Страшилка

Веруют обещаниями обманными
Свободы не было для чуждых дороже
Заманили — фальсификат — действиями странными
Говорили, что так же сможешь

Конфликт подлежащий — тот же поддон
Под ноги острым лезвием исполосовал нож
Для предателей не писан будет закон
Ты спрячешь слёзы под обнажающий дождь

Освети же в мире людей
Ангел заблудший в душе узревшего враль
Чтобы дни из чёрных полос стали светлей
Посему он возвращение домой ждал

Василий Иванович всю жизнь был человеком, мягко говоря, не самым добропорядочным. Лгать, обманывать, воровать — все это стало для него обыденным делом. Ему удавалось выпутываться из самых сложных ситуаций, избегать наказания, и его мало беспокоило, что о нем думают другие. "Жизнь — это игра, в которой важно быть умнее всех", — любил повторять он.

Но вот, настал день, когда и его часы остановились. Василий стоял на пороге неизвестности, в холодной пустоте, и внезапно перед ним открылся яркий свет. Он оказался перед воротами рая.
— Неужели это правда? — удивленно пробормотал он, щурясь на ослепительный свет.

Ворота распахнулись, и его встретил ангел с добрым, но строгим взглядом.
— Добро пожаловать в Царство Небесное, — сказал ангел, кивая. — Тебя ждет вечное блаженство.

— Ты сейчас это на полном серьёзе?
Спросила девушка, поправив блондинистые волосы. Она походила на живого ангела, такие чистые карие глаза, с испугом сгорели на парня, который походил на безумца.
— Да.
Ни один здравый человек не поверил бы в эту историю. Спившийся Андрей все меньше был похож на прежнего себя.
Парень достал из ящика стола пожелтевшую от времени газету, а после и свежую, хотя раньше он их совсем не читал. Желтая газета была свёрнута в виде шапки, он развернул ее и посмотрел на новости о найденных в подземельях метро и канализаций тела детей. Позже он посмотрел на свежую газету, на которой было написано все тоже самое. Дети исчезали раз за разом.
“Складывается ощущение, будто сам Волчья Челюсть восстал из могилы и теперь снова орудует в городе".
Строчка, которая заставила Андрея смять газету и откинуть ее.

Ели разлепив веки, Вася мутным взглядом попытался оценить обстановку. Какой-то человек напротив, всё как в тумане, больше никого. Что случилось, не вспоминалось. Так: это был мой день рождения, мы выпили, поехали в баню с гостями... Что дальше?
— Эй, человек, я где?
— Какая тебе к чёрту разница где, сначала узнай с кем.
— Чё грубишь? Ты кто?
— Я тот, которого Вы называете Ангелом-хранителем или типа того. Звучит как-то длинно и чёрт пойми о чём. Ладно. Помнишь что-нибудь?
— Смутно. Похоже, я перепил вчера.
Ангел достал сигарету, закурил.
— Не перепил, а нажрался. У тебя был день рождения, вот я и прибыл тебя навестить. Немного опоздал, знаешь, и у нас иногда бывают обстоятельства, завис тут с одной Ангелиной, не успел тебя из блудняка забрать.
— Мне бы домой, отлежаться. Голова болит и не болта не помню.
— А тебе и нечего помнить. Ничего примечательного, да и неважно теперь это. Ты умираешь.

Прекрасна пора после дождя, когда улицы окраины города издают запах озона, мокрого асфальта и свежей травы. Небо не успело еще освободиться из плена туч и было какое-то серо-мраморное, а на улице стояла тишина. Но была она не долгой, ведь в один момент вся улица залилась криком, который эхом, подхваченный ветром, пробежался по всему району.
Во второй половине дня на улицу Никис-Стритс подкатил черный форд, из которого вышел человек ничем не примечательной внешности. Вокруг огромного дерева, растущего на западе улицы собрались несколько человек, одетых в служебную форму, а на тень дерева падал свет сигнальных маячков полицейских машин. Плеская кроссовками по лужам и поправляя легкую ветровку, он подошел к одному из полицейских.
- Все нормально. Убийца бросил тело неподалёку от кустов лесопарка, видел бы то, что он с детьми делает. - Заговорил полицейский.
- Я все это прекрасно видел и я не сойду со своих предположений.
- Господи, ты опять за свое? Тебя что, до сих пор пугают родители Букой Пугалом?
- Джейсон, ты не понимаешь что здесь что-то не чисто? Уже четвертое убийство за две недели, причём убийца будто специально увозит детей за сотни километров от родного города, чтобы там с ними расправиться.

В Раю сегодня слишком скучно,
А сердце вновь сжигает страсть.
Забыв о крыльях, мчишься в пропасть
И хочешь вниз сейчас упасть.

И нежный ангел снова дикий,
Ты словно демон многоликий.
Сорвав с себя святую маску,
Не хочешь больше верить в сказку.

Упав с небес во вспышках света,
Танцует ангел до рассвета.
В порочном мире тьмы каприз,
Танцует для него – стриптиз.

И снова свергнутый с небес
Я умер в муках и воскрес.

Земля тюрьма и дом греха,
А рая нет, есть только Пекло.
Я умираю без конца
И снова жизнь моя поблекла.

Как тесно, душно в той тюрьме,
Где суждено родится мне.
Давно я здесь и каждый день,
Всё тоньше, меньше моя тень.

"О, этот неверный мир! Кто-то должен их остановить. Если не ты, то кто? Ты был спасён не просто так. Покажи им старых демонов. Напомни им об их страхе. Апатия - это смерть. Без тьмы нет света. Без зла нет добра". (с) Дэн Браун - "Ангелы и демоны". 

— "Ты стерлядь! Кем, чёрт возьми, ты себя возомнила?" 
Он подошёл к ней. Сказал ей, что она самая красивая девушка в баре, а потом она назвала его неудачником и сказала, что её не интересуют "наркоманы, которые никогда не слышали о дезодоранте". Затем она встала и пошла прочь, выйдя из бара через заднюю дверь. Он последовал за ней и как раз в тот момент, когда она выходила на улицу, вытащил пистолет. Она слышала его за спиной, но надеялась, что он не настолько глуп. Она обернулась. Он размахивал одним из тех "глоков", которые слишком громки для того, следуя из того, какой большой урон они наносят. В переулке было темно, но она видела его, и он тоже мог её видеть. Он мог видеть её фигуру в форме песочных часов, которую он заметил в баре, он мог видеть, как она, тряхнув головой, убрала прядь волос с глаз. Он не мог видеть ни её улыбки, ни её клыков.

— "Положи его, ты только навредишь себе". — её голос был спокойным и низким, как будто она пыталась соблазнить его.
— "Да пошла ты!" — он выстрелил дважды, два громких хлопка эхом разнеслись по переулку. Выстрелы немного ужалили, но даже не вывели её из равновесия.
— "Ох, малец, это была большая ошибка". — с лёгкой ухмылкой, произнесла она полушёпотом.  

Тишина. Молчание - такая редкая вещь, дар, не похожий ни на какой другой. Принося мир одним, он дарует безумие другим. Некоторые говорят, что тишина - это всего лишь иллюзия. Единственная настоящая тишина, которую мы когда-либо слышим - это когда мы мертвы.

"Полагаю, в какой-то степени это правда", - подумала Джен. - "Это, наверное, та самая тишина, которую я когда-либо слышала в подобном месте".

Улицы, обычно заполненные торговцами и газетными киосками, пытающимися заработать на жизнь за счёт людей, проходящих там и возвращающихся обратно с работы, были пусты и казались заброшенными. Лёгкий ветерок приносил воспоминания о шуме с дальнего конца города, куда люди, казалось, переехали на вечер. В конце концов, это был канун Нового года, и, как ни странно, заводы и некоторые из небольших офисных зданий закрылись рано и решили остаться закрытыми на Новый год, оставив большую часть бизнеса полностью неиспользованными. Если бы не уличные фонари, можно было бы поверить, что всё это место было пустынным. Конечно, были некоторые крупные компании, которые не закрывались, а вместо этого устраивали свои собственные вечеринки в своих зданиях.

"Думаю, если бы ваши сотрудники оставались на работе всю ночь, они бы не опоздали на следующее утро".

— Настало твое время! Раскрой себя, и пойми кто ты! — тихий, но исполненный уверенности, голос как и прежде возник из ниоткуда. И на этот раз, как и прежде, она ответила ему:
— Я не избранница. Ты ошибся!
Раньше, неизвестный умолкал, но теперь что-то изменилось. Голос его стал встревоженным, и слова... Слова прозвучали словно угрожающее предвестие.
— Они уже знают о тебе, и неимоверно близки. Если не раскроешь себя, они победят, и никто более не поможет.
После этих слов, вокруг девушки возникла тьма... Она пробиралась повсюду, окутывая пространство, сужая его... И затем, из темноты раздался ужасный смех... Неживой, неестественный. На миг, ей показалось, что из темноты тянется рука. Не представляя, что происходит, она закричала...

— Аня, вставай! — мать встревоженно тормошила спящую дочь. Та подпрыгнула на кровати, тяжело дыша. Осмотревшись вокруг, Анна лишь выдохнула:
— Это сон... Опять.
— Снова голос? — покачала головой ее мать, и отправилась на кухню. Женщина и сама уже тревожилась тем, что делалось с ее дочерью, 17-летней Анной. Почти месяц ее постоянно мучили некие кошмары, в которых ее преследовал жуткий голос, говорящий непонятно что, и каждый раз, дочь с ужасом вскакивала с кровати от этих снов. Иногда мать всерьез задумывалась, не отвести ли ей дочку к психологу, ведь такая цикличность этих снов была уж слишком подозрительной и пугающей.