Нотариус смерти
Они задают это так, будто где-то есть касса, очередь и кассир с бейджиком: «Право на убийство — только по паспорту». Согласуйте в окошке номер два. Они всегда спрашивают так, будто это какая-то выдача разрешений, как водительские права или охотничий билет. Как будто кто-то где-то сидит за столом, ставит печати и говорит: «Тебе можно. А тебе — нельзя».
Но кто вообще раздаёт эти права? Государство? Оно и так уже забрало себе монополию на смерть. Оно убивает чужими руками, на расстоянии, через формы и печати, под штампами «законно». Но его никто не спрашивает: «А кто вам дал это право?».
Но я всё жду, кто же придёт с этим документом? Государство? Оно же уже давно узаконило убийство — в форме войн, казней, самообороны. Оно убивает за границей и на своих улицах, но никому не объясняет, кто выдал ему лицензию.
Но кто вообще раздаёт эти права? Государство? Оно и так уже забрало себе монополию на смерть. Оно убивает чужими руками, на расстоянии, через формы и печати, под штампами «законно». Но его никто не спрашивает: «А кто вам дал это право?».
Но я всё жду, кто же придёт с этим документом? Государство? Оно же уже давно узаконило убийство — в форме войн, казней, самообороны. Оно убивает за границей и на своих улицах, но никому не объясняет, кто выдал ему лицензию.
Суд? Суд выдаёт лицензии на убийство косвенно — когда закрывает глаза, когда оправдывает полицейского, который «перестарался», когда отпускает насильника к очередной жертве. Суд молчит, как будто сам боится услышать этот вопрос.
Суд? Судья, который отпускает убийцу «за недостаточностью доказательств» и подписывает приговор другому — он ведь решает, кому жить, а кому нет. Но никто не спрашивает: «А кто дал тебе право?».
Бог? Его имя тоже часто используют как печать для смерти. Войны, казни, месть — всё «по воле Его». Но я не помню, чтобы он лично приходил и вручал этот документ: «Вот тебе, дитя моё, разрешение».
А может, это право вообще не выдаётся? Может, это не документ и не штамп, а пустота, которую ты сам берёшь в руки. Как нож с кухни. Он лежит, и никто не подписывает, что им можно резать хлеб, а что — горло.
А что если никто его и не выдаёт? Что если право на убийство — не бумага и не разрешение, а пустота? Право, которое ты берёшь сам, в тот момент, когда решаешь, что живой человек может перестать быть живым.
Ведь спрашивая «Кто тебе дал право?», они как будто хотят услышать фамилию, должность, подпись. А я всё думаю: а кто должен? Кто должен быть этим нотариусом смерти? Может, право на убийство — это как дыхание: ты просто начинаешь, потому что можешь.
И да, это звучит страшно. Но и жизнь тоже никто не выдавал официально. Не приходил человек в пиджаке и не вручал: «Вот, живи. По правилам». Мы же как-то родились без разрешений. И умереть можем — тоже без них.
Так кто дал мне право убивать? Никто. И, возможно, именно поэтому я его взял сам.
Суд? Судья, который отпускает убийцу «за недостаточностью доказательств» и подписывает приговор другому — он ведь решает, кому жить, а кому нет. Но никто не спрашивает: «А кто дал тебе право?».
Бог? Его имя тоже часто используют как печать для смерти. Войны, казни, месть — всё «по воле Его». Но я не помню, чтобы он лично приходил и вручал этот документ: «Вот тебе, дитя моё, разрешение».
А может, это право вообще не выдаётся? Может, это не документ и не штамп, а пустота, которую ты сам берёшь в руки. Как нож с кухни. Он лежит, и никто не подписывает, что им можно резать хлеб, а что — горло.
А что если никто его и не выдаёт? Что если право на убийство — не бумага и не разрешение, а пустота? Право, которое ты берёшь сам, в тот момент, когда решаешь, что живой человек может перестать быть живым.
Ведь спрашивая «Кто тебе дал право?», они как будто хотят услышать фамилию, должность, подпись. А я всё думаю: а кто должен? Кто должен быть этим нотариусом смерти? Может, право на убийство — это как дыхание: ты просто начинаешь, потому что можешь.
И да, это звучит страшно. Но и жизнь тоже никто не выдавал официально. Не приходил человек в пиджаке и не вручал: «Вот, живи. По правилам». Мы же как-то родились без разрешений. И умереть можем — тоже без них.
Так кто дал мне право убивать? Никто. И, возможно, именно поэтому я его взял сам.
(голосов: 6)
Категория: Страшные рассказы
