Мотыльки
А мы всё бьёмся об это бренное стекло.
Оно едва заметное: в нём отражается медовый огонь фонаря. Так хочется к этому теплу свету, там солнце. Солнце, которое засыпает на ночь и просыпается днём. Люди сдерживают его в стекле. Зачем? Его же можно выпустить.
И однажды человеку надоело, что мы пытаемся украсть его солнце. Он жадный? Возможно. Но тогда он проткнул нас иголочками: блестящими и тонкими. Это было очень больно: её острие он воткнул прямо между крыльев, в спину. Боль пробежала по телу обжигающими волнами кипятка, заболела голова, всё поплыло перед глазами. Манящий свет угасал. Крылья постепенно ослабевали и становились ничтожными: из как будто не было. Вновь поднялось солнце, а потом сомкнулись веки.
А ночью мы проснулись вновь. Человек что-то читал: там были какие-то девушки. Возможно, людям нравится это. А нам нравится свет. Он такой приятный и тёплый. Цветом он напоминает раскалённый металл: такой же светлый, оранжевый. Внутри бушует огонь. Он такой живой, кажется, будто резвится маленькое дитя. Оно подпрыгивает, встаёт на носочки и будто ловит мяч.
Оно едва заметное: в нём отражается медовый огонь фонаря. Так хочется к этому теплу свету, там солнце. Солнце, которое засыпает на ночь и просыпается днём. Люди сдерживают его в стекле. Зачем? Его же можно выпустить.
И однажды человеку надоело, что мы пытаемся украсть его солнце. Он жадный? Возможно. Но тогда он проткнул нас иголочками: блестящими и тонкими. Это было очень больно: её острие он воткнул прямо между крыльев, в спину. Боль пробежала по телу обжигающими волнами кипятка, заболела голова, всё поплыло перед глазами. Манящий свет угасал. Крылья постепенно ослабевали и становились ничтожными: из как будто не было. Вновь поднялось солнце, а потом сомкнулись веки.
А ночью мы проснулись вновь. Человек что-то читал: там были какие-то девушки. Возможно, людям нравится это. А нам нравится свет. Он такой приятный и тёплый. Цветом он напоминает раскалённый металл: такой же светлый, оранжевый. Внутри бушует огонь. Он такой живой, кажется, будто резвится маленькое дитя. Оно подпрыгивает, встаёт на носочки и будто ловит мяч.
Снова показалось солнце и мы отлетели от лампы. Человек спал, но позже затрезвонил телефон. Он смахнул моих спящих братьев на пол: многие лежали мёртвыми, а многие взлетели. В моих братьях торчали иглы. Человек вышел на улицу, когда в вентиляции раздался оглушительный шлепок: значит, Диора проснулась и тихонько скулит в этих тёмных коридорах. Мы огромной стаей полетели к Диоре: наши крылышки издавали хлопки, кто-то мельтешил лапками, звуки их малюсеньких шажков раздавались громким эхом. А вот и Диора.
Это был ребёнок. Маленькая девочка, покрытая грязью и пятнами. Её волосы были заплетены в косы, а из головы торчало два усика-антенны, как у мотыльков. Грязные и рваные крылья красовались за спиной, а на кончиках её пальцев блестели огоньки. Она тихо стонала, но на самом деле лишь подзывала к себе мотыльков. Они крутились около её пальцев и тут же попадали в слюнявую пасть, напичканную отвратительными чёрными клыками. Её язык был поделён на две части, из раны, которая разделила язык, вылезал уже припёкшийся гной. Кровавые следы покрыли губы и руки, а от самой девочки исходил запах дерьма.
Я не долетел до конца. Прекрасно понимая, что не смогу не поддаться соблазну огоньков, я пытался улететь в сторону. Раздавался крик голодной девочки, хруст мотыльков, погибающие в её зубах. Я помню, как меня «спас» паук: я врезался в паутину, не смог выбраться и, наверное, только благодаря этому не смог попасть в пасть Диоре. Её глаза были полностью белыми, хотя, если быть точным, был и бледный зрачок. Весь глаз покрылся красными следам, из под век лезли противные черви: это были личинки мотылей. Паук тоже оказался съеден девочкой. Но был также отряд «охотников»: это были мотыльки, ведущие остальных к любительнице поесть. Их отличительная черта в том, что глаза у них налиты кровью, а крылья чёрные, словно ночное небо.
Я вернулся обратно в комнату. Шлепки прекратились, выжившие, а также отряд охотников выбрались наружу и уселись на стенах. К человеку пришли маленькие люди: их называют «детьми». У нас же это просто недозрелый корм. Человек был очень рад их приходу и усиленно загораживал журналы с девушками, которые он читал. Дети всё изучали: полку с книгами, стол и древнюю лампу: такие показывали в фильмах. Из окна был чудесный вид на безграничные поля и деревья, небольшой сад и маленькие домики-каморки, в которых обитали жители деревушки.
Ночь наступила вновь. Человек включил лампу, а его личинки резвились возле грязных матрасов. На матрасах были капли чая и ещё какие-то странные следы. Мотыльки летали около мальчика: он был достаточно толстым, но очень интересовался этими маленькими бабочками. Глубокой ночью комната наполнилась тишиной. Открылась входная дверь, человек вышел на улицу. На сей раз было тихо в курятнике. Не было слышно звуков посторонних. Тех, кто жрал куриц сырыми, но делал это с помощью ножа: разрезал брюхо и съедал внутренности. Человек не знал о Диоре. Она не пользовалась ножом, но пользовалась единственным когтем из всех пальцев: владела она им умело, поэтому оставляла всегда ровные разрезы.
В вентиляции вновь раздались шлепки и стоны. Человек, стоя на улице, схватился за ружьё, которое висело у него через плечо. Тот побежал в дом, но... Встретил мотыльков-охотников. Ах, какой я сегодня растерянный, забыл рассказать про их козырь!
Они умеют манипулировать людьми. У них есть маленькие коготки, которыми они разорвали человеку глазное яблоко. Тот упал с дикими криками, пытаясь освободиться от мучителей, но не выходило. Мотыльки проникали всё ближе в мозг и имели полный контроль над человеком. Кровь хлестала из его глазниц, маленькие крылышки окропились кровью. Боль расползалась по телу, яд из коготков уже растекался в венах. Человек пошёл к двери.
Тот пухленький мальчик проснулся от крика и шлепков. Открыв глаза он увидел несколько мотыльков, которые кружились около запертой вентиляции. Открыв им проход, мальчик невольно содрогнулся, но любопытство взяло верх. Он пошёл за огоньками и звуками маленьких крыльев. Под руками стало липко. Мальчик увидел Диору. Возможно, она хотела съесть мальчика, но что-то пошло не так. Диора, как и всегда, ощетинилась и схватила жертву, но она просто завернула его в нитки. Повесила как куколку и облизывала. Куколка промокла насквозь слюной Диоры. Она впервые вылезла из вентиляции: просто вышла и прыгнула к личинке человека. Сначала облизывала, а потом впилась кривыми зубами в их лица. Матрац намок и стал алым. Позже Диора разорвала горло лежащей девочке. Просто рвала её тело на две части, выедала внутренности и выпивала солёную кровь.
Дверь открылась. Человек вернулся с окровавленным лицом. Ни сказав ни слова, он просто полез в вентиляционную шахту, где и застрелился. Сегодня был грандиозный пир. Диора ела всю ночь, подкармливала охотников. Я думал, что так будет продолжаться постоянно: к нам будут приезжать другие люди, мы их будем съедать... Я думал, что всегда буду немым наблюдателем, пока однажды меня не соблазнил этот небольшой огонёк на кончике пальцев Диоры. Я знал, что лишь мотыльки помогают развиваться «куколке», которую сделала Диора из мальчиков, а людей она ела на досуге. Мне...
Просто захотелось быть съеденным.
Прощайте.
Это был ребёнок. Маленькая девочка, покрытая грязью и пятнами. Её волосы были заплетены в косы, а из головы торчало два усика-антенны, как у мотыльков. Грязные и рваные крылья красовались за спиной, а на кончиках её пальцев блестели огоньки. Она тихо стонала, но на самом деле лишь подзывала к себе мотыльков. Они крутились около её пальцев и тут же попадали в слюнявую пасть, напичканную отвратительными чёрными клыками. Её язык был поделён на две части, из раны, которая разделила язык, вылезал уже припёкшийся гной. Кровавые следы покрыли губы и руки, а от самой девочки исходил запах дерьма.
Я не долетел до конца. Прекрасно понимая, что не смогу не поддаться соблазну огоньков, я пытался улететь в сторону. Раздавался крик голодной девочки, хруст мотыльков, погибающие в её зубах. Я помню, как меня «спас» паук: я врезался в паутину, не смог выбраться и, наверное, только благодаря этому не смог попасть в пасть Диоре. Её глаза были полностью белыми, хотя, если быть точным, был и бледный зрачок. Весь глаз покрылся красными следам, из под век лезли противные черви: это были личинки мотылей. Паук тоже оказался съеден девочкой. Но был также отряд «охотников»: это были мотыльки, ведущие остальных к любительнице поесть. Их отличительная черта в том, что глаза у них налиты кровью, а крылья чёрные, словно ночное небо.
Я вернулся обратно в комнату. Шлепки прекратились, выжившие, а также отряд охотников выбрались наружу и уселись на стенах. К человеку пришли маленькие люди: их называют «детьми». У нас же это просто недозрелый корм. Человек был очень рад их приходу и усиленно загораживал журналы с девушками, которые он читал. Дети всё изучали: полку с книгами, стол и древнюю лампу: такие показывали в фильмах. Из окна был чудесный вид на безграничные поля и деревья, небольшой сад и маленькие домики-каморки, в которых обитали жители деревушки.
Ночь наступила вновь. Человек включил лампу, а его личинки резвились возле грязных матрасов. На матрасах были капли чая и ещё какие-то странные следы. Мотыльки летали около мальчика: он был достаточно толстым, но очень интересовался этими маленькими бабочками. Глубокой ночью комната наполнилась тишиной. Открылась входная дверь, человек вышел на улицу. На сей раз было тихо в курятнике. Не было слышно звуков посторонних. Тех, кто жрал куриц сырыми, но делал это с помощью ножа: разрезал брюхо и съедал внутренности. Человек не знал о Диоре. Она не пользовалась ножом, но пользовалась единственным когтем из всех пальцев: владела она им умело, поэтому оставляла всегда ровные разрезы.
В вентиляции вновь раздались шлепки и стоны. Человек, стоя на улице, схватился за ружьё, которое висело у него через плечо. Тот побежал в дом, но... Встретил мотыльков-охотников. Ах, какой я сегодня растерянный, забыл рассказать про их козырь!
Они умеют манипулировать людьми. У них есть маленькие коготки, которыми они разорвали человеку глазное яблоко. Тот упал с дикими криками, пытаясь освободиться от мучителей, но не выходило. Мотыльки проникали всё ближе в мозг и имели полный контроль над человеком. Кровь хлестала из его глазниц, маленькие крылышки окропились кровью. Боль расползалась по телу, яд из коготков уже растекался в венах. Человек пошёл к двери.
Тот пухленький мальчик проснулся от крика и шлепков. Открыв глаза он увидел несколько мотыльков, которые кружились около запертой вентиляции. Открыв им проход, мальчик невольно содрогнулся, но любопытство взяло верх. Он пошёл за огоньками и звуками маленьких крыльев. Под руками стало липко. Мальчик увидел Диору. Возможно, она хотела съесть мальчика, но что-то пошло не так. Диора, как и всегда, ощетинилась и схватила жертву, но она просто завернула его в нитки. Повесила как куколку и облизывала. Куколка промокла насквозь слюной Диоры. Она впервые вылезла из вентиляции: просто вышла и прыгнула к личинке человека. Сначала облизывала, а потом впилась кривыми зубами в их лица. Матрац намок и стал алым. Позже Диора разорвала горло лежащей девочке. Просто рвала её тело на две части, выедала внутренности и выпивала солёную кровь.
Дверь открылась. Человек вернулся с окровавленным лицом. Ни сказав ни слова, он просто полез в вентиляционную шахту, где и застрелился. Сегодня был грандиозный пир. Диора ела всю ночь, подкармливала охотников. Я думал, что так будет продолжаться постоянно: к нам будут приезжать другие люди, мы их будем съедать... Я думал, что всегда буду немым наблюдателем, пока однажды меня не соблазнил этот небольшой огонёк на кончике пальцев Диоры. Я знал, что лишь мотыльки помогают развиваться «куколке», которую сделала Диора из мальчиков, а людей она ела на досуге. Мне...
Просто захотелось быть съеденным.
Прощайте.
(голосов: 4)
Категория: Страшные звери
