Страшилка

Полина, самобытный дирижёр, стояла посреди уютной кухни, где ещё витал аромат прошедшего обеда. Её руки, ловкие и привыкшие к домашним хлопотам, собирали с обеденного стола последние отголоски трапезы — пустые стаканы и тарелки, хранящие следы вкусовых наслаждений. Затем она направилась к раковине, где под струями тёплой воды, очищая кухонную утварь, мыла посуду.

Но истинное волшебство должно было начаться чуть позже, когда в её руках оказались тубы — эти изящные, миниатюрные тюбики с красками, содержащие в себе не просто кремы, а палитру вкусов и ароматов, предназначенных для украшения торта. Сегодняшний шедевр требовал не просто красоты, но и математической точности в цветовой гармонии. Задача Полины была амбициозна: украсить торт, используя пять ярких кремов — алый красный, глубокий синий, солнечный жёлтый, таинственный фиолетовый и свежий зеленый — таким образом, чтобы ни один цвет не повторялся по горизонтали, вертикали или в пределах одного ряда. Это было похоже на игру в крестики-нолики, но с оттенками вкуса, где каждая клетка должна была быть уникальной.

Мы тогда жили в Казахстане. У нас был большой дом. Самую большую комнату занимали мои старшие братья. Ночью один из них пришел к нам и говорит, что боится спать, к нему приходит черный кот и мурлычет, что скоро кто-то умрет.

Родители успокоили его, сказали, что ему приснился просто сон.
Ночью он опять прибежал, весь трясется, папа его в автобус и в город, показал невропатологу они его успокоили, выписали успокоительные, но брат категорически отказался ехать домой и остался у бабушки в городе.

Через неделю нам сообщили, что не стало старшего брата.
После похорон, когда все родственники разъехались, я зашел к ним в комнату, взял подушку брата и лег на ковер, именно на то место куда с окна падали лучи. Уснул. Просыпаюсь от того, что кто-то меня хлопает по плечу.

Поздний вечер. Ты моешь посуду на кухне. Не самое любимое твоё занятие, но поддерживать чистоту в доме всё-таки нужно. На твоём телефоне играет музыка, чтобы не было так скучно. Плейлист подобран с особой тщательностью, так чтобы и подпеть можно было, и не заскучать. Сейчас звучит твоя самая любимая песня. Ты уже было начал подпевать, как вдруг вместо привычных слов ты услышал мерзкий звук.
Скрежет чем-то острым по металлу.
Что, мурашки по коже? Ты судорожно вытираешь руки полотенцем, а звук всё не прекращается... хватаешь телефон, но он заблокирован...
Сердце пропускает несколько ударов. Здравый смысл в твоей голове приказывает успокоиться. Закрой глаза и начинай глубоко дышать. Успокоился? Молодец. Кстати, телефон, наконец, заглох...
На смену ему пришёл детский смех. Так смеются дети в детском саду...
Ты ещё раз посмотрел на телефон и прислушался. Не показалось. На сей раз звук шёл уже не от него. Прислушайся повнимательней! Он идёт из крана...
Вспомнив все ужастики, что ты видел, ты понял, что пора бежать. Но, конечно, ты не можешь этого сделать. Твоё тело сковал страх. Максимум, что ты можешь, это моргать и дышать, и то через раз. Смех становится постепенно громче и отчётливей. До тебя доходит, что смеётся не один ребёнок, а минимум трое. Внезапно они начинают петь.

За окном стояла холодная сырая ночь, а в небольшой гостиной на вилле Лейкснэм шторы были задернуты и ярко горел огонь в камине. Отец и сын сидели за шахматами. Отец, поглощенный какими-то радикальными идеями относительно игры, так рискованно поставил короля, что даже пожилая седая дама, сидящая с вязанием у огня, не смогла удержаться от комментария.

- Только прислушайтесь, как взвывает ветер, - сказал мистер Уайт, слишком поздно заметивший роковую ошибку и пытающийся отвлечь внимание сына от своего неудачного хода.
- Я слышу, - не отрывая взгляда от доски и протянув руку, ответил тот. - Шах!
- Сомневаюсь, что он сегодня придет, - произнес отец, делая ход.
- Мат, - ответил сын.
- Нет ничего хуже, чем жить в такой глуши, - вдруг с неожиданным напором в голосе прокричал мистер Уайт, - вдали от всякой цивилизации, в этой непролазной ужасной дыре! Вместо дороги - болото какое-то. Не знаю, о чем там люди думают. Они, наверное, считают, что если у дороги осталось только два дома, то и дорога-то не нужна!
- Не переживай, дорогой, - пыталась успокоить его жена, может быть, в следующий раз выиграешь.

- Самолёт из Москвы в Чикаго направляется ровно в 13:00 - Прозвучало в здании аэропорта.
Сергей вышел из такси и направился к этому объекту.
Парень был одет в чёрную одежду. Он являлся серьёзным человеком как в Российской Федерации, так и в Соединённых Штатах. Содержал крупнейшую компанию по производству различных вещей. В частности, в эту корпорацию входило создание мебели, косметических средств и множество информационных и электронных вещей.

Сергей подошёл к зданию аэропорта и тут-же его встретил иностранный коллега - Джон Бластер.
Пожав друг-другу руки, руководители компании вошли в здание.
Огромные цифровые часы по середине помещения показывали 12:47.
До взлёта оставалось немного времени.

Когда я приехал, в доме горел желтый свет, горел так, словно ожидая только моего появления. Скорее всего так и было, потому что к одиннадцати вечера Мэрри была абсолютно свободна, и это время она редко когда тратила на чтение журналов и в основном уже спала. Но сегодняшний вечер был решающий и она ждала только меня. Я это понял, когда не создавая лишнего шума, аккуратно прикрыл дверь и в своей куртке, стряхивая по пути капюшон от снежинок зашел в спальню.
Мне даже сейчас кажется, что красивее ее в тот момент не было ничего на свете ни одного создания. Это была особенная красота, не пошлая, неприкосновенная, неповторимая. Она, стоя у зеркала, примеряла свое ожерелье, доставшиеся от матери как семейный подарок, тело ее покрывало тонкое длинное черное платье, а желтые, слегка кудрявые локоны буквально отражали свет настольной лампы. Я тихонько подошел и протянув руки легким, слегка хрустальным движением, пристегнул сзади два конца алмазного ожерелья. Она не испугалась, потому что видела как я к ней подхожу и, не оборачиваясь, смотрела на меня через зеркало. Неожиданно ее губы, украшенные алой помадой зашептали ласковым голосом:
- Как хорошо, что ты будешь всегда со мной, это все, о чем я мечтаю.

Привет, вам не обьязательно знать моё имя. Я просто хочу рассказать вам мою историю. Знаете, я любила исследовать разные интересные места ещё в детстве и это сыграло со мной злую шутку. Когда мне было 12, мы с друзьями залезли в огромное заброшенное здание, имеющее 7 этажей и 3 корпуса, которое, к слову, охранялось собаками. Изнутри оно выглядело очень эффектно, словно в классическом ужастике, однако, это нас совсем не пугало и мы стали ходить туда каждые выходные. После 5 вылазки на нас напали собаки охранника, к счастью, благодаря нашей смекалке, все обошлось. Но мы прекратили ходить туда. Я скучала по старому времяпровождению и чёрт меня дернул побольше узнать об этом здании!

Об объекте было очень мало инфы и поиски заняли у меня часа два-три. Я узнала, что там собирались строить то ли санаторий, то ли научный центр, т.к в разных источниках была разная инфа. Начата постройка была в 1970-ых годах, а заброшена из-за прекращения финансирования в 2009 году. Странно, но в моём маленьком городе все называли это здание заброшенным заводом и говорили о том, что заброшен он был во время войны в 1944 году из-за захвата немцами.

У меня дома 2 кота: один Мурзик, а другая - Жемчуг. Просыпаюсь, иду кушать, прохожу рядом с ванной и вижу кошачью лапку, а в туалете я вырезал дырку и прибил тряпку, чтобы коты пролазили и выходили легко. Вот вижу как Жемчужина высовывает лапку, ну, я присел и поиграл с ней... А потом через мгновение услышал жалобное мяуканье, открываю дверь балкона и вижу своих двух питомцев... Меня пробил холодный пот: а с кем я играл тогда?..

Как-то приехал я к родителям, ну, решил помочь им, пока отпуск есть. Так вот, возле кухни и зала находится подвал. Ну, он у нас какой-то странный: все время находим там трупы крыс, мышей и жуков, а еще там все время перегорает проводка и даже старые вещи прогнивают за 1 день.
Потом мы с папой решили забетонировать его, потому что от него никакой пользы нет. Однажды ночью я лег в зале и вдруг слышу: как будто кто-то гвоздем или ножом водит по бетону. У меня волосы встали дыбом. На следующий день я сказал все папе но он не поверил. После мой отпуск закончился и я уехал.

Избушка, стоявшая практически на самом конце села, у леса, освещалась ярко горящей лампадой. Ей не были страшны ни ветер, завывающий за окном, ни капли дождя, стучавшие в окно, будто просясь войти, ни что-либо иное. Однако внутри нее не было спокойно. Молодая женщина лет двадцати с распущенными длинными волосами, более похожая на призрака, ходила туда-сюда и укачивала лежащего на руках младенца:
- А-а-а, А-а-а, спи скорей, сыночек мой... А-а-а, а-а-а...
Неподалеку от нее на постели, склонив голову и закрыв уши руками, сидел мужчина. Он изредка устало качал головой:
- Господи, Мариша, да сколько же это будет продолжаться еще, а? – спросил он наконец. – Чего он орет-то так? Ты ведь мать, ты должна его как-то уже успокоить.
- Но у меня не получается, ты же видишь? – ответила она.
- Естественно, не получается. Даже у меня от твоего «а-а-а» голова уже болит. Я не знаю, покорми его уже что ли...
- Но я же недавно кормила...
- Ну, так дай ему грудь еще раз.

Неделю назад мне пришло письмо от моей сестры Марии. Она живет в Лондоне в родительском доме, который я покинул пять лет назад после смерти моей матери. Я живу маленьком городке и работаю врачом, пациентов мало, поэтому я большую часть своего рабочего времени читаю книги или играю в гольф.

Письмо от Марии взволновало меня, вернее ее содержание. Она попросила, чтобы я скорее приехал к ней в родительский дом без объяснения причин. Я заранее купил билет на поезд от моего города до Лондона на прямую.

Собрав все вещи, я вызвал кэб. Повозка приехала быстро и мы отправились до вокзала. В этот день, а это была пятница, сверху лил дождь, повсюду была слякоть сырость. То и дело мелькали люди с зонтами, они перепрыгивали через лужи или подскальзывались на ровном месте.