Запах ладана пропитал дешевый ковролин номера в отеле. Николай Петрович, коммивояжер из Нижнего Тагила, отхлебнул теплого пива и уставился в мутный экран телевизора. Шла передача про экстрасенсов. На экране лысый человек с пронзительным взглядом рассказывал о вибрациях земли и чакрах, которые блокируют денежный поток.
Николай Петрович фыркнул. Деньги его текли совсем в другую сторону – к банку, который требовал выплату по кредиту за новую "Ладу". Он выключил телевизор и подошел к зеркалу. В тусклом свете отражался немолодой, уставший человек с мешками под глазами и намечающейся лысиной.
"Вот она, чакра нищеты!" – подумал Николай Петрович, поглаживая живот. Внезапно изображение в зеркале исказилось. Не лицо Николая Петровича смотрело на него, а... маска. Безгубая, с провалами вместо глаз и злобной ухмылкой. Маска медленно кивнула.
Николай Петрович фыркнул. Деньги его текли совсем в другую сторону – к банку, который требовал выплату по кредиту за новую "Ладу". Он выключил телевизор и подошел к зеркалу. В тусклом свете отражался немолодой, уставший человек с мешками под глазами и намечающейся лысиной.
"Вот она, чакра нищеты!" – подумал Николай Петрович, поглаживая живот. Внезапно изображение в зеркале исказилось. Не лицо Николая Петровича смотрело на него, а... маска. Безгубая, с провалами вместо глаз и злобной ухмылкой. Маска медленно кивнула.
Николай Петрович отшатнулся. Он потер глаза, снова посмотрел в зеркало. Там был он, но... с каким-то странным холодным выражением лица. И улыбка... улыбка, как у маски.
"Показалось", – пробормотал он, дрожащей рукой хватаясь за стакан с пивом.
В эту ночь Николай Петрович не сомкнул глаз. В голове крутились мысли о кредите, о работе, о странном отражении в зеркале. А когда он все-таки провалился в тревожный сон, ему снилась маска. Она танцевала вокруг него, нашептывая слова, которые он не мог разобрать, но от которых по спине бежали мурашки.
Утром Николай Петрович обнаружил, что его лицо одеревенело. Он не мог нормально улыбаться, не мог выразить эмоции. Его лицо превращалось... в маску.
Он попытался позвонить жене, но вместо слов из его горла вырвался хрип. Он хотел закричать, но мог лишь молча смотреть в окно на серый московский пейзаж, чувствуя, как чужая сущность проникает в него, замещая его личность, оставляя лишь пустую оболочку, облаченную в лицо-маску.
Коммивояжер из Нижнего Тагила исчез. Осталась лишь маска, которая отправилась по делам, заключать сделки, собирать долги и, возможно, искать новую жертву. Ведь маскам, как и деньгам, всегда нужно движение. А движение – это жизнь, пусть даже чужая.
"Показалось", – пробормотал он, дрожащей рукой хватаясь за стакан с пивом.
В эту ночь Николай Петрович не сомкнул глаз. В голове крутились мысли о кредите, о работе, о странном отражении в зеркале. А когда он все-таки провалился в тревожный сон, ему снилась маска. Она танцевала вокруг него, нашептывая слова, которые он не мог разобрать, но от которых по спине бежали мурашки.
Утром Николай Петрович обнаружил, что его лицо одеревенело. Он не мог нормально улыбаться, не мог выразить эмоции. Его лицо превращалось... в маску.
Он попытался позвонить жене, но вместо слов из его горла вырвался хрип. Он хотел закричать, но мог лишь молча смотреть в окно на серый московский пейзаж, чувствуя, как чужая сущность проникает в него, замещая его личность, оставляя лишь пустую оболочку, облаченную в лицо-маску.
Коммивояжер из Нижнего Тагила исчез. Осталась лишь маска, которая отправилась по делам, заключать сделки, собирать долги и, возможно, искать новую жертву. Ведь маскам, как и деньгам, всегда нужно движение. А движение – это жизнь, пусть даже чужая.
EdWeber