал им о чудовищах, преследовавших их в унитазном мире. Роберт перестал спать по ночам, мучимый кошмарами, в которых доктор Веббер, с безумным взглядом, тянул к нему свои плюшевые лапы.

В одну из таких ночей, когда луна, словно бледный глаз, равнодушно взирала на мир сквозь неплотно задёрнутые шторы, глаза Роберта широко раскрылись. Он лежал, скованный липким страхом, в своей некогда холостяцкой берлоге, где запах затхлости и одиночества пропитал каждый уголок. Тишина, обычно убаюкивающая, сейчас давила на барабанные перепонки, словно предвестник чего-то неминуемого. Роберт был человеком привычки, человеком рутины. Каждый вечер, после работы в пыльном офисе, он возвращался в свою квартиру, разогревал полуфабрикаты, смотрел телевизор и засыпал под бормотание новостей. Но этой ночью что-то было не так. Атмосфера сгустилась, словно перед грозой, а в воздухе витало необъяснимое напряжение.
И вот, оно случилось. Где-то из недр унитаза, из этой белоснежной пасти, зияющей в полумраке ванной комнаты, доносился приглушённый и отдалённый смех. Это был не человеческий смех, а скорее булькающее хихиканье, словно кто-то, задыхаясь, пытался выразить злорадство. Смех, пропитанный сыростью, плесенью и чем-то невыразимо отвратительным. Юноша замер, словно парализованный. Его сердце колотилось в груди, как пойманная птица, а по спине пробежал ледяной пот. Он попытался убедить себя, что это ему показалось, что это игра воображения, разыгравшегося на фоне усталости и одиночества. Но смех не прекращался. Он становился всё громче, всё ближе, словно источник его приближался к поверхности. С трудом оторвавшись от кровати, Роберт, словно лунатик, поплёлся в ванную. Каждый шаг отдавался гулким эхом в тишине квартиры. Он чувствовал, как волосы на затылке встают дыбом, а в горле пересохло. В ванной было темно и сыро. Лунный свет, проникавший сквозь щель в шторах, едва освещал белоснежный фаянс унитаза. Смех стал отчётливее, зловещее. Роберт почувствовал, как от него веет холодом, как будто из преисподней. Он медленно, дрожащей рукой, потянулся к выключателю. Щелчок. Яркий свет безжалостно вырвал ванную из полумрака. Роберт замер, глядя на унитаз. Ничего. Просто белый фаянс, наполненный водой. Но смех... Он всё ещё звучал, теперь уже громче, отчётливее, словно источник его находился прямо под поверхностью воды. Молодой человек, затаив дыхание, наклонился над унитазом. Вода в нем слегка колыхалась, словно кто-то шевелился под ней. И тут он увидел. В глубине, в мутной воде, мелькнуло что-то... что-то тёмное, склизкое, с множеством маленьких, острых зубов. Смех достиг крещендо, превратившись в оглушительный, злобный хохот.
Роберт отшатнулся, споткнулся и упал на холодный кафель. Он смотрел, как из унитаза медленно, но неумолимо, поднимается нечто. Нечто, что не должно существовать. Нечто, рожденное в кошмарах и питающееся страхом. Унитазный монстр. Его кожа, если это можно было так назвать, была покрыта слизью и мерзкими наростами, напоминающими плесень. Глаза, маленькие и злобные, горели нечеловеческим огнём. Пасть, усеянная острыми, как бритва, зубами, растянулась в жуткой ухмылке. От него исходил запах гнили и разложения, запах, который, казалось, проникал в самую душу. Роберт попытался закричать, но из горла вырвался лишь хрип. Он был парализован ужасом, не в силах пошевелиться. Монстр медленно выбирался из унитаза, его склизкое тело извивалось, словно змея. Вода стекала с него, оставляя на кафеле мерзкие, липкие следы. Когда существо выбралось полностью, он оказался гораздо больше, чем Роберт мог себе представить. Он был высотой почти с человека, с длинными, когтистыми лапами и мерзким хвостом, который хлестал по полу. Чудище смотрел на Роберта, его злобные глаза сверкали от удовольствия. Он издал булькающий звук, похожий на смех, и медленно двинулся вперёд. Парень, собрав последние силы, попытался отползти назад. Но монстр был слишком быстр. Он схватил его за ногу своей когтистой лапой и потащил его к себе. Тот закричал, на этот раз громко и отчаянно. Пытался вырваться, но хватка монстра была слишком сильна. Чувствовал, как острые когти впиваются в его плоть. Монстр подтащил Роберта к своей пасти. Роберт увидел в ней бесконечную тьму, тьму, которая поглотит его навсегда. В последний момент, когда монстр уже открыл свою пасть, чтобы поглотить Роберта, в дверь ванной комнаты ворвался яркий свет. Но это была не Ронни.

ПС. Данный рассказ является пародией на хоррор 80-х годов. Не воспринимайте слишком всерьёз. Идея и сюжет придуманы автором Alonso, как и головоломки.

Комментарии отключены.
Причина: неадекватная реакция автора, хамство и истерики.