Жертвоприношения

Заглушая голоса зазвучала торжественная музыка. Ряд женщин с детьми вздрогнул и замер. На коленях сидящего идола вспыхнуло пламя. Жёлто-голубые языки взметнулись вверх, коснулись рук идола сложенных на животе ладонями вверх, с переплетёнными пальцами. Языки пламени лизали бронзовые ладони снизу, проникали в щели между пальцами, быстро нагревая их до малинового свечения.
- Начинается торжественная часть. - Восторженно трещала журналистка. - Речь произносит Верховный Жрец, первый в нашей стране ставший совершать жертвоприношения и добившийся их легализации.
На трибуну, построенную напротив женско-детского ряда, поднялся невзрачный лицом человек в очках, с бородкой и длинными, ниже плеч, волосами. Он поприветствовал ликующую толпу и произнёс короткую речь о том, как он начинал приносить жертвы, как добился этим невероятного карьерного роста и прочих достижений и как преодолевая всяческое сопротивление разных "правозащитников" добился легализации человеческих жертвоприношений и что он рад приветствовать всех собравшихся на первом в истории страны жертвоприношении.
Толпа ответила бурным ликованием, чем разбудила готовых в жертву малышей, до этого дремавших на руках своих матерей.
- Да будет принесена жертва!!! - Воздев руки к небу, провопил Верховный Жрец.
- Жертву!! Жертву!! Жертву!! Жертву!! - Скандировали зрители. На установленным побокам от статуи двух больших экранах попеременно показывали идола, огонь под его руками, лица детей, Верховного Жреца и членов Правительства, прибывших на церемонию.
Женщины с детьми стали подниматься наверх. Помощники отсчитали десять человек и остановили остальных. Поднявшиеся женщины встали полукругом на площадке, устроенной на бёдрах сидящей человеческой фигуры. Некоторые дети заплакали и матери тут же стали их утешать, гладя по голове и укачивая. Слева и справа встали крепкого телосложения помощники, а сам Верховный Жрец встал спиной к жертвеннику и протянул руку к ближайшей к нему жертве.
Молодая мама, девица лет двадцати с небольшим от роду, протянула Жрецу пухленького малыша. Жрец взял ребёнка, поднял над головой, показывая телекамерам, и бросил на раскалённые руки идола. Тельце годовалого мальчика сразу пропало в языках пламени. Раздался только пронзительный вопль и ребёнок заметался в огненных объятьях. Впрочем, вопли были недолгими, да и гремевшая из динамиков музыка заглушала их. Через минуту в животе статуи открылось прямоугольное отверстие, ладони идола повернулись и ребёнок, превратившийся к тому времени в бесформенный пылающий комок, провалился в наполненное огнём нутро статуи.
- Молох принял жертву! - Выкрикнул жрец в микрофон.
Принесшая жертву женщина повернулась к ожидающим своей очереди и победно вскинула руки.
Ответом был восторженный рёв публики.
- Следующий. - Провозгласил Жрец. На это раз вперёд вышла средних лет женщина, с полуторалетним ребёнком. Ребёнок тоже был положен в огонь и тут случилась первая накладка. Внезапно женщина рванулась вперёд, явно пытаясь вытащить из огня горевшего живьём и орущего сына. Помощники среагировали моментально и схватили её, забившуюся в истерике.
- Нечистивая пыталась осквернить жертвоприношение своим поведением! - Провозгласил Верховный Жрец и его голос разлетелся над толпой. - Она лишается всех привилегий, которые дарованы семьям детей, приносимых в жертву.
Пока ребёнок горел заживо, орал и метался в пламени помощники раздели сопротивляющуюся женщину догола и столкнули её на землю.
Это произвело должное впечатление на оставшихся и далее женщины подносили своих детей молча и не пытались выхватить их из огня. Правда восьмая по счёту женщина, широкобедренная, с большой грудью, принесшая своего первенца, тоже потеряла все привилегии, за то что позволила себе вслух высказать жалость к своему ребёнку.
За первой десяткой женщин на площадку поднялась вторая. Тут были дети двух, двух с половиной лет. Жрец брал ребёнка из рук его матери и клал в огонь. Не бросал, а именно клал, словно опасался ушибить малыша. Через минуту оглушительного вопля в животе статуи открывалось отверстие, ладони идола поворачивались и замолкший уже ребёнок исчезал в пламени, бушующем внутри статуи.
Из ноздрей бычьей головы валил дым, а рыжеволосая журналистка радостно, взахлёб комментировала происходящее. Но в самый разгар репортажа к ней подвели мальчика. Лет четырёх. Тоже рыжего и коротко стриженного. Журналистка глянула на его, поперхнулась, побледнела и прервала свой репортаж.
Но оператор не выключил камеру и все видели как она пыталась что-то объяснить приведшим мальчика мужчинам, как схватилась за голову, как села и обняла ребёнка, как раздела его догола, взяла на руки и пошла к лестнице.
Минут через шесть она спустилась вниз, уже одна, потёрла виски, взяла микрофон, дала отмашку оператору и продолжила репортаж, начав с того, что только что она собственноручно положила своего сына в огонь.
А на экранах крупным планом показывали горящего живьём трёхлетнего ребёнка и его улыбающуюся маму.
- Молох принял жертву. - В очередной раз провозгласил жрец.
Церемония шла своим чередом. Оставалось ещё двадцать малышей трёх и четырёх лет.