Страшилка

Ночь стала свидетелем зловещего сна, в котором невольно погрузился мой отец, словно гнетущая мгла, проникающая в самые глубины его подсознания. Тёмные и странные вещи зачаровали его разум, дав предпосылку для нового сюжета, полного жуткого напряжения.

В безмолвии его спальни прошли длинные часы, когда воздух стал насыщаться тревожными вибрациями. В одно мгновение он оказался в своём сне, обречённый на наблюдение за событиями, которые били ключом от его глубинных страхов.

Вдали мерцала узкая тропинка, пропущенная между двух густых рядов мрачных деревьев. Отец с нервозными мыслями и на негнущихся ногах двигался вперёд, то и дело оглядываясь, чувствуя невидимую присутствие вокруг. И тут без всякого предупреждения из-за его спины возник призрачный облик человека без головы.

Юная амбициозная журналистка из Нью-Йорка мечтает познать тайны древних мистических ритуалов. Но готова ли она к тому, что откроют ей туманные холмы старой Ирландии? У неё восточный тип лица, прямые каштановые волосы и модная юбка в клетку.

Глава I. Чёрный всадник

Самайн — таинственный праздник кельтов. Ночь, когда стираются границы миров и духи бродят среди живых.
"Первый вечер после Самайна. Где-то в окрестностях ирландского городка Таломор".
— Нет! Отпусти меня!
— Сдохни, тварь!
Прижав Брэда коленом к земле, Элис приставила нож к его шее. Парень протестующе дёрнулся, пытаясь освободиться, но она лишь надавила сильнее, и под остриём тут же набухла капля алой крови.
— Не делай этого! Умоляю.
Девушка зло свела брови, не сводя с него глаз. Выбор очевиден: зарезать.

Радиостанция...
Столько лет...
В моей голове...
Шумит:
"Спасения нет",
"Надежды нет".
И это ответ,
Но где же вопрос?

Страх...
Белый шум...
Ужас и отражения волн...
"Капля"
"Дятел"
"Дуга"
Сигналы молчат,
А мысли кричат.

За стенами старого аббатства —
Мне рассказывал его привратник —
Что ни ночь творятся святотатства:
Приезжает неизвестный всадник,

В черной мантии, большой и неуклюжий,
Он идет двором, сжимая губы,
Медленно ступая через лужи,
Пачкает в грязи свои раструбы.

Отодвинув тяжкие засовы,
На пороге суетятся духи,
Жабы и полуночные совы,
Колдуны и дикие старухи.

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
К отцу, весь издрогнув, малютка приник;
Обняв, его держит и греет старик.

Дорога прокладывается далеко к линии горизонта, исчезая под холодными объятиями месяца. Холодный ветер кусает пальцы, обжигает горло и колит щёки, красные словно огонь в камине. Взяв плётку, старик ударил лошадь, вцепившись руками в поводья. Уперевшись ногами в подпруги, отец маленького ребёнка на груди приказал лошади шевелиться быстрее, громко кричал и торопился. Ветер колыхал листья на корягах, трава ласкала копыта лошади. Обняв отца, сын начал тихонько скулить и стонать от холода. Голова невероятно болела, из горла лился истошный крик и визг бедолаги.

Прервался бурей людской сон,
Затихли листья на ветру.
Вот первой жертвы первый стон
И всадник мчится на гору.

Блестит на солнце и искриться
Броня, что крепче любой стали.
Пришли они крови напиться,
Веками ждать они устали.

Ликует всадник: "Час настал!"
И, прогремев своей секирой,
Животный показал оскал.
Пришёл Завоеватель мира.

- Молодой человек, пристегните, пожалуйста, ремень безопасности! - послышался рядом голос стюардессы.
Айзек молча подчинился, пристегнул ремень и приготовился к полёту. Ему особенно плохо было переносить этот момент - момент, когда самолёт только взлетает, каждую секунду Айзеку казалось, что он вот-вот рухнет вниз и не выживет никто. "Если помирать, то ближе к земле" - говорил он всегда сам себе, но сейчас отдельный случай: начальник выслал по работе в другой город, куда не добраться ни на машине, ни на поезде, поэтому пришлось лететь на ненавистном воздушном судне. Единственное, что хоть как-то утешает - полёт не должен занять много времени.
Наконец, когда самолёт оторвался от взлётно-посадочной полосы и взлетел, Айзек крепко вцепился в ручку кресла, зажмурился и начал вспоминать как всего несколько дней назад с друзьями отдыхал в баре - сейчас это помогало немного отвлечься и хотя бы не думать об авиакатастрофах.
Через несколько минут, когда самолёт поднялся достаточно высоко, Айзек немного расслабился и отпустил ручку кресла. Мысли о падении и о смерти всё ещё мелькали в его голове, и чтобы отвлечься от них полностью, Айзек устроился поудобнее, закрыл глаза и начал засыпать...

2018 год, 14 июля, 14:23. Неожиданно для всех Америка запустила ядерную бомбу. В нашей стране тут же начался вывоз президента, актёров, певцов и других знаменитых людей. А что оставалось простому народу? Прятаться в подвалах, забиваться поглубже в разные углы и молиться о спасении их душ. Многие уже выехали из страны, повезло им.

Шура сидел на скамейке, наблюдая за толпящимися людьми, и слушал звуки сирены. Он набрал номер своего друга детства, но в ответ услышал только приятный голос девушки, говорившей, что телефон выключен или находится вне зоны действия сети. Шура ухмыльнулся и, медленно встав, побрёл в магазин. Зайдя в магазин, он увидел всё ту же кучку людей, отчаянно собиравших припасы. С безразличным лицом он подошёл к стойке с тортами. Выбрал самый красивый и, оставив деньги на прилавке, вышел на улицу.

Кости, белые как снег,
Обрастают мягкой плотью.
Начинает свой разбег
По сосудам сочной кровью.

Просыпается душа
В теле старом и забытом.
Поднимается с нуля
Человек в гробу зарытом.

Не найти ему покоя
До предсказанной поры.
Ставший проклятой зимою
Всадником без головы.

Давным-давно, в те времена лихие,
Когда кровь битв по всей земле текла,
Тогда печати были сорваны с той книги,
И четырех наездников судьба нам родила.

Один - болезни нес, и звался он Чумою,
Второй - худой, он Мор, он Голод был,
А третий нес раздор, и звался он Войною,
Четвертый же, сам все дела их завершил.

И у наездников был Предводитель,
В Египте знойном он родился, в темный час,
Он хаоса и страха повелитель,
В живых он не оставит, никого из нас.