Муж в очередной раз возил сына в окружную больницу, вот и вспомнилось. Года три назад мы ехали все вместе, ребёнка оттуда везли. От Ханты-Мансийска до нас километров пятьсот, трасса практически пустая, машин нет, гнать можно быстро, но ребёнок на преднизолоне, а лекарство это вызывает жуткий жор, потому надежды, что сын вытерпит четыре часа езды и не покусает нас, не было, и пропитанием я запаслась основательно.
И вот настал момент, когда ребёнок запросил поесть. Муж решил остановиться, чтоб трапеза с комфортом получилась. Проблема в том, что вокруг сплошной лес и никакого намёка на цивилизацию нет и близко. Но тут в стороне от дороги нам попалась небольшая кирпичная беседочка со столиком и скамейками, там мы и решили остановиться.
Пока я выгружала провизию, откуда-то подошёл молодой парень, заговорил с мужем, потом попросился посидеть с нами, а то скучно ему. Я была не против, просто удивилась, лес же вокруг, ни намёка на жильё, откуда он мог взяться, но потом подумала, мало ли что может за деревьями быть, всё не усмотришь.
И вот настал момент, когда ребёнок запросил поесть. Муж решил остановиться, чтоб трапеза с комфортом получилась. Проблема в том, что вокруг сплошной лес и никакого намёка на цивилизацию нет и близко. Но тут в стороне от дороги нам попалась небольшая кирпичная беседочка со столиком и скамейками, там мы и решили остановиться.
Пока я выгружала провизию, откуда-то подошёл молодой парень, заговорил с мужем, потом попросился посидеть с нами, а то скучно ему. Я была не против, просто удивилась, лес же вокруг, ни намёка на жильё, откуда он мог взяться, но потом подумала, мало ли что может за деревьями быть, всё не усмотришь.
Посидели, перекусили, я и парню предложила, но он отказался, поболтали. Так, обычный дорожный трёп ни о чём, парень оказался компанейским, анекдоты всё рассказывал. Когда я взялась собирать остатки трапезы и мусор, парень куда-то ушёл. Ну, ушёл и ушёл, он же здесь рядом живёт, так чего волноваться. Мы с мужем потащили пакеты к машине и тут...
— Мама! — ребёнок смотрит на меня и глаза у него квадратные. Показывает пальцем на небольшой памятник, из тех, что ставят на дорогах на месте гибели людей, он раньше упавшей веткой был закрыт, вот я его на подходе и не увидела. А на памятнике фотография того самого парня и дата. Тот же день, но два года назад. Имя я, правда, не запомнила.
Стояли мы у этого памятника минут пять и челюсти ловили. Так и не поняли что это было, глюк или у нас крыша поехала.
В этот раз муж возил сына один, говорил, что видел ту беседку, но останавливаться не рискнул.
— Мама! — ребёнок смотрит на меня и глаза у него квадратные. Показывает пальцем на небольшой памятник, из тех, что ставят на дорогах на месте гибели людей, он раньше упавшей веткой был закрыт, вот я его на подходе и не увидела. А на памятнике фотография того самого парня и дата. Тот же день, но два года назад. Имя я, правда, не запомнила.
Стояли мы у этого памятника минут пять и челюсти ловили. Так и не поняли что это было, глюк или у нас крыша поехала.
В этот раз муж возил сына один, говорил, что видел ту беседку, но останавливаться не рискнул.
EdWeber