Страшилка

Это случилось в прошлом, XVIII веке, в царствование Екатерины II. В большом великорусском селе скончался скоропостижно зажиточный, одинокий крестьянин, слывший за знахаря и упыря. «Беда, - стали толковать крестьяне, - при жизни поедом всех ел; не даст покоя и после смерти». Его положили в гроб, вынесли на ночь в церковь и выкопали для него яму на кладбище. Похороны ожидались «постные»: не только соседи жутко посматривали на опустевшую избу покойника, даже более храбрый церковный причт почесывался, собираясь его отпевать. А тут еще подошла непогода, затрещал мороз, загудела метель по задворкам и в соседнем дремучем лесу.

Первый из причта не выдержал, очевидно струсил, дьякон. Пришел к священнику, стал проситься накануне похорон в дальнее село, навестить умирающую тещу. «Как же ты едешь? - уперся поп. - Кто же будет помогать при отпевании? Нешто не знаешь, какая мошна? Родичи, чай, вот как отблагодарят», - «Не могу, отче, ради Господа, отпусти».

Отпустил поп дьякона, остался с одним дьячком. Дьячок прозвонил до зари к заутренней, отпер церковь, вошел туда с попом и зажег свечи. Началась служба в пустой, холодной, старой церкви.

"Злодеем стать порою случай
Обязывает и святых,
А голос совести могучий
Умрет под гнетом мыслей злых", -

Проговорил поп-прощелыга,
Снимая с мертвого кольцо.
И тут огромнейшая фига
Воткнулась толстому в лицо.

Но как мертвец восстал из гроба?
Он грозно глянул на попа,
В его глазах сверкала злоба,
И произнес мертвяк, хрипя:

Жил-был поп - толоконный лоб. Было у него свое дело, своя клиентура, а помощник был только один, да и тот - балда. Но ничего, поп справлялся. Тем более что помощник долго работал буквально за так - ну балда, что скажешь. Однако даже и у балды терпение кончилось.
- Хозяин, - говорит, - когда платить-то будешь?
А поп ему и отвечает:
- Иди ты к черту!
Ну балда и пошел.
И все коммерческие секреты попа черту продал.
Черт потом у попа всех клиентов переманил, тот и разорился.
И поделом ему. Потому что персоналу вовремя платить надо, а не ждать, пока тебя по лбу щелкнут...

В конце восьмидесятых мне пришлось потрудиться заведующим винного отдела одного из продуктовых магазинчиков. Торговая точка располагалась в частном секторе. На ту пору в торговле процветала талонная система, естественно, и на алкоголь. Норма по две пол-литры на рыло в месяц многих не устраивала. Ни врачей, ни ментов, ни артистов, ни братков. Потому-то круг знакомств с интересными людьми у меня был очень широкий. Отоваривались у нас вне общих правил и некоторые попы. Они ведь такие же смертные, как все остальные. Есть-пить хотят. Причём, не только в скоромные дни.
Был среди этих священнослужителей отец Геннадий, в миру Александр. Или наоборот... За давностью лет могу перепутать. Выпивоха от Бога. Вернее, от чёрта. Хотя для попа это грех, конечно. Не раз люди видели его шатающимся или вовсе валяющимся без чувств где-нибудь под забором. Но человек был душевный. Проповеди хорошо читал - бабульки слезами заливались. Да и по жизни рассказчик искусный.

Как-то раз, сидя за бутылочкой у нас в подсобке, поведал отец Геннадий необычную историю.

Данная история не несёт оскорбления в адрес людей и какой-либо религии. Всё написанное здесь является лишь фантазией автора.

Люди. Какие глупые и самовлюблённые существа. Ноют вечно, всё им не так. Смешно. Их мелкие проблемки и меркантильные желания меня забавляют. Я частенько захожу в их церкви и смотрю на этот фарс. Продали религию за земные блага. Меня никто не видит, а может, не хотят видеть. Один думают, что дощечки с детскими рисунками могут меня остановить. А как весело приходить к ним домой и пугать. Обожаю этот сладкий привкус страха и их белые, словно простыни, лица. Они так смешно бормочут свои глупые молитвы и принимают к груди иконки. Они думают, что это пугает меня и я ухожу. О, нет, дорогие мои, я ухожу когда вы мне надоедаете и ищу новую игрушку.

Только ваши дети и домашние животные видят меня, но что они могут сделать бестелесному духу? А вот я могу сделать много чего. Я могу разбить ничего не значащую, но очень дорогую по людским меркам старую вазу, что-то сломать, взорвать лампочку или выбросить какую-то безделушку, дорогую вам как память. В таких случаях людишки ругают домашних животных или ссорятся между собой, а я стою рядом и смеюсь, чувствуя, ментоловый привкус ярости.

Тихо в келии святой.
Поп могилу крестит.
Сверчок просит на постой,
Полуночи вестник.

Тихо тикают часы,
Замер крест дрожащий.
Бесы - дьявола послы
В склеп беду потащат.

Гулким эхом от стены
Отдает молитве.
Очи мертвого грустны,
А оскал - ехиден.

Бесы пляшут хоровод,
Точат злые лясы.
Вместо елки ждет их гроб.
Поп поправил рясу.

Тихо в келии святой.
Поп могилу крестит.
Сверчок просит на постой,
Полуночи вестник.

Тихо тикают часы,
Замер крест дрожащий.
Бесы - дьявола послы
В склеп беду потащат.

Гулким эхом от стены
Отдает молитве.
Очи мертвого грустны,
А оскал - ехиден.

Бесы пляшут хоровод,
Точат злые лясы.
Вместо елки ждет их гроб.
Поп поправил рясу.

Остросюжетная мистическая мелодрама, в которой переплетаются мистика и реальность, любовь и ревность, предательство и прощение...

Часть первая

Квартира В одной из Московских квартир за последние десять лет происходили странные вещи, очень странные, я бы даже сказал - необычные! Жила в этой квартире женщина средних лет с ребенком, с сыном, мальчиком лет десяти-двенадцати. Жили они одни, отец мальчика бросил семью еще до появления на свет мылыша и дальнейшая его судьба (отца) неизвестна, да и нам, в принципе, неинтересна. Инна, так звали женщину, купила эту квартиру десять лет назад. Ее сынишка, Андрюша, так звали мальчика, тогда был еще совсем крохотным и спал в манеже.

Женщина часто просыпалась ночью от того, что малыш плакал, ревел и никак не мог уснуть. Конечно же, так бывает со всеми маленькими детьми и Инна, считала, что у мальчика режутся зубки, что ему не хватает витаминов, старалась делать все для того, чтобы он правильно и хорошо питался, частенько мерила ему температуру: нет ли у мальчика жара? Если ребенок писался ночью и от этого просыпался, то она каждый раз вставала и меняла ему постель, подгузники на ночь не одевала ему, так как они раздражают кожу на попке, да и вообще, ребенок чувствует себя в них некомфортно. Затем качала его на руках до тех пор, пока он не закрывал глазки и не открывал ротик - это означало, что малыш крепко уснул, а под утро шла на кухню и подогревала жидкую манную кашу, чтобы накормить малыша для того, чтобы он подольше поспал. В общем, делала все для ребенка как и любая любящая и заботливая мать.

Но настоящие причины ночных волнений малыша были для Инны пока неизвестны. Дело в том, что самое первое слово, которое смог проговорить мальчик было не "мама" и не "папа". А самое первое слово, которое он произнес было: "Дядя"!

Было это перед самой Германской войной. Под вечер возвращался один молодой холостой казак по имени Илья домой с ярмарки. Когда расставался с друзьями да родственниками хорошо выпил на дорожку. Так хорошо, что в дороге стала одолевать его тяжкая дрёма. Боролся с ней казак, да дрёма сильней оказалась. Конь его вороной по кличке Бандит дорогу ту до самой хаты знал, и решил казак, что может чуточку подремать, и отпустил вожжи. Бандит неспеша топал в стону родного хутора по петляющей меж степных буераков дороге, а бравый казак Илья отдыхал после удачно проведённого дня.

А уже и вечер наступил. Опустились сумерки, а потом окутала землю чёрная мгла. Если бы не большая белая луна на восходе, дороги бы совсем не разобрать. Но Бандит шёл спокойно.

Казак лежал в повозке с закрытыми глазами, пребывая в сладком полузабытьи, вроде и слышал всё и чувствовал, как под колёсами тянется ухабистая грунтовка, как скрипит на каждой кочке телега. И виделись ему белые круглые плечи солдатки Анфисы, руки её ласковые, и налитые груди вдовы Натальи, бёдра её крутые и сильные. "Вдов и солдаток на мой век хватит!" - с улыбкой думал Илья.

Вдруг всё разом прекратилось - и скрип и подрагивание повозки. Другие появились звуки - полные тревоги: где-то близко проухал филин, потом захохотала ночная птица и наступила тишина. Казак открыл глаза. Стояла ночь. Бандит - спокойное дружелюбное животное - трясся и хрипел, норовя попятиться на повозку. "Волки?" - пронеслось в голове казака. Он нащупал рукой ружьё, что рядом в повозке лежит.

Огляделся Илья хоть и темно, видит, знакомое место: до дома рукой подать, пару вёрст всего осталось. Рядом хуторской погост. А дорога мимо лежит по старому мосту через речку с запрудой. А по берегам стоят высоченные дубы да вербы, за которыми луна прячется. И в слабом свете луны разглядел казак на дороге что-то белое, величиной с собаку...