Свора (Часть 3)

Джереми бежал по каньону, его дыхание обжигало лёгкие, ноги заплетались о камни. За спиной раздавался жуткий вой, нараставший с каждой секундой. Он знал, что они близко — мутировавшие псы и волки, чьи тела были искажены вирусом, а разум поглощён голодом. Слева мелькнул выступ скалы. Не раздумывая, он вскарабкался на него, используя последние силы. Наверху, не останавливаясь, разбежался и прыгнул, ухватившись за толстую лиану, свисающую над пропастью. Высота была огромной, и преследователи, бегущие внизу, не заметили его. Лиана затрещала под его весом. Он раскачивался над бездной, чувствуя, как пальцы немеют. Внезапно, с сухим треском, лиана оборвалась. Джереми успел перехватить выступ скалы, нависшей над ним. Боль пронзила плечи, но он, стиснув зубы, начал подтягиваться, борясь с гравитацией, с отчаянием цепляясь за жизнь. На противоположной стороне каньона, на возвышении, Диана и Марина вели огонь по наступающей стае. Диана, с грацией хищницы, натягивала тетиву своего рекурсивного лука, стрелы летели точно в цель, пронзая мутировавшие тела. Марина, с сосредоточенным выражением лица, перезаряжала арбалет, каждый выстрел был смертельным уколом. Но их было слишком много. Топот сотен лап сотрясал землю, вой и рычание сливались в единый, зловещий хор. Стрелы заканчивались. Диана, с отчаянной решимостью, поджигала наконечники стрел, превращая их в огненные снаряды. Пламя пожирало шерсть и плоть мутантов, но их натиск не ослабевал.
— Отступаем! — Крикнула Диана, и они, развернувшись, побежали, зная, что это может быть их последним бегством.
— Обрыв! — В голосе Марины звучал ужас. Впереди зияла пропасть. Бежать было некуда. Они стояли на краю, загнанные в угол, перед лицом неминуемой смерти. Не сговариваясь, они разбежались и прыгнули. Время замедлилось. Они летели в пустоту, ветер свистел в ушах, а внизу, в глубине, ледяная вода ждала их, как безжалостная пасть чудовища. Погружаясь в холод, каждая клетка их тела сжалась от шока, но инстинкт выживания заставил их мгновенно всплыть на поверхность. Вода обжигала, как пронзающие плоть иглы, но они не могли позволить себе слабость.
— Баржа! — Указывая на силуэт, прокричала темноволосая. Хорошо виден по бело-морской расцветки, который вырисовывался вдали. Вода бурлила вокруг них, и они начали грести, отчаянно стараясь выбраться из этого смертельного объятия. Но за ними, как тени, следовали их преследователи — мутировавшие собаки, их злобные глаза сверкали в темноте, а пасти открывались, готовые к нападению. Собака, одна из самых крупных, прыгнула в воду, её мощные лапы разрывали поверхность, оставляя за собой рябь. Она стремительно приближалась к Марине, которая, не в силах справиться с паникой, гребла изо всех сил, но не могла оторваться от воды. Внезапно одна из собак схватила ее за ногу, зубы вонзились в плоть, и Марина закричала от боли, теряя равновесие.
— Марина! — Закричала Диана, но не могла остановиться, не могла вернуться. Она знала, что если остановится, то сама станет жертвой. Время шло, и каждая секунда казалась вечностью. Девушка с русыми волосами, стиснув зубы, пыталась вырваться, но собака не отпускала. В панике она схватилась за канат, но его конец был слишком высоко, и она не могла дотянуться. Вода вокруг неё становилась красной от крови, и в этот момент она поняла, что не сможет выбраться. Диана, взобравшись на палубу баржи, протянула руку, но расстояние между ними было слишком велико.
— Держись, я тебя вытащу. Хватайся. — Но в её голосе уже слышалась нотка отчаяния.
Собака, почувствовавшая кровь, тянула несчастную вниз, в ледяную бездну. Другие псы подплывали, их злобные морды выражали лишь одно — голод. Марина отчаянно пыталась удержаться на поверхности, но силы покидали её. Диана, в отчаянии, огляделась. Её взгляд упал на сигнальный пистолет, который нашли тогда на башне Джереми с Карлом, но в хижине именно ей был найден ещё один патрон, как колесо фортуны, в которой она так нуждалась сейчас. В нём оставался всего один патрон. Это был её последний шанс. Она схватила пистолет, прицелилась и выстрелила. Выстрел оглушил тишину. Гильза, вылетев из пистолета, попала прямо в раскрытую пасть пса, в тот самый момент, когда он собирался нанести смертельный укус. Ярко-жёлтый свет вспыхнул, ослепляя на мгновение. Искры разлетелись во все стороны. Диана замерла, прикрыв рот ладонью. Она не могла поверить в свою удачу. Пёс, взвыв от боли, разжал челюсти и рухнул в воду, безжизненно барахтаясь. Но это была лишь временная передышка. Другие псы, озверевшие от запаха крови, продолжали атаковать. Они вгрызались в ногу Марины, которая, обессилев, уже не могла сопротивляться. Ее пальцы соскользнули с каната.
— Крх... — Прохрипела девушка, и её глаза наполнились слезами. Это был последний раз, когда Диана узреет её живой. Девушка в джинсовом комбинезоне исчезла под водой. Вода вокруг неё окрасилась в багровый цвет. Псы, оставшиеся на поверхности, яростно терзали её тело, не оставляя ей ни единого шанса на спасение. Диана застыла на палубе баржи, парализованная ужасом. Она видела всё, но ничего не могла сделать. Её сердце разрывалось от боли и вины. Она не смогла спасти Марину. Крик застрял у неё в горле. Она чувствовала, как по щекам текут слёзы, смешиваясь с солёными брызгами воды. Мир вокруг неё померк. В этот момент она поняла, что в этом новом, жестоком мире, выживание — это не только борьба с мутантами, но и борьба с собственной совестью. Она выжила, но другие погибли. И эта мысль преследовала её, как кошмар, от которого невозможно проснуться. Она стояла на палубе баржи, одна, в окружении ледяной воды и злобных глаз мутантов.

Застыла, словно пораженная молнией. Шок парализовал её на мгновение, но гулкий вой сирены, режущий воздух, вернул её в реальность. Времени оставалось катастрофически мало. Баржа, превращённая в плавучую тюрьму, содрогалась под ударами неведомой силы, и каждая секунда приближала их к неминуемой гибели. Она сорвалась с места, её сапоги глухо стучали по ржавой палубе, отсчитывая последние мгновения. Внезапно, впереди, на носу корабля, возникла зловещая фигура. Карл. Его лицо, искажённое гримасой боли и ненависти, было почти неузнаваемым. Он держался за живот, сквозь пальцы сочилась тёмная, пульсирующая кровь. Повернув голову, он продемонстрировал изуродованное правое ухо — лишь рваный клочок плоти, напоминание о жестокой схватке, в которой он чудом выжил.
— Вы бросили меня тогда! — Взревел он, его голос, хриплый и надтреснутый, эхом разнёсся над палубой. — Оставили погибать!
Девушка похолодела. Воспоминания о той злополучной вылазке, о хаосе и панике, захлестнули её. Но сейчас не время для оправданий.
— Нет на это времени, Карл! — Крикнула она, стараясь перекричать вой сирены. — Нужно выбираться отсюда!
— Брось, мы все погибнем. — Усмехнулся он, и в этой усмешке было столько отчаяния, что у Дианы сжалось сердце. — Ты ещё не поняла? Любая игра — это как рулетка или однорукий бандит в казино. Им невыгодно, чтобы кто-то сорвал куш. Мы все проигравшие. — Он говорил с какой-то маниакальной убеждённостью, и Диана почувствовала, как по спине пробегает холодок. В его руке блеснул металл. Клинок-кукри, зловеще изогнутый, словно усмешка смерти, отразил солнечный свет, ослепив её. Она зажмурилась на мгновение, отступив на шаг, когда блеск от холодного металла отразился игрой солнечного света, пройдясь полосой по сетчатке глаза. Карл воспользовался её замешательством. С диким воплем он бросился на неё, его глаза горели разнузданным безумием. Но Диана не была бы волевой, если бы позволила себя застать врасплох. Инстинкты, отточенные временем борьбы за выживание, сработали мгновенно. Она сорвала с плеча лук, натянула тетиву, и стрела, словно продолжение её руки, была уже направлена в Карла.
— Мы ещё можем выбраться отсюда! — Прорычала она, её голос звучал твёрдо, несмотря на охвативший страх.
Карл, словно не слыша её, отрицательно покачал головой, его движения были замедленными, словно он двигался в густом киселе.
— Выиграет только один, помнишь? — Прошептал он, маниакально растягивая слова, словно смакуя их. Он помахал указательным пальцем в воздухе, его взгляд был нездоровым, одержимым. — Если я убью вас всех, то выигрыш будет моим. Я и так многого натерпелся из-за вас, рискуя своей шкурой.
— Ты головой тронулся. — Зло прыснула девушка, отступая ещё на шаг.
Карл был в пределах досягаемости. Он резко швырнул в неё нож-кукри. Клинок, словно змея, извивался в воздухе, переворачиваясь в полёте, и с дьявольской точностью вонзился ей прямо в руку. Боль пронзила её, словно удар молнии, но одновременно с его атакой, Диана выпустила стрелу. Древко, оперённое чёрным вороньим пером, просвистело в воздухе и вонзилось Карлу в левое плечо. Он взвыл от боли, но не остановился. Ярость и отчаяние придали ему сил. Диана, стиснув зубы, выдернула нож из руки. Кровь хлынула, заливая ладонь, окрашивая ржавую палубу в багровый цвет. Но времени на жалость к себе не было. Она молниеносно натянула тетиву, пальцы, скользкие от крови, едва удерживали её. Следующий выстрел был смертельным. Стрела, выпущенная с яростной точностью, вошла Карлу прямо в голову, между глаз. Он замер на мгновение, словно не веря в произошедшее, а затем, покачнувшись, рухнул за борт. Диана услышала хриплый предсмертный крик, заглушённый плеском воды. Она подбежала к краю палубы и увидела жуткую картину. Мутировавшие псы, с клочьями шерсти и гниющими зубами, терзали тело Карла, разрывая его на части. Зрелище было настолько отвратительным, что её едва не вырвало. Она отвернулась, прижав окровавленную руку к груди. Боль была невыносимой, но она знала, что должна двигаться дальше. Времени оставалось всё меньше. Баржа продолжала содрогаться, и с каждой секундой шансы на спасение таяли. Огляделась. Палуба была пуста. Остальные, вероятно, уже пытались выбраться. Собрав всю свою волю в кулак, она побежала вперёд, оставляя за собой кровавый след. Вой сирены резал слух, словно предвещая неминуемую гибель. Но девушка не сдавалась.

Застывший воздух над заброшенной баржей, пропитанный запахом гнили и морской соли, вдруг взорвался рыком, заставившим кровь Дианы застыть в жилах. Она резко остановилась, спиной чувствуя холодное дыхание смерти. Медленно, с грацией пантеры, развернулась на пятках, и увидела его. Мутировавший питбуль, чудовищных размеров, возвышался над ней, словно кошмар, воплощённый в плоть. Его серо-голубая шкура, испещрённая белыми пятнами, казалась вылинявшей под безжалостным солнцем апокалипсиса. Но самое страшное — глаза. Голубые, когда-то, теперь они горели янтарным пламенем, прожигая насквозь, словно желая вырвать душу. Янтарный отблеск — признак мутации. У тех псов тоже был янтарный блеск в глазах. Девушка замерла, каждое нервное окончание натянулось, как струна. Долгие недели тренировок, выживания на этом проклятом острове, отточили её рефлексы до совершенства. В мгновение Ока, она сорвала лук с плеча и натянула тетиву до упора, демонстрируя нечеловеческую выносливость. Правая рука, в особенности предплечье, покрытая сложным узором татуировок, одна из которых была больше по размеру, тянулась вперёд, словно продолжение лука, а кисть, испещрённая надписями и символами, держала стрелу, готовую к смертоносному полёту. Питбуль, словно сорвавшийся с цепи демон, бросился на неё. Диана, повинуясь инстинкту, кувыркнулась в сторону, избежав смертоносных челюстей. Спиной почувствовала холодный металл баржи, вцепилась пальцами в ржавые края, удерживаясь от падения. В тот же миг, стрела, выпущенная с невероятной точностью, пронзила плоть чудовища. Питбуль взвыл, рухнул на палубу, дёргаясь в предсмертной агонии. Но Диана знала — нельзя давать ему шанс. Она подхватила окровавленный нож-кукри, валявшийся на палубе, и с яростью обрушила его на мутанта. Удары были быстрыми, точными, беспощадными. Кровь хлынула фонтаном, заливая палубу, окрашивая её в багровый с лиловым оттенком цвет. Добив чудовище, инстинктивно потянулась за спину, за колчан, но там было пусто.
Стрелы кончились. Проверила свой инвентарь, с досадой обнаружив, что больше ничего подходящего нет. Затолкала нож-кукри в самодельные ножны, прикреплённые к бедру. Лучше хоть что-то, чем совсем ничего. Она подошла к люку, расположенному на палубе. Грузовой и сходный люк, устройства для крепления груза — всё это говорило о том, что когда-то здесь кипела жизнь. Сейчас же — лишь тишина, нарушаемая её собственным дыханием. Отворив дверцу люка, она не успела даже моргнуть. Из темноты вылетел вихрь ярости, воплощённый в чёрно-шоколадном псе. Удар был настолько сильным, что Диана потеряла равновесие, рухнула на спину, а острые зубы вонзились ей в шею. Боль была невыносимой. Глаза расширились от ужаса, руки вскинулись в отчаянной попытке оттолкнуть нападавшего, ноги судорожно дёргались, пытаясь найти опору. Она пребольно ударилась спиной о что-то твёрдое, воздух выбило из лёгких. Пёс, словно одержимый, вгрызался всё глубже, чувствуя вкус крови.
Девушка боролась, отчаянно царапая, пытаясь вырваться из смертельной хватки. Но силы покидали с каждой секундой. Боль затопила сознание, превращаясь в невыносимую агонию. Она чувствовала, как жизнь покидает её тело, как тьма медленно поглощает всё вокруг. Через минуту руки и ноги обмякли, бессильно упав на палубу. Глаза застеклились, в них отражалось лишь пустое небо над заброшенной баржей. Девушка, на победу которой рассчитывали многие пользователи и игроки, испустила дух. Её тело, ещё недавно полное жизни и энергии, теперь лежало неподвижно, окровавленное и бездыханное, на холодной палубе, став жертвой безжалостного мира, где выживает лишь сильнейший. Вновь воцарившаяся тишина, лишь ветер тихо шелестел обрывками парусов, словно оплакивая павшую героиню. Победа, казавшаяся такой близкой, ускользнула, оставив только горечь поражения и бессмысленность смерти в этом проклятом месте.

Джереми, словно вынырнувший из ниоткуда, спотыкаясь, приближался к океану. Песок, холодный и влажный, цеплялся за его изорванную одежду, норовя утянуть обратно в пучину отчаяния. Каждый шаг давался с трудом, мышцы горели, а в голове пульсировала лишь одна мысль: «Выжить». Песчинки, словно крошечные осколки надежды, отлетали от носков его изношенных кроссовок, когда он, задыхаясь, вырвался на открытое пространство пляжа. Вдали, высоко в небе, словно насмешка судьбы, маячил вертолёт. Его силуэт, хищный и равнодушный, казался чужим в этом апокалиптическом пейзаже. Джереми замер, словно поражённый током, и в следующее мгновение его охватила ярость.
— Эй! Сюда! — Проревел он, голос сорвался, превратившись в хриплый вопль. Он размахивал руками, словно мельница, отчаянно пытаясь привлечь внимание. — Я здесь! Вернитесь! — Он махал руками, кричал что есть мочи, подпрыгивая на месте, словно марионетка, дёргаемая невидимыми нитями отчаяния. В каждом движении, в каждом крике сквозила мольба, надежда, страх. Но всё тщетно. Вертолёт продолжал свой неумолимый полёт, удаляясь в сторону заката. Небо, словно огромный холст, затянулось малиновыми оттенками, сквозь творожные облака в несколько слоёв, пронизывались янтарные и жёлто-золотистые лучи. Эта красота, обычно умиротворяющая, сейчас казалась издевательством, подчёркивая его одиночество и безысходность.
— Я здесь! Сюда! — Джереми сорвал голос, крик превратился в жалкий шёпот, но он продолжал, словно одержимый. В глазах плескался ужас, смешанный с безумной надеждой. Он чувствовал, как силы покидают его, как тело отказывается подчиняться.
Доносился звук удаляющихся лопастей, постепенно затихая, пока не растворился в шуме прибоя. Джереми рухнул на колени, песок обжигал кожу. Он смотрел вслед улетающему вертолёту, пока тот не превратился в крошечную точку на горизонте. Внутри зияла пустота, холодная и бездонная. В этот момент он почувствовал не только отчаяние, но и гнев. Гнев на тех, кто его бросил, на обстоятельства, которые привели его сюда, на саму судьбу, которая, казалось, решила сыграть с ним злую шутку. Этот гнев, словно искра, зажёг в нём новую надежду. Он не сдастся. Он выживет. Он докажет им всем, что они ошибались. Поднявшись на ноги, посмотрел на океан. Бескрайний, грозный, но в то же время манящий. Он вдохнул солёный воздух полной грудью и пошёл вперёд, навстречу неизвестности. Впереди его ждала борьба за выживание, но в его сердце, несмотря на отчаяние, теплилась искра надежды. Искра, которая могла разгореться в пламя.

Через мгновение холодный ветер хлестал по лицу, обжигая щёки и заставляя слёзы невольно катиться из глаз. Дыхание вырывалось из груди рваными, обжигающими клубами пара. Ноги горели, каждый шаг отдавался острой болью в икрах, но когда-то он не мог остановиться. Не сейчас. Позади него, некогда в ночной тишине, раздавался этот жуткий, утробный лай, который преследовал его уже несколько часов. Лай, полный голода и безумия. Он оглянулся через плечо, стараясь не сбавлять темп. В свете тусклой луны, пробивающейся сквозь рваные клочья облаков, он увидел их. Три силуэта, несущихся по заснеженному полю из морской пены и тропиков, словно тени из преисподней. Их глаза горели в темноте, как раскалённые угли, отражая безумную жажду крови. Заражённые. Их было трое, но самым опасным был теперь он сам — коренастый мужчина, двигавшийся с неестественной, почти звериной грацией. Джереми. Остальные участники реалити-шоу знали его как хорошего парня, как соседа, преданного друга и старшего брата, с которым они вместе чинили забор прошлым летом, обустраивали хижину и модифицировали оружие, собирая боеприпасы и укрепляя защитные барьеры и деструктив. Теперь в его глазах не было ничего человеческого. Только голод и безумие. Джереми криво усмехнулся, не по-доброму приподнимая правый уголок губы. В его радужках, обычно карих и спокойных, плясали янтарные огоньки. Они вспыхивали и гасли, словно искры в догорающем костре. Янтарный отблеск потухал, возгораясь с новой силой. Это говорило о том, что Джереми был заражён, как и те псы, что бежали за ним следом. Вирус прогрессировал, пожирая его разум и превращая в кровожадную тварь.

Дэнни стиснул зубы. Он знал, что заражённые чувствуют страх. Он не должен показывать им свою слабость. Он должен бежать. Бежать, пока у него есть хоть малейший шанс. Он перепрыгнул через поваленное дерево, чувствуя, как в лодыжке пронзила острая боль. Чёрт! Он подвернул ногу. Но он не мог остановиться. Он не мог позволить им догнать его. Впереди показался лес. Тёмный, густой, пугающий. Но это был его единственный шанс. В лесу он сможет затеряться, сможет спрятаться. Он рванул вперёд, вдыхая морозный воздух полными лёгкими. Лай становился всё ближе, всё громче. Он чувствовал их дыхание у себя на затылке. Внезапно, Джереми издал хриплый, нечеловеческий рык. Он ускорился, его движения стали ещё более звериными. Он был совсем рядом. Дэнни споткнулся, упал на колени, чувствуя, как острая боль пронзила его ногу. Он обернулся. Джереми стоял над ним, его янтарные глаза горели безумным огнём. Слюна капала с его клыков. Новый специальный участник поднялся на ноги, опираясь на сломанную ветку. Он знал, что это конец. Он не сможет убежать. Но он не собирался сдаваться без боя. Выхватил из кармана складной нож, его лезвие блеснуло в лунном свете. Смотрел прямо в глаза мужчине, стараясь не показывать свой страх.

До этого

Ночь пульсировала влажным жаром тропиков. Джереми, чьё лицо избороздили глубокие тени, тяжело дышал, прижимая окровавленную руку к бедру. Укус собаки, казалось, выжег клеймо прямо в его плоти. Яд расползался по венам, отравляя сознание липким страхом. Он знал, что времени почти не осталось. В отчаянии, он выхватил из-за пояса нож — старый, ржавый, но сейчас — единственное, что отделяло его от неминуемой гибели. Лезвие блеснуло в тусклом свете луны, отражая безумие в его глазах. Он приставил его к коже, дрожащей от напряжения. Одно резкое движение. Тот юноша, специально приглашённый участник полоснул ножом, и берег заполнился его пронизывающим воплем, полным боли и первобытного ужаса.
Сейчас здоровяк орудовал холодным металлом. Кровь хлынула, окрашивая песок багровым. Джереми закричал снова, захлёбываясь собственным отчаянием, чувствуя, как жизнь утекает сквозь пальцы. Он знал, что это бессмысленно, что заражение уже глубоко внутри, но инстинкт выживания, древний и неумолимый, заставлял его бороться до последнего. Однако, в дальнейшем это не принесёт никаких плодов. Афроамериканец рассмеялся, одержимо, необузданно. Звук этот, хриплый и надтреснутый, резал слух, словно осколок стекла. На левом виске вздулась вена, пульсируя в такт безумному хохоту. Его глаза, обычно карие и добрые, сверкали янтарной примесью, неестественным, хищным блеском. Взгляд с дымкой, с поволокой, как и у остальных заражённых до этого. В этом взгляде не было ни проблеска разума, ни тени человечности. Он больше не был человеком. Он был машиной для убийства.

В этот момент, словно насмешка, экраны смартфонов и плазменных телевизоров озарила красочная и солидная заставка с превью шоу. Яркие цвета, динамичная музыка, лица участников, полные надежды и азарта — всё это контрастировало с агонией, разворачивающейся на заброшенном острове.
— Вы смотрите самое рейтинговое реалити-шоу «Выжить за миллион». Большинство ставок были сделаны на Джереми Уоткинса, но, к сожалению, он был заражён после укуса пса.
В студии раздался разочарованный вздох. Зрители, прикованные к экранам, жаждали зрелища, но смерть, даже виртуальная, оставляла неприятный осадок. Удвоенные ставки на игрока под номером три не сыграли, и теперь их ждало лишь горькое разочарование.
— А как же очаровательная и боевая Диана Мартинес? — Эмоционально подстёгивала студию ведущая, чьё лицо сияло фальшивой тревогой. — Так долго и трудоёмко идти к победе и в итоге остаться ни с чем, так ещё и погибнуть. — Она улыбнулась сардонически, словно смакуя чужую трагедию. — Кстати, вы видели приглашённого гостя? Просто хохма, ведь он пробыл на острове всего двенадцать минут. — Женщина прыснула, закатывая глаза, откровенно насмехаясь над чьей-то короткой и бессмысленной жизнью. — И что в итоге? Погиб, как и все остальные. — Она высунула язык, гримасничая, выставляя большой палец вниз со знаком «отстой», который высветился на экране, подчеркивая её цинизм. В глазах ведущей не было ни капли сочувствия, лишь холодный расчёт и жажда рейтингов. Она была кукловодом, дёргающим за ниточки человеческих судеб ради развлечения толпы. — Но не переживайте. Ведь мы увидимся с вами во втором сезоне вашего любимого шоу, на самом жарком и тропическом острове, с новыми испытаниями для наших участников. И помните. — Она сделала паузу, глядя прямо в камеру, словно гипнотизируя зрителей. Они вторили ей, одновременно повторяя её слова, как мантру, словно зомбированные, потерявшие связь с реальностью. — Они боятся — вы развлекаетесь.

Где-то в глубине острова, Джереми перестал кричать. Кровь продолжала сочиться, смешиваясь с песком и морской водой. Его взгляд затуманился, а в ушах звенело. Он видел лишь размытые силуэты пальм, качающихся под порывами ветра, и слышал лишь приглушённый шум прибоя. Он не умирал. Теперь погибать будут от него. И никто не придёт ни к кому на помощь. Никто не услышит ваш предсмертный хрип. Он был лишь пешкой в жестокой игре, жертвой жажды зрелищ и чужого развлечения. Их страдания, их боль, их смерть — всё это было лишь частью шоу, тщательно срежиссированной и безжалостно транслируемой на экраны миллионов. В студии аплодисменты становились всё громче. Ведущая сияла, купаясь в лучах славы и обожания. Рейтинги взлетели до небес. Шоу удалось. Но где-то в глубине души, даже у самых циничных зрителей, могло ли закрадываться смутное чувство тревоги? Неужели развлечение может быть оправдано ценой человеческой жизни? Неужели жажда зрелищ может заглушить голос совести? Эти вопросы оставались без ответа, погребённые под лавиной рекламной интеграции и анонсов новых сезонов. Шоу продолжалось. На острове воцарилась тишина, нарушаемая лишь криками ночных птиц и шелестом пальмовых листьев. Тело приглашённого гостя медленно остывало, становясь частью тропического пейзажа. Его история закончилась. Но где-то в другом уголке мира уже готовились новые участники, полные надежд и амбиций, готовые рискнуть всем ради миллиона. Они ещё не знали, что их ждёт. Они ещё не понимали, что они — лишь марионетки в руках безжалостных кукловодов, готовых на всё ради рейтингов и прибыли. Второй сезон обещал быть ещё более жестоким, ещё более захватывающим, ещё более кровавым. И зрители ждали. Они жаждали новых зрелищ, новых страданий, новых смертей. Ведь другие боялись — а для наблюдающих это лучшее развлечение.

Комментарии отключены.
Причина: неадекватная реакция автора, хамство и истерики.