Страшилка

Огромные двери из чёрного дерева с золотыми замками, обрамлённые запутанными узорами, раскрылись, словно в пасти чудовища. Внутри завораживала игра теней, которые танцевали на стенах, словно призраки, древние потемневшие от времени образы. Стены были обиты бордовым бархатом, а потолок был увенчан величественными люстрами, чьи хрустальные слёзы мерцали, как огненные глаза. На столах из чёрного мрамора, уставленных из очень тёмно зеленовато-синих черепов, соседствовали яства, настолько откровенно разжиревшие слизни и закопчённые мозги, что чаша наполненная ими могла бы потопить целый мир. Инкрустированные бриллианты тёмно красно-пурпурного цвета, ониксы и рубины. Участники бала, скрытые под масками, жадно глотали изысканные блюда, выходя за рамки привычного. Кровь ягод, шевелящихся морепродуктов и бичи страсти — во всём этом был безумный оргазм вкусов. Меж столами снова заплясали марионетки, но это уже не было театром. Это было присутствие покойников, покинувших свои гробницы лишь ради такого пиршества.

Среди фигляров света и тьмы внезапно раздался гул, словно сам Апофис замер в ожидании. Все взгляды обратились к входной арке, где появилась Тёмная Королева в роскошном чёрно-багровом одеянии, которое преломляло свет, отбирая его из окружающего мира.

Мы привыкли к тому, что сказки — это для сопливых детишек. Однако, когда-то давно, веке в XVI, сказки были вполне взрослым развлечением, за которыми кроиться смела мораль суровой реальности.

Гензель и Гретель

Ещё один небезызвестный сказочный сюжет, повествующий о брате и сестре, которые попадают в лапы к ведьме-каннибалу, живущей в лесном доме, построенном из сладостей.

От первого до последнего слова в этой сказке веет ужасом. Во-первых, фигура отца, отправляющего родных детей в лес на верную погибель под давлением своей жены, мачехи Гензеля и Гретель. Во-вторых, образ старухи, заставляющей сестру откармливать своего брата. В-третьих, сами дети. В этой сказке они не являются жертвами в традиционном понимании этого слова: брат и сестра оказываются весьма находчивыми малышами, а в жестокости отчасти не уступают своей тюремщице. Гретель обманом заманивает ведьму в печь и дотла сжигает её. После этого дети грабят дом старухи. Они возвращаются к отцу и на вырученные от награбленного деньги живут в достатке.

Мир Аркхаллы, могущественной и жестокой Королевы, которая железной рукой правит царством вампиров и людей, до того дня, когда она поняла, что погрузилась в пучины запретной любви. Осмельтесь отвергнуть Аркхаллу и её порочное очарование. Её красота и сила опускали на колени даже самых могущественных мужчин. Посмотрим, сможешь ли Ты сопротивляться ей!   

***

Думы беспокоили Бэла, даже когда армия отправилась на Каркосу. Боевая колесница была на полном ходу, как и вся кавалерия. Белый конь фыркнув, держался пути. Звук копыт топающих лошадей заполнял собой округу. У одной из них, кашляющей через открытый рот с полным напряжением грудной клетки, происходит что-то дополнительное. Но что же происходит с Аркхаллой? Убийство себе подобных. Беседы с людишками. Не заходит ли она слишком далеко? 
— Мы разобьём лагерь в тени того хребта. — Указывала пальцем Королева. Золотые доспехи и золотой шлем Арцетских воителей, а так же наручи — металлические пластины, прикрывавшие руки на войне. В данном случае, её наручи были из натуральной кожи, высокие и с оплёткой в три петли. — Пусть новобранцы поставят палатки и выкопают укрытия от солнца.

— Это глупость Издубара довела их до этого. — Вскинув рукой, воскликнула Аркхалла. — Отправьте всадников в Тибиру и принесите мне его голову. 
Простолюдины ошеломлённо вытаращились, пооткрывав рты, а кто-то улыбался, наивно веря в милосердие и в бескорыстие бессмертной. 
— Вот моё правосудие, старик. Прощайте. — Громко разносилось напоследок.
Резким движением, выбросив руку вперёд, отдаёт приказ своим служителям. Стая слетающихся летучих мышей. Визуально, они казались больше, словно состоявшие из какого-то мутагена. Быстрыми хлопками крыльев, они шли в атаку, ринувшись с молниеносной скоростью. Простые крестьяне в ужасе глазели на надвигающуюся опасность. Те, кто стояли позади в страхе отпрянул и отпрыгнул в сторону, подобно воланчику. Самые смышлёные, было подались в бега, перебирая ногами на всех парах, сломя голову. От силы их было всего восемь человек. Это был кошмар наяву: второй из них, кто озвучивал своё обращение перед Королевой, срывал голосовые связки, пока одна из летучих мышей вырывала ему одно из глазных яблок. Он визжал хлеще девчонки, махая в воздухе руками, безудержно корчился в предсмертных муках. Летучие мыши окружили несчастных и отрывали плоть, кусок за куском, сдирая кожу. В какой-то момент становилось понятно, что они снимают скальп, кровь хлестала из стороны в сторону. Что же это за гибрид? Пальцы задних ног вооружены длинными и острыми когтями; задние конечности очень длинные, в 1,8–3,9 раз длиннее, чем у большинства летучих мышей. Странно, но у них снабжён ещё и «указательный» палец. Как известно, у летучих мышей нет когтя на втором пальце передних конечностей, но только не у этих. У этих он как раз таки был.

Зловоние удушает их ещё с тех пор, как они прошли через врата Грейва. Оно сильнее, чем рявкающие командиры, загоняющие их внутрь, и резче, чем огни, что пылают в её обители. На ступенях оно едкое, с оттенком праха. Запах струпьев. Наверху оно источалось из гноящихся ран. Душный, сгущающийся смрад. Внутри оно обернулось в острый запах соли и металла; ужасающе знакомый запах. Так пахнет плоть, когда её режут. Храмовый конвоир не произносит ни слова. Острота его улыбки говорит за него. Остальные менее деликатны. Непристойные шёпоты издеваются над пленниками, когда те пробиваются сквозь темноту, высказывая зловещие угрозы. Когти впиваются в плоть, забавляясь с ней, как с закуской. Некоторые чувствуют их - как кончики острых языков у себя в ушах, что подобно острому и тонкому лезвию, разрезают надвое. Зловоние становится только хуже. Алтарей в храме нет. Только плиты и разделочные столы. Боги этого места — существа из плоти, которые питаются кровью. Алый нектар наливают в кубки, изготовленные для события. Новое чувство знакомости усугубляет страх. Напитки выкачивают из глоток друзей, товарищей. Мужчины, что воевали вместе с ними, что были схвачены вместе с отребьем. Мужчины, отправленные в храм раньше них, подаются как первое блюдо. Ибо, как и всех истинных Богов, властителей Грейва боготворят, потому что они безжалостные. И ничто не утоляет их так, как жизни. Ужасы восхождения в храм ослабевали. Всего лишь грёзы перед кошмаром. Узники знают, что они пропали. Никто не возвращается из Грейва. Не после лицезрения бессмертных. И их бессмертной Королевы. Её Господство в сапфире её глаз. Остальные здесь, чтобы выражать его за неё.

Под светом полной луны на ночном небосводе, освободившемуся от оков дождливых туч, по озеру, похоронившему под собой целый жилой район, плыла лодка с одинокой фигурой; причалив к берегу, охотник за нечестью – красно-чёрный силуэт - спрыгнул на землю, наслаждаясь шёпотом завывающего ветра и музыкой битых бутылок, подвешенных за сухие ветви старых деревьев, - они должны были отпугивать потустороннюю нечисть – во имя тех, за кого умершие молились, но не исполнивших их последние мечты. Вороны, гаркнув во всё горло чужаку, взмахнули крыльями и устремились прочь с проклятого места, будто предупреждая, что сюда не стоит соваться; деревянная табличка, покачивающаяся на ржавом гвозде, гласила: «Всяк сюда вступивший назад дороги не найдёт». Глаза незваного гостя блеснули алым: назад всё равно не отступить. Пальцы впились в металлические рукояти острых клинков, на которых пятнами блестела ещё свежая кровь; скоро на них останется ещё одно красное воспоминание, ведь дампир уже успела почувствовать, что тот, кого она искала всё это время, находится здесь, рядом.
И пусть эта тварь молится, что она пока ещё жива.

Синопсис: после убийства своего отца, Рейн размышляет над тем, что ей теперь делать со всем этим вампирским Апокалипсисом. Она раздумывает о своём и через какое-то время к ней является королева Феррил – настоящая Феррил. После их разговора Рейн начинает сомневаться в том, правильно ли она поступает в своей жизни. Они расходятся, и Рейн остаётся одна – с новым ужасным миром.

Локация: Башня Кейгана. Через час после его смерти.
Показывается башня Кейгана с видом на город – небоскрёб как одинокий силуэт на фоне вечернего неба. Город полностью разрушен, по нему до сих пор бродит армия – тёмный легион вампиров, когда служивший отцу Рейн. Через какое-то мгновение в темноте возникают выстрелы: армия сообщества Бримстоун борется с полчищами вампиров.

Насекомые перебирали крохотными лапками по выжженной земле, направляясь в точном направлении, словно... их звал кто-то. Рейн, закрыв двери и оказавшись снаружи, сморщилась, будто надкусила лимонную дольку: свежий воздух, так необходимый её лёгким, через секунду показался ей зловоннее обители Слезз. Здесь было всё таким... грязным и мёртвым. Словно художник выплеснул на холст горючее и поджог его, недовольный своим этюдом: трава сгорала чернотой, в некогда красивых водоёмах плескались остатки трупов, выеденных тараканами, на высоких ветвях качались висельники, раздутые от паразитов, нашедших в них свой дом; дампир сглотнула, отряхиваясь от невидимых пылинок. Так мерзко на душе ей ещё никогда не было. Но она продолжила идти рядом с мелкими насекомыми, которые будто не замечали её присутствия; даже когда букашки сами лезли под ноги, насаживаясь на острый каблук, продолжали маршировать прямо, не сбиваясь с пути.

Рейн шагала вместе с ними в определённом направлении, наблюдая за поведением насекомых: те, как роботы, перебирали лапками синхронно, одинаково огибали препятствия в виде декоративных валунов или недоеденного мертвеца; понятно, что они тут нашли для себя – настоящий мусорный рай, гигантская помойка на целый парк! Тараканий коврик неожиданно завернул за угол, и Рейн прибавила шаг, прячась за сухими деревьями, хватаясь за рукояти клинков. Шипение насекомых усиливался, ей показалось, что сейчас, прямо за перевёрнутой охранной будкой, её будет ожидать гигантский голем, высотой в несколько этажей, в котором перемешались просто все известные виды мерзких паразитов, но... Дампир неспешно подошла к перевёрнутой кабине и, присев на корточки, юркнула в темноту отбрасываемой тени, выглядывая из-за баррикады на то, как множество тараканов пропадали в... подоле чужого порванного платья.

Выбравшись на крышу, Рейн тут же притаилась, прислонившись спиной к стене; она двигалась медленно, высматривая жертву, не жаждущую спрятаться: та, которую слуги называли Феррил, стояла на самом краю башни, подтягивалась, тянулась к солнцу – лучи гигантской звезды теперь безвредны для кровопийц из-за гигантской машины, испускающей ядовитые кровавые пары. Живые татуировки волновались по всему телу вампира – будто так же хотели почувствовать на себе то самое тепло, от того и скапливались чёрными кляксами на определённых участках кожи, куда попадал розовый из-за химического фильтра свет. Голубая дева расчёсывала длинными когтями дреды и улыбалась – её план почти осуществился. Рейн, наблюдая за ней, презрительно фыркнула и, выглянув из-за угла, бегло осмотрелась, а после, удостоверившись, что горизонт чист, юркнула к лестнице, ведущей как раз к виновнице торжества. Феррил широко улыбалась, обнажая острые клыки: она королева вечера, она та, кто привела её расу к триумфу!
Дорогой папочка теперь может ею гордиться.

Стук каблуков раздавался гулким эхом. Это был ужас, она чувствовала ненависть крестьян, которые совершили налёт на её логово с отчаянной решимостью убить её, или хотя бы нанести как можно больше вреда.
— Вот она! — Воскликнул мужчина с горящим факелом в руках, тыча пальцем в удаляющуюся фигуру.
Она не могла остаться в замке, ведь солнце ещё не зашло. Она побежала, но не смогла вырваться и тогда поняла, что её время пришло. Толпа разъярённых мужчин с ярко горящими факелами, из-за чего языки пламени были похожи на обжигающие клубы, с вилами, клинками и мачете, от которого блеснул луч света, отражаясь на нём, как белое солнце. Кто-то приподнял огромный по размерам крест. Девушка с пышной грудью бежала со всех ног, придерживая подол красного платья. Мужчины враждебно смотрели, подступая целой толпой. Её загнали в угол рассчитывая убить. Бежать больше было некуда, её просто ошеломили эти деревянные колья, кресты и ножи. Окружив несчастную, мужчины опускали в её адрес различного рода комментарии, пока один не ударил по колену, чтобы та пала перед ними на колени. Они хотели, чтобы та насладилась отсрочкой, пока они будут глумиться и издеваться над ней.
— Нет! Нет! Лучше сразу убейте меня, мерзкие смертные! — Свирепо закричала она.
— Не отпускайте верёвку! — Воскликнул один из крестьян, обращаясь к парням. Он стоял позади, удерживая королеву вампиров. — А то она откусит мне руку или ещё чего!
Её сила была огромной, но использовать её означало мгновенную смерть. Ждать не было мочи. Мужчины хотели измываться над ней, жаждая этого прямо сейчас.
— Нет! Нет! — Срывала голос красивая девушка, с прямыми тёмными волосами.