Страшилка

Наверно у каждого из людей были ощущения дискомфорта при взгляде на фарфоровых кукол. Безжизненные маленькие трупы с пустыми глазами, розовыми щечками и красивыми прическами... Мороз по коже....

А это страшное и жуткое место располагается в Мексике. "Ла Исла де ла Мюнека" – это название испанского происхождения означает "Остров кукол". Но здесь вы не найдете милых кукольных мастерских, ухоженных и красивых кукол или аккуратно выстроенные музеи. На этом острове есть лишь сотни грязных сломанных и изуродованных кукол, вернее то, что от них осталось. Они прикручены проволокой к деревьям, подвешены за голову, руку или ноги. Хотя у многих из них не хватает этих самых рук, ног, головы... как правило у большинства отсутствует одежда и волосы.

Мы с Элей еще долго разговаривали о том что было написано в дневнике. Но несмотря на то, что мы его прочитали, мне были не понятны многие вещи. Например: как Алена и Спарки появлялись на чердаке? Насколько я поняла, Алена - призрак, а вот псина далеко не дух! Тогда как они появились из ниоткуда? Еще меня волнует один вопрос. Зачем девчушке понадобилась коробка с игрушками? Она там что-то искала, но что? Я знала для того, чтобы узнать ответы на эти вопросы, мне нужно сходить на чердак. Но если я снова туда пойду, девчонка точно придумает как убить меня.

Часа через 2 я уже была дома. Папа был недоволен, что я ушла без спроса. Он долго отчитывал меня, говорил что-то, но я его не слушала, я думала о чердаке. Что же там творится? И вообще, зачем Алене нужны мои глаза? Но мои мысли прервал отец своим вопросом:
- Если ты хочешь, чтобы я тебе поверил, то хотя бы покажи мне, как ты прошла на чердак?!
Я посмотрела на отца. В голове возникла идея.
- Ты хочешь доказательств? - я хитро и одновременно победно улыбнулась. - Тогда пойдем со мной!

Я открыла ящик с ключами. Папа наблюдал за моими действиями без каких-либо эмоций. У него было "пустое" выражение лица. Тем временем я нашла нужный ключ и пошла... захромала наверх. Я открыла кладовку, достала из кармана телефон и включила фонарик.

Эта история произошла на севере нашей страны в военном городке со мной и моими друзьями, было нам лет по 11. Отцы ходили в море на атомоходах, матери ждали их на кухнях, ну а дети по большей части были предоставлены сами себе. Городок, повторюсь, это военный гарнизон, расположенный за полярным кругом в Мурманской области, летом "полярный день" - солнце не заходит за горизонт круглые сутки, а зимой "полярная ночь" - солнца нет вообще. Светает часов в 12 дня, а спустя 15 минут уже опять темнеет. Волшебное место! Дети всегда знали, чем себя занять, все виды зимних развлечений были в нашем распоряжении: это и катание с горки, и постройка снежных крепостей (слава Богу, стройматериала было навалом!), и прогулки в сопки, и лыжи и коньки... Но больше всего на свете нам нравилось бегать во двор сорок восьмого дома.

Старая расселенная пятиэтажка с забитыми подъездами и окнами, "сорок восьмой дом". Жуткое зрелище и заманчивое место для ребятни. Взрослые смотрели на наши похождения сквозь пальцы, понимая, что запретить нам туда ходить невозможно, всё равно тайком дети будут бегать и сидеть на ступеньках у подъезда, с интересом вглядываясь в пустые окна. Бояться на первый взгляд нечего, двери плотно заколочены военными и кое-где даже висят замки. Но дети есть дети. И конечно, однажды мы нашли именно тот подъезд, где рассохшаяся и расшатанная постоянными метелями и штормовым ветром дверь отошла ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы ребенок мог протиснуться внутрь.

Ведь правду говорят, что нельзя брать вещи покойника. Как-то раз на пасху ходили мы на кладбище с родственниками. Я была с племяшкой маленькой (5 лет). Она наверно, пока я не видела, взяла с могилке игрушку (там ребёнок умер), ну и втихаря забрала себе.

Ночью все родственники ночевали у нас (они приехали в гости). Мы с племяшкой спали в моей комнате. Тут ночью она ко мне на кровать запрыгнула и кричит: "Не отдам, не отдам". Я ей говорю:
- Что не отдашь?
- Игрушку той девочке, - и показывает в сторону своей кровати. Я нечего не увидела.
- А где ты эту игрушку взяла? - спросила я её.
- На кладбище, возле могилки лежала.

- Хиллсли хочет есть.
Киваю с самым серьезным видом, хотя жутко хочется захихикать: Дашка вечно придумывает своим игрушкам дурацкие имена. Откуда только берет такие? Вот и потрепанный одноглазый медведь у нее - Хиллсли, розовый пластиковый пони - Аббррук, а кудрявый щенок - Блумгейт. На мой вполне резонный вопрос: почему бы ей не назвать их по-человечески Васей, Петей, Бармаглотом или, на худой конец, Радугой и Бобиком, вразумительного ответа я так и не получила. То, что они сами представились ей подобным образом при знакомстве, было весьма интересной версией, которая при ближайшем рассмотрении все же не выдерживала никакой критики. Но во мне, как и во всякой наивной мамаше, все ж таки еще теплилась надежда на то, что дочурка решит открыть секрет возникновения столь необычных кличек.

А пока у нас проходило традиционное вечернее чаепитие: мы дружно сидели на крошечных стульчиках вокруг столика и прихлебывали воображаемый чай из пластмассовых чашечек. Последний глаз медведя болтался на ниточке, готовый в любой момент потеряться на просторах детской. В который раз дала себе обещание, что вот «в ближайший выходной, достану волшебную рукодельную коробочку - и все-все будет». Пора уже крестики на лбу рисовать.

Барсик, скотина такая, запрыгнул на стул с Хиллсли и начал целенаправленно точить об него когти. Дашка подтянула пижамные штаны и молча ринулась спасать свое достояние. Обняв взъерошенного медведя, она мрачно зыркнула на рыжего обидчика:
- Хиллсли хочет есть!
- А давай положим ему еще этих чудесных пирожных! - бодро предложила я, протягивая пустое блюдце. - Ммммм... вкуснятина!