Страшилка

Джек, Джина и Алекс, наконец то, приехали в Нью Йорк. Ребята, прежде всего, решили подыскать себе недорогой отель на время проживания. Они вскоре нашли подобную гостиницу, под названием "Приют странника". Ребята поставили мотоциклы на стоянку и вошли в сам отель. За стойкой никого не оказалось.
- Ну, как всегда, по закону жанра! - произнесла Джина - Ни одной живой души за стойкой.
Она подошла и нажала на кнопку вызова. Через минуту к ним вышел пожилой мужчина, афроамериканец. Он осмотрел ребят.
- Вам сколько комнат надо? - спросил он.
- Нам две комнаты, желательно рядом - ответил Джек - Сколько с нас?
- Сутки у нас стоят пятнадцать долларов, за номер - добродушно ответил старик - Будете брать?
- Конечно! - Алекс протянул администратору триста долларов - Пока на десять дней.
- Отлично, - администратор протянул ребятам ключи - У вас номера на втором этаже 21 и 21а. Одноместный и двуместный номера, в двуместном номере кровати стоят отдельно.
- Хорошо, хорошо, - произнес Джек и взял ключи.
Ребята поднялись на свой этаж и сразу нашли комнаты. После долгих споров, Джина убедила всех, что будет жить в одноместном номере. Мальчишки, нехотя, согласились.

Звуки шагов стали громче. Вот они совсем приблизились. Уже возле кухни. Старые половицы скрипели и постанывали.
Эндрю, Эмили и Ти-Джей сгрудились вместе. Они прижались к отдаленной кухонной стене.
- Который час? - шепотом спросил Эндрю.
- Ты задал хороший вопрос, малыш! - прогремел голос вампира, вошедшего в комнату. - Это время твоей смерти.

Эндрю зажмурившись закрыл глаза. Нет способа, который бы не дал вампиру загипнотизировать его. Эмили и Ти-Джей теснее прижались к нему. Он чувствовал их дрожь.
Затем Эндрю перестал чувствовать их дрожь - их тела обмякли. Эндрю открыл глаза. Он глянул на Ти-Джея - он снова уставился прямо вперед. О, нет! Вампир опять ввел его в транс.

30.06.2016 22:28
(Запись в электронном дневнике)
"Тихая летняя ночь за окном. Наверху, на втором этаже, скрипят старые деревянные половицы. Я лежу в теплой кровати, и все равно мерзну. В открытую форточку задувает прохладный ветер, развевая тонкие светло-зеленые занавески. Я оборачиваюсь, смотрю в окно, за которым, под огромной полной луной видна деревня. В небе горят звезды, я встаю, и иду скрепя холодными половицами. Я смотрю в окно, раскрываю его, и вдыхаю холодный вечерний воздух, пропитанный вечерней росой и запахом цветов в саду. В полутьме сада они различимы. Закрыли бутоны и спят. Кусты освещены белым лунным светом. Невдалеке, у уличного фонаря, кружатся ночные мотыльки. Я уже закрываю окно и собираюсь возвращаться в кровать, но..."
"Как часто так начинаются истории", - подумал я разочаровано, вздохнув и откинувшись на спинку кресла. Уставшие печатать руки я положил на подлокотники, кожаные и потертые, такие удобные. Какой раз перепечатываю! Обернулся лежа и осмотрел комнату. Все как на экране напечатано... И дверь уже вертящаяся в моих мыслях, которая должна со скрипом открыться через мгновение в сюжете, но... ничего. И тут дверь закрыта. Старая, лакированная, деревянная. С круглой исцарапанной ручкой. С врезанным, блестящим металлом, замком.

На улице шёл дождь. Вера бежала не оборачиваясь. Она боялась, что он найдёт её и опять будет избивать.
Вот как всё начиналось.
Вера познакомилась на работе с одним симпатичным парнем. Его звали Алексей. Красивый блондин с голубыми глазами. Всё дошло до того, что он предложил проводить её домой. Она, ничего не подозревая, согласилась. Вот они заходят в квартиру, он помогает ей снять пальто. Они проходят на кухню, Вера наливает чай и подаёт ему чашку. Чего она ждёт? Она ожидает, что он будет пить этот чай. Но это не так! Он злобно улыбается и... Вера получает удар по голове.

Она очнулась в тёмном подвале. Перед ней стоял он... Алексей...
Ну что? - спросил он - как тебе наше? - ехидно улыбнувшись.
Она не ответила. У неё не было сил. Опять удар. Ногой, в живот, затем по лицу и опять по голове.
За что?! - еле сказала она - что я тебе сделала?!
За что? - спросил он - за то, что ты испортила мне жизнь!
Как и чем?! - закричала она - что такого я тебе сделала?! Что такое непростительное?!
Удар по голове. Вероника отключилась.

Полчаса напряжённого хода, и Слава чувствовал, что начинает сдавать. Уже вовсю высохло во рту, отяжели руки, ноги... Он думал о той рыжеволосой незнакомке, что спасла ему жизнь. Что это было? Сон? Нет. Слишком всё это было естественно и реально. Он посмотрел на свою грудь - медальона не было. Значит - она была. Но кто она? Та, что очаровала его. И как он мог предать Светку. Ведь он поклялся ей в преданности и вечной любви. Как же так? Обман, - думал он, - она околдовала меня, она заставила меня подарить медальон. Она всё это сделала, я бы ни за что не сказал то, чего сказал. Но, тем не менее, она же спасла мне жизнь. Так, может тот поцелуй, что, к счастью не произошёл, был знаком благодарности?
Начинало темнеть. Впереди раскинулось бесконечное островистое болото.
Спускаясь по заросшему кустарником угору, он вдруг задел за что-то ногой и, упав вперёд головою, втемяшился в хлипкую жижу руками и грудью. Быстро вскочив, Слава брезгливо принялся отчищать пучком травы студёнистую грязь от брюк и от куртки. Холодная мокрядь проникала до тела, и по нему покатились мурашки. А спина оставалась горячей и потной. И он передёрнулся словно от страха, так неприятен был этот внезапный контраст.

Уже совсем стемнело. В окно проникал лунный свет и растелался на кровати, словно укутывая спящих ребят. Но Андрей всё никак не мог уснуть. Тут он вспомнил про навар, который, по словам Ольги, поможет уснуть. Он подошёл к чану и только, было, хотел сделать глоток, как за окном послышалось странное шуршание. Он примкнул к окну и увидел непонятное громадное существо, стоящее возле двери. Оно сгорбатилось, и что-то протяжно всхлипывало. Его тело было покрыто тиной, и в слабом очертании лунного света, были едва заметны ярко-фиолетовые пятна. Вдруг, дверь открылась, и из дома, в прозрачной ночнушке, вышла Ольга. Андрея пронзила тревога.
- Уходи! - сказала Ольга, - Придёшь завтра! Кому сказала, Болум! Слышишь?!
И она бросила в существо щепкой. Тварь попятилась что-то жалобно и враждебно взвывая. Затем, из дома вышел Хома, он будто б и не ложился спать, на нём была потрёпанная куртка, на ногах у него было что-то на подобии сапог. Он спросил Ольгу:
- Болум опять наглеет?
- Да. Пришёл раньше срока! - ответила та, поправляя растрёпанные волосы.
- Эх, и достанется же ему когда-нибудь от меня! Доведёт! А ты оставила навар у наших гостей?
- Конечно, - тихо прошептала она.
- Отлично! Значит, к утру, они будут готовы! Давно же я не ел человеченки! А теперь пошли спать, а завтра займёмся гостями! - Они усмехнулись и вошли в дом.

- Давайте попробуем выбить окно? - предложил Дима.
Я взял стул и ударил им по окну. Несмотря на то, что окна были из обычного стекла, на нём лишь осталась небольшая царапина. Я ударил второй раз - всё тщетно.
- Может, тогда попробуем вылезти через то окно, которое на втором этаже? Оно же... - не успел договорить Дима, как я уже прервал его:
- Нет. Не надо. Попробуем найти другой выход.
- Но почему? - вдруг заговорила своим нежным голосом Виолетта, - Это же единственный выход... Двери и окна заперты, мало того, их не выбить... Телефона и связи нет... Есть только это разбитое окно. Илюш, давай попробуем? Пожалуйста... Я не хочу больше тут находиться...
Ну как я мог это проигнорировать? Я должен был просто наблюдать, как она страдает? Это было бы эгоистично... "Всё же нужно попробовать. Рано или поздно это существо сможет нас настигнуть и здесь".
Мы поднялись на второй этаж. Как же мне не хотелось идти в ту комнату. Но ничего не поделаешь. Все пошли вслед за мной. Я оглянулся и затем начал медленно открывать дверь.

- Мам, я дома.
- Привет, сынок. Как дела в колледже?
- Всё хорошо. Завтра сдаём тесты и я, почти, выпускник. - ответил Эйдан матери.
- Так, а где Меган?
- Последний раз я видел её в компании Шона.
- Эх, этот парень до добра не доведёт. - вздохнула Алекс.
- Мам, что у нас на обед? Я просто умираю с голоду. - постарался Эйдан отвлечь мать от грустных мыслей.
- Мой руки и садись за стол. Сейчас я тебя покормлю.
Эйдану было неприятно наблюдать, как мать переживает за его непутёвую сестру, но поделать он ничего не мог. Ему оставалось только попытаться самому не огорчать мать, поэтому, он всегда хорошо учился, был тихим и послушным сыном, в противовес своей вспыльчивой и взбалмошной сестре.
Пообедав, Эйдан поблагодарил мать и отправился в свою комнату, готовиться к выпускным экзаменам.

Сжавшись в клубок, я сидела в углу комнаты с мягким полом и мягкими стенами. На стене, которая была напротив меня, располагалась небольшая дверь (мягкая, как и стены) с маленьким глазочком. Откуда-то лился мягкий, тусклый голубоватый свет. Интересно, если посмотреть в глазок изнутри мягкой комнаты, будет ли виден коридор?.. Подхожу к двери, наклоняюсь на неё, чтобы заглянуть в глазок. Ничего не видно. Дверь открывается и я, не успев от неожиданности сохранить равновесие, падаю наружу.
Мрачный пустой коридор, вокруг нет никого. На потолке быстро мерцают тусклые лампы дневного света. Пол очень холодный. Пока я пыталась встать, длинные рукава смирительной рубахи развязались. Ну вот, теперь можно встать и идти. Не слышу ни единого звука, кроме собственного дрожащего дыхания и своих же босоногих крадущихся шагов. После моей предыдущей попытки к бегству меня уже несколько лет не выпускали из мягкой комнаты, так почему же сейчас её дверь открыта, а я иду по коридору? Наконец-то у меня снова появился шанс на побег. Как же давно я об этом мечтала. Все двери были слегка приоткрыты, но я, не заглядывая в эти двери и, опасаясь санитаров, которые могли появиться рядом в любую секунду, бросилась бежать со всех ног. К своему счастью, никого на своём пути я не встретила, но, тем не менее, не переставала быть осторожной. Для меня было очень удивительно, что вокруг никого нет. Долго блуждая в лабиринте извилистых коридоров, которые были похожи один на другой, я всё-таки наткнулась на дверь, над которой, мерцая, светилась зеленая табличка с оранжевыми буквами. Надпись гласила, что эта дверь - не что иное, как выход. Я осторожно толкнула дверь, она со скрипом приоткрылась.
В небольшую щель на меня смотрела темнота. Но это ещё не конец, вдруг там двойная дверь? Я распахнула скрипучую дверь настолько быстро, что она почти не успела скрипнуть. Да, моя догадка о двойной двери подтвердилась. Не раздумывая, я с разбегу несколько раз ударила о запертую дверь плечом, вкладывая в удар весь свой вес. Дверь никак не поддавалась и я от досады пнула со всей силы проклятую дверь, которая после пинка всё-таки открылась и я шагнула наружу. Свет, исходящий от полуденного солнца, был слишком яркий для моих глаз и мне пришлось остановиться, чтобы глаза могли привыкнуть к солнцу. И вот, мне удалось полностью открыть глаза. То, что я увидела при этом, меня ошарашило...

Я лежала в психушке. У меня было какое-то расстройство, но так говорил врач. Я не считала себя душевно больной и до последнего не соглашалась ложиться на лечение. Ну ладно, поближе к делу. В итоге, после долгих уговоров меня положили лечиться. Каждый день мне давали какие-то таблетки, после которых я ходила как под наркотой. Я говорила медсёстрам, что мне плохо после этих лекарств, но им было наплевать. Тогда я решила, что возьму ситуацию в свои руки. Лекарства давали два раза в день: утром и вечером. После каждого приёма сёстры просили нас открывать рот, тем самым проверяли, выпили ли мы лекарство. В больнице я лежала больше года, так что успела приловчиться и умело прятала таблетки во рту, после чего сплёвывала и смывала в туалете. Уже после недели таких махинаций я начала понимать, что с этой больницей что-то не то.
Во-первых, всех больных пичкали одинаковыми лекарствами. Я спрашивала у медсестёр, но они пожимали плечами и отвечали одно и то же.
Во-вторых, весь персонал был неестественным. Врачи всегда улыбались нам - больным, медсёстры ласково с нами обходились, даже охранник всегда был приветливым и улыбчивым. Я поняла, что они были такими всегда! На протяжении шести месяцев, что я там пролежала на тот момент, но не замечала из-за этих препаратов. Ну не может же быть, что все были всегда такими милыми и приятными, они же тоже люди и должны срываться, ну или хотя бы перестать когда-нибудь так жизнерадостно себя вести.
В-третьих, было такое чувство, что ими руководят, как марионетками.